Я [ненавижу] аристо - Рик Рентон Страница 16

Уже вскоре тёмная громадина корпуса ликеума за нашей спиной почти скрылась из вида. И над верхушками был заметен только третий этаж и тёмная покатая крыша. Снаружи знаменитейшее в Империи учебное заведение тоже не вызывало особых восторгов. И всё также напоминало мне какой-то дешёвый офисный курятник на окраине — рядом с нашими кварталами. Только вывесок контор-арендаторов не хватает.

В правой стороне, за углом здания, был заметен слабый отсвет лишь от одного окошка — того самого, за которым сейчас притаилась Ульяна. Все остальные были либо темны, либо там иногда вспыхивали подыхающие люминесцентные лампы.

Однако вокруг, не смотря на наступившую темень, было достаточно рассеянного света. Близкие центральные кварталы давали достаточно светового шума, чтобы он отражался к нам от низких ротенбургских облаков. Шорох и гул городских улиц тоже долетал до наших ушей вместе с шумом оставшихся здесь крон. Но общий звуковой фон был гораздо тише привычного моему слуху. Иногда я даже мог услышать, как поскрипывают стволы деревьев, плавно качаясь при особенно сильном порыве ветра.

Таисья, которая вприпрыжку передвигалась впереди меня, тоже постоянно крутила головой по сторонам — явно что-то вынюхивая. Но я всё-таки рискнул её отвлечь и проверить слова Ромула:

— А ликеум же не всегда такой мрачный?

— Да он даже на Хеловин не всегда такой. — Отмахнулась девчонка. Чуть притормозив, она принюхалась к небольшому свободному пространству на пересечении двух дорожек. И снова поскакала вперёд. — В прошлом году была крутая тема — дом с привидениями! А в этом — какая-то заброшка из нищебродских кварталов… Экономят, что ли…

— А ты вообще давно здесь?

— Третий год уже! — Таисья снова ответила не без гордости. И тут вдруг резко остановилась и присела, опустив в снег голую коленку. — Тихо!

— Чуешь кого?

— Тихо, говорю!

Я прикусил язык, вспомнив, что лес мне, по идее, дом родной. Можно было, конечно, в случае чего отмазаться тем, что искусственный парк — это вам не тайга. Но я всё-таки присел позади девчонки и начал с умным видом присматриваться к снегу вокруг деревьев.

Сразу опять стало холодно. То ли с заходом солнца температура быстро падала, то ли это тоже былсвоеобразный элемент праздничного «декора» для всех этих студентиков. Чтобы как следует прочувствовали, какого быть в такую погоду бездомным. Для вас это и вправду должен быть просто потусторонний ужас…

И ещё мне всё не давала покоя мысль о том, что содержимое тайника моей напарницы может на меня не подействовать. Представлять, что произойдёт, когда наш с опричником подлог вдруг раскроется, было ещё более неприятно, чем дрожать от залезающего под пончо холода.

Да и мысль о том, что специально подготовленная кровь аристо действительно может сделать из меня волкодлака, тоже не успокаивала. Это, конечно, любопытный опыт… Но мало ли, что я начну творить в таком состоянии… Вдруг из меня попрёт моё истинное отношение к таким, как Таисья и её однокашники? И вместо союзника она получит на свою шерстяную шею ещё одну зубастую и когтистую проблему…

Поэтому в паузе я срочно продумывал варианты, при которых у меня всё-таки получится отказаться от этого эксперимента. В конце концов, может конкуренты за приз уже перебили друг друга где-нибудь в других частях ликеумного кампуса? И моё превращение в одного из Волковых просто не понадобится?

— Чё-то холодно… — Чуть слышно прошептала Таисья, продолжая принюхиваться к слабому ветерку. — Не нравится мне эт… Бррр!

Она заметно вздрогнула. И тут же резко обернулась:

— Бежим!!!

Схватив меня за руку, девчонка немедленно стартанула с места спринтерским галопом. И потянула меня следом с такой силой, что я еле успевал подпрыгивать за ней, хлопоча одеялом как раненая куропатка.

А встречный поток холодного воздуха всё сильнее студил голую кожу под развевающимся пончо. Бёдра я уже не чувствовал — словно вокруг уже был не конец октября, а самая натуральная январская стужа. Туловище, всё ещё замотанное в тонкий пододеяльник, тоже покрылось мурашками. Лицо защипало. И прикрыв его рукой, свободной от хватки девчонки, я тут же почувствовал, как немеют покрасневшие пальцы. И в ботинках тоже… Какой-то внезапный арктический шторм налетел, что ли? А почему тогда ветер такой слабый?

