Владимир Стрельников - Обрести свой мир Страница 17

— Так, Евгений, хватай пулемет и в УАЗ. Ильшат, выезжаете через распадок к грунтовке так, чтобы отрезать конных от фургонов. Постарайтесь по пехоте не попасть, и по нам тоже. Мы флажки поднимем, когда вы огонь откроете, а то со стороны не найдете нас на склоне и влупите из РПД. — Я обернулся к Ильфине, которая подошла с баб Нюрой. Бабушка уже устраивалась по удобнее, с винтовкой под валуном. Прямо как на стрельбище. — Ильфина, на тебе единственной яркая одежда. Прошу тебя, пожертвуй на то, чтобы нас не обстреляли свои же. Димка тебе куртку отдаст. Дим, слышал, снимай джут. И пару веток срежь подлиннее, разрежешь блузку на две части и привяжи. Да покрепче.

Я взял рацию:

— Антон, ответь Любомиру. Боевая тревога. Перекус в машинах. Оставьте легковушки и будьте готовы по первому сигналу выехать. Правда, не знаю пока куда. Как понял? — Все же расслабила нас мирная жизнь. Костры из мокрых веток жжем. А тут, в этом мире, придется как в вестерне, даже кашу варить осторожно надо, и покакать, подумав ходить.

— Есть, по машинам. А перекусывать уже нечего, все подмели. На связи. — Надо вспоминать связь. А то помню только — Дробь, не наблюдать.

Так, колдун снова встал. Снова подошел на те, же двести метров к щитам, снова долбанул молнией по ним. На этот раз щит, который принял разряд, загорелся. Пехотинец его отбросил, но несколько стрел успели влететь в незакрытый щитом проем, пока пехотинцы не сомкнули щиты. А колдун снова пошел к стулу, перезаряжаться.

— Евгений, вперед. Садись на заднее сиденье, там амбразуры, УАЗ все ж инкассаторский. Ильшат, когда остановитесь, из автомата из первой амбразуры. Бейте по лошадям, лишим их маневра, почти победили. Главное вам, отрезать от пехоты. — УАЗ отъехал от стоянки КамАЗов и отправился в объезд на восток.

Я обернулся к мужикам и дамам. Молодая дама щеголяла в длиннющей для нее джинсовой куртке. Вадим резал красную шелковую блузку пополам, Ильфина наблюдала со страдальческим лицом. Баб Нюра в оптику осматривала место предстоящего боя. Удивительные перемены произошли с ней. Стало лицо резче, жестче. И старая, военного образца старшинская форма сидела на бабушке, как влитая. Вот, это настоящий солдат, не то, что мы.

— Баб Нюра, колдуна снять сможете? Он меня больше всех беспокоит. — Я обратился к старому снайперу.

— Тут всего триста метров, смогу. А ты уверен, что этот бой нужен? Пойми правильно, я не оспариваю, просто пока эти люди нам ничего не сделали. — Баб Нюра не отрывалась от прицела.

— Они средневековые, похоже. А тут нравы простые, как яйцо. Сможешь, грабь! По моей команде, хорошо? Так, парни, слушаем. Это конные лучники. Лук бьет метров на двести-четыреста. Так что выигрыша в дальности у нас почти нет. И их больше, они хорошо слажены. Может, они нас и заметили, просто не считают нужным пока обращать внимание. С ними, похоже, колдун! Так что бьем по лошадям! Лишим их маневра, преимущество у нас. Прицел постоянный, огонь короткими очередями. Патроны не жечь лишнего! По местам, парни. — По шкуре побежали мураши. Вот, и влезли в драку, хоть и не пацаны.

Из-за обрыва выехал УАЗ, и, на максимально возможной скорости, поехал в сторону конных. Те обеспокоились, но не очень сильно, как будто уже встречались с автотранспортом. Только колдун встал, и, потягиваясь, пошел в сторону вездехода.

— Баб Нюра, огонь! — Я на всякий случай тоже держал колдуна в прицеле, хоть триста метров для АК-104 почти предел. Солидно стукнул Маузер. У колдуна из груди вылетели брызги, он просто шмякнулся, как будто из него что-то выдернули. УАЗ затормозил, развернувшись к нам бортом.

— Димка, Ильфина, флаги! Всем огонь! По лошадям автоматчикам, снайперам лучники! — Я утопил спусковой крючок. Автомат толкнул в плечо, видоискатель потерял на время цель. Снова навел на главного, тот лежал, прижав руки к животу. И кольчуга не помогла! Какое-то время потерял все вокруг, кроме бегающих вокруг рушащихся и брыкающихся коней лучников. Патриот выплескивал два язычка пламени. Справа и слева от меня били Маузеры. Кто-то бил длинными, патронов по десять из АКМ. Пяток уцелевших коней убегал к лесу. Пустые стремена били их по бокам.

— Отбой, прекратить огонь! — На этот раз меня послушали сразу почти. Только один раз повторил. Проорал эту же команду по рации Ильшату с Женькой. — Так, шофера, к машинам. Завести и быть в готовности. Ильфина, баб Нюра, вы здесь, на гребне, на связи. Остальные, за мной. Проверим, познакомимся. Осторожно, ясно. Вперед меня не лезть!

