Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 4 Страница 17

Авеню де Бержери, 42

На снисхождение мне стоило рассчитывать очень и очень нескоро: швейцарцы известны своим неуклонным и педантичным следованием законам. Изначально — многое зависело от того, в какое ведомство я попаду. Швейцарская военная разведка называлась Strategischer Nachrichtendienst, или SND, офис стратегической информации. Если я попаду туда — то встречу коллег, которые будут заинтересованы в обмене меня не некую информацию или привилегии от русских разведывательных служб. Им наплевать, какие я законы нарушил, более того — они должны прикрыть меня от своих «законников», чтобы сохранить как предмет для торга. Гораздо хуже, если я попаду в Bundesanwaltschaft, федеральную прокуратуру. Для следователей федеральной прокуратуры я не более чем подозрительный иностранец, неизвестно как попавший в страну, причастный к похищению, стрельбе на светском мероприятии, стрельбе на дороге, убийствам. Все это — может закончиться для меня смертной казнью — в Швейцарии она существует. Учитывая политические обстоятельства, сомнительные обстоятельства уголовного дела (как например, на балу Красного креста оказались двое профессиональных убийц — а адвокат такой вопрос, несомненно, задаст), а также вес державы, которую я представляю — все закончится тайным соглашением и передачей меня для суда в России. Однако все это — произойдет через несколько месяцев и все это время я буду сидеть в камере, напичканный информацией чрезвычайной важности и не имеющий возможности ее передать.

Да, да… По глупости — торопясь в Женеву я так и не передал ту информацию, полученную от барона Полетти в Санкт-Петербург. В экстренной ситуации — я мог оставить сообщение на интернет-форуме, достаточно было просто заскочить в любой интернет бар. Но я этого не сделал. И какие бы причины тому ни были — это было не оправдание.

Когда мы выехали на трассу, ведущую в Лозанну — а я знал, что в этом городе находится офис Bundesanwaltschaft, ведущий расследования по кантону Женева — я понял, что дела идут по самому худшему варианту. Для швейцарского государства я не провалившийся разведчик — а преступник.

Мелькнула даже мысль — бежать. Выбить у одного из сопровождавших меня автомат, положить остальных и бежать. Но я сразу отмел эту мысль. Первое — если даже мне удастся в одиночку проложить всех, далеко не факт, что я выберусь даже из самой Лозанны. Здесь все следят за всеми, увидев что-то или кого-то подозрительного — сразу же вызывают полицию. Другое — меня не поймет собственное государство, если я устрою бойню полицейских. Да я и сам себя не пойму… в конце концов, они тоже мои коллеги в каком-то смысле. Просто я обеспечивают безопасность своего государства и другими методами.

И потому — я молча сидел и ждал, пока мы ехали в Лозанну, молча вышел из машины, когда меня попросили это сделать, и проследовал, в сопровождении экспорта полицейских в здание. Меня конвоировали одновременно шестеро, с автоматическим оружием, в бронежилетах — значит, воспринимали всерьез…

В здании полиции меня никак не зарегистрировали, просто отвели в одну из комнат на втором этаже и оставили там, заперев дверь и ничего не объясняя, Я не пытался заговорить ни с кем и никто не пытался заговорить со мной — каждый делал свое дело. В помещении были стулья, стол (все из пластика), большое зеркало. Одна из стен была полностью белой.

В этом помещении я прождал больше часа со скованными наручниками руками, надеясь на то, что если меня не зарегистрировали как задержанного, то насчет меня идет какой то торг между прокуратурой и разведслужбой. Мои надежды не оправдались — открылась дверь, и вошли двое. Один невзрачный, лысоватый, в белом халате, с ноутбуком подмышкой и небольшим чемоданчиком. Второй — с пустыми руками, в которых не было даже блокнота, одетый получше, с аккуратной мушкетерской бородкой. Это, видимо следователь, и очень небольшой шанс на то, что разведчик…

Специалист в белом халате выставил на стол ноутбук и включил его. Затем достал из чемодана какую-то небольшую бутылочку и ключ. Я выставил вперед руки, и специалист открыл наручники…

— Будьте любезны, вашу правую руку…

Я сделал то, что велено и медик протер мои пальцы по очереди каким-то препаратом. Правую руку, потом левую. Каждый раз отдельной ваткой и каждую ватку спрятал в пробирку, но я уже плеснул на руки спиртного из фляжки Зиммера и тест на остатки пороха ничего швейцарцам не даст. Программа в ноутбуке уже загрузилась.

— Теперь будьте любезны, по очереди приложите каждый ваш палец вот сюда. Сюда, на эту площадку.

Я сделал, что сказано. Медик внимательно контролировал меня, прося приложить плотнее, если его что-то не устраивало…

— Теперь, будьте любезны встать вон туда. Лицом к столу.

Я встал к белой стене, медик размотал кусок ленты с делениями и наклеил его на стену — лента была одноразовой, зачем — не знаю. Дальше — меня сфотографировали на веб-камеру со всех ракурсов.

Посмотрев в компьютер и покачав головой в ответ на вопросительный взгляд «мушкетера» — медик удалился, оставив ноутбук на столе.

— Я могу садиться? — осведомился я, стоя у стены. Очень любезно осведомился.

— Да, да… конечно.

Я сел. «Мушкетер» посмотрел в компьютер, потом закрыл его.

— Что все это означает? — спросил я

— Это означает, что вы задержаны, сударь. Вас подозревают в умышленном убийстве, незаконном пересечении границы, террористических действиях. Все это очень серьезные преступления, сударь.

— Если это так, где мой адвокат? Я требую адвоката.

— Боюсь, вы находитесь не в том положении, чтобы что-то требовать, сударь — «мушкетер» говорил спокойно и серьезно, без рисовки, с полным осознанием важности того, что он говорит — по нашим законам я имею право продлить срок предварительного расследования до года, заручившись согласием кантонального прокурора. Все это время вы будете сидеть в камере, господин Воронцов, без предъявления обвинения. Вы выбрали не лучшую страну для своих подвигов.

Значит, он знает мое имя. Уже хлеб. Я и сам не собирался его скрывать — но если так, будет немного проще.

— Могу ли я узнать ваше имя? И в каком качестве вы здесь находитесь.

— Я специальный помощник кантонального прокурора Арнольд Реусс. В качестве уполномоченного кантональной прокуратуры мне предписано решить, имеет ли здесь место преступление и если имеет — каким образом будет проводиться следствие. В ваших интересах ответить правдиво на все мои вопросы.

Можно было выбрать одну из трех тактик. Оборонительную, наступательную или просто молчать. Мне надо было как можно быстрее выйти отсюда, или хотя бы добиться, чтобы ко мне пригласили адвоката или консула, чтобы передать информацию. Так что выбора особого у меня не было — вперед и только вперед.

— Так я не имею права на адвоката? — нервно осведомился я, как осведомился бы любой турист, попавший в неприятную ситуацию в чужой стране

— Нет, господин Воронцов. Это всего лишь проверочная беседа, она никак не подпадает под действие уголовного закона.

— Но от нее будет зависеть, предъявят ли мне обвинение, так?

— Вы начинаете меня понимать, господин Воронцов.

— Но у нас, в России, адвокат должен присутствовать при любой беседе!

В глазах швейцарца что-то промелькнуло

— Вы не в России, герр Воронцов. Вы в Швейцарии. Все здесь происходит и будет происходить так, как считаем нужным мы.

А не так, как положено у вас, варваров. Парадокс… но на самом деле — Швейцария намного менее свободная страна, чем России. У нас не доверяют ни полиции, ни государству — и потому закон существует для того, чтобы защитить простого человека от произвола. То есть возможность произвола предполагается априори и путь ему перекрывается законом. В Швейцарии — считается, что честному человеку бояться нечего и потому — закон защищает его от полиции в куда меньшей степени.

— Хорошо, спрашивайте. Но учтите — я могу пожаловаться!

— Несомненно, герр Воронцов. Вы желаете продолжать беседу на немецком языке или предпочитаете, чтобы я пригласил переводчика?

— Немецкий вполне устроит.

— Хорошо. Начнем с самого простого вопроса — как вы попали в Швейцарию?

— Самолетом.

— Каким рейсом вы прилетели?

— Марсель — Лугано.

— Естественно, мы найдем ваше имя в списке пассажиров, не так ли?

— Боюсь, что не так.

Реусс вопросительно вскинул брови

— Как это понимать?

— У меня был паспорт на другое имя.

— То есть поддельный паспорт?

— Нет. Он выдан полностью в соответствии с германскими законами, есть в базе данных. Юлиус Бааде, можете проверить.

— Выдача себя за другое лицо это серьезное преступление, герр Воронцов — сказал Реусс — боюсь, за это вы можете получить наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, кроме того, вы никогда не сможете больше посетить Конфедерацию, господин Воронцов.