Только запястье, которое сжимала Таисья, оставалось тёплым под её сильными пальцами.

О-ох! Да меня уже просто колотит!

— Подожди… Н-не могу т-так б-быстро… — Я уже не справлялся с крупной дрожью по всему телу. Мышцы не слушались. И сохранять прежний темп бега стало просто невозможно. Зубы тоже начали выбивать барабанную дробь.

Резко затормозив, девчонка оглянулась. В её глазах ясно читалась неподдельная тревога. Хотя на самой юной волчице, кажется, не было даже мурашек. Лишь симпатично порозовел кончик носа да раскраснелись щёки — не то от мороза, не то от быстрого бега.

— Ч-чёрт… — Голос девчонки, однако, тоже почему-то дрожал. — Я с-сейчас! З-з… Закутайся!

Тут же отпрыгнув куда-то под соседнюю ёлку, она стряхнула с неё остатки снега и скрылась из вида за игольчатыми лапами.

Запахнувшись одеялом поплотнее, я присел на корточки и постарался принять наиболее экономную с точки зрения сохранения энергии форму — форму шара. И вдруг понял, что больше не слышу ни далёкого шёпота города, ни шелеста крон, ни скрипа стволов. Лишь чуть слышный звон посреди ледяной тишины. И, кажется, где-то рядом кто-то сухо усмехнулся… Или наоборот — далеко? Или это меня уже глючит от сводящего с ума холода…

Дрожи уже не было. Руки, ноги, лицо и уши — их всех я уже не чувствовал. Несмотря на то, что втянулся внутрь пончо целиком — как черепаха под панцирь.

— Хе-хе-хе-хе-е-е… — Сухой смех снова раздался где-то на грани моего сознания. И я вдруг обнаружил, что уже не сижу на корточках, а лежу на боку, поджав онемевшие ноги. Пончо задеревенело. И это ледяное покрывало уже наоборот — не грело, а всё быстрее высасывало из меня последние калории. Хотя холода я уже почти и не чувствовал. Только что-то спать захотелось… Ох, щас как зевну…

— Хэ! Хэ! Хэ! — В лицо вдруг пахнуло приятным влажным теплом. Кто-то большой, тёплый и мягкий часто дышал прямо на меня. — Хэ! Хэ!Хэ!

С трудом расклеив заиндевевшие ресницы, я увидел прямо перед собой розовую пасть и жемчужные клыки, между которыми была зажата маленькая пластиковая бутылочка из-под молока. Но её содержимое было тёмного, почти чёрного цвета.

И когда острые зубы аккуратно сжали бутылочку, пролив тёмную субстанцию в мой застывший зевок, я успел почувствовать ещё и слабый запах бутерброда с докторской колбасой…

Глава 9

Запах победы

Ничего не вижу… Сплошная серая дымка, внутри которой мечутся какие-то расплывчатые тени… Всё… Похоже, потерял зрение…

Но оно мне теперь и не нужно!

Резко втянув морозный воздух дрожащими ноздрями, я словно оказался в новом мире… Мире запахов.

По бокам от меня всё те же разлапистые ели — пахнут ароматной смолой, душной хвоей и молодыми плотными шишками. Среди них затесалась и пара юных дубков. Глазами я бы их ни за что не разглядел и раньше… Но теперь этот сыроватый землистый запах говорил о том, что они ещё лишь готовятся впасть в зимнюю спячку. Однако уже отдали земле горькие жёлуди, обеспечив своё наследие.

Спереди и сзади знакомая дорога. Я больше не различаю цвета каменной крошки. Но точно знаю, что по ней ходили сотни разных человек и животных. Сотни разных запахов, у каждого из которых есть своё лицо или мордочка. Есть симпатичные, пахнущее свежим парным мясом, спокойствием или холодной решимостью. Грубые морды, пахнущие гарью, табаком и металлом. Уродливые гримасы с запахом зависти, презрения и жадности. И ещё те, на которые вообще смотреть не хочется. Они воняют противным, тошнотворным страхом… Чужим страхом!

Ведь сам я теперь ничего не боялся. Потому что совсем рядом со мной был ещё один запах. Самый приятный запах на свете. Запах, который успокаивал и возбуждал одновременно. Запах, который смешивался с моим, превращаясь в единое целое. Гармонично