Держась руками за корни деревьев, спустился вниз. И пошел к лошадиным и людским трупам, меняя на ходу спарку автоматных магазинов. Дико кричали раненые люди и лошади. Пехотинцы неподвижно стояли в своей черепахе.

Поставил переключатель на одиночный, и начал добивать лошадей. И людей. Что-то здорово сдвинулось у меня в голове. А ведь всего лишь шестой день идет от катастрофы. Сбоку хлопнул пистолет Вадима, достреливавшего брыкавшуюся раненую лошадь. За побоищем на коленях и подняв пустые руки, стояли шесть лучников. Но смотрели они не на меня.

— Сзади, Любка! Обернись! — Я резко обернулся. Командир лучников, получивший пули в живот от меня и добитый мной, медленно вставал. С ним происходили какие-то изменения. У меня волосы дыбом встали от ужаса. Поднял ставший ужасно тяжелым автомат. После пяти одиночных выстрелов это пошатываясь, но стояло! Серебро! Забросив автомат на левое плечо, сдернул со спины Бенелю. Сбоку рубанули очередями Димка и подошедший Ильшат. Это упало, но стало вставать, и пошустрее, чем раньше. Изменения в нем заканчивались. Я прицелился в середину живота, где кольчуга порвана автоматными пулями, нажал на спуск. Идиот, предохранитель! Опять нажал. Ружье здорово толкнуло меня в плечо. Это опять рухнуло, но больше не вставало. И опять взгляд сзади, очень недобрый!

Обернувшись, я застрелил попытавшегося броситься на меня лучника. Второго свалил очередью Димка. Остальные остались на коленях. Взгляды у них не сказать, чтобы очень радостные, кстати. На простого лучника патрон с серебром потратил, эх. Один остался. Надо по одному у шоферов взять.

Подошел Евгений, из уха струйкой текла кровь. Он отдал пяток гильз Ильшату.

— На, всю шкирку мне спалил! Хорошо, не все из двух магазинов попали. — Женька потер спину около поясницы. Видать, за шиворот попали и провалились. Ну верно, он с задней амбразуры стрелял. — Слушай, Люб, что это было? Он же мертвый был, ты ему башку прострелил, вон дыры видно?

Шиты опустились, и мы увидели мощных, широкоплечих и бородатых мужиков в очень богатых доспехах. В руках они держали внушительные двусторонние секиры, франчески, так они вроде называются. Мы на всякий случай взяли их на прицел. Мужиков было восемь, в одном, самом пожилом на вид, торчало две стрелы. Одна в плече, вторая в груди. Мужики коротко нам поклонились, засунули секиры в держатели на поясах и занялись раненым. Точнее, занялись двое из них, остальные стали выдергивать стрелы из похожих на ежей щитов, а еще двое подошли к лошадям, осмотрели их и расстроено покачали головами. Лошади были такие же массивные, как и пехотинцы. И не реагирующими на попытки их растормошить.

Я подошел к пленным. Четверка исподлобья смотрела на меня.

— И на каком языке вы разговариваете, интересно? Кто вы и чьи вы? — Больше для проформы спросил я. Так как был совсем не уверен в том, что говорю с русскими. Доспехи на них скорее западные, луки не составные, а скорей английские, деревянные. На ногах не шаровары, а обтягивающие бриджи, чуть ниже колена. На поясах не сабли, а скорей короткие мечи. Западный типаж, короче.

— Та на вирацком, пан. Мы з дружини ярла младшого Ингхейла, вон он со своим казенном и магиком валяетца. Ну той, когхо ти с цей дюры палажил. Воны вще вмертвием перекинулысь. — О, а почти все ясно. Но почему в Поволжье ярлы вместо князей и ханов? А, потом разберемся.

— Так, орлы. Вы наши пленные, ясно? Будете себя вести мирно и послушно, через три года на волю отпущу. А сейчас собирайте все имущество, что за добычу пойдет. Тряпки не надо! Оружие, деньги, драгоценности, ясно? — Не хватало еще, с тряпьем возится. Этот каззен (кузен?) лежал неподалеку от нас. Богатая шелковая рубашка была вся засалена, длинные волосы Бог знает, когда последний раз мыли. Еще вшей нахватаем.

Я пошел к пехотинцам, на ходу включив рацию. Гарнитуру бы достать.

— Ильфина, вызывай из лагеря людей пусть сюда едут. И сами в машины с бабулей. Когда подъедут, по следам УАЗа к нам. Здесь трофеи соберем, переговорим, и дальше немного проедем. Там еще наши, похоже. А потом домой! — Хватит, наездились. Я подошел к мужикам. Оба на! Шире меня в плечах, заросшие роскошными и аккуратно расчесанными и уложенными бородами, мужики оказались ниже меня на полторы головы. Не выше метра шестьдесят. И при этом создавали впечатление огромной мощи. Массивные ноги в добротных кожаных башмаках, мощные ручищи с широкими короткопалыми ладонями, распирающие кольчуги мышцы. Сквозь прорези в шлемах, похожих на немецкие каски, сверкали неприкрытым любопытством голубые глаза. Седоватый мужик уже был перевязан и смотрел на меня с интересом, по крайней мере. Я к нему и обратился: