Стас Северский - Пограничник. Рассказ 1. Пройти по последней грани Страница 17

Я должен разъяснить пустыне, что мощное оружие, агрессивные действия и деструктивное развитие должны быть ограничены. Это — территории разума, и ограничить их может только разум. Инстинкт сохранить себя только толкает разум, дает ему волю и силу, но он слеп и должен быть подконтролен разуму. Инстинкт заставляет защищаться всеми доступными силами — в том числе, достигнутыми при помощи разума, но эти силы становятся разрушительными при применении без ограничений со стороны разума. И наше стремление сохраниться, захватывая все большие территории, лишает нас территорий, делая нас нашими же завоевателями. И наше стремление защититься, используя все более мощное оружие, обращает это оружие против нас, делая нас нашими же врагами. Я сделаю это. Я исправлю наши старые ошибки, хоть здесь, хоть сейчас… Здесь и сейчас я исправлю и ошибки стражей, хоть промахов у них было порядком меньше, чем у нас… Я им докажу, что проще и безопаснее устранить угрозу в этом времени и пространстве, этим способом и этой энергией — по крайней мере, в этом случае. Риск огромен. Но я по грани пройду.

Каменные великаны еще не торопятся избавляться от меня — им это сделать раз плюнуть. И поле действий они мне сужать еще не спешат — по той же причине. Пока здесь еще решаю я. Воспользуюсь моими еще не ограниченными полномочиями — с очередным их превышением еще не пресеченным. Вывожу тяжелую межпространственную технику на огневые позиции…

Запись № 19

04.10.1 год Эры Единства 17:10

Стоп. Огонь я открывать не буду до того, как… Я должен все же разобраться… до того, как поставлю под такую угрозу жизнь этой пустыни и мою жизнь… Жизнь… Что-то здесь не то… У пустыни нет жизни. Это — не живой разум… Только вот разницы нет — это разум…

В голову прут старые недодуманные мысли — что живое, что не живое… Для ясности решил, что живое то, что подходит под определение жизни, заложенное в мою программу и программу «защитника». Биохимические процессы — основной признак жизни. Иные химические процессы — это признаки нежизни. Или — подобия жизни, другой жизни… Черт.

Жизнь — материя, организованная по одному принципу, нежизнь — материя, организованная по другому, но сходному принципу. Жизнь — принцип организации, явленный одним вариантом случайности, нежизнь — другим. Но и тот, и другой вариант явлен случаем. Живое — это я, это крыс, это руггер… Не живое — это пустыня, это каменные глыбы (и стражи, и их командиры)… это защитник-D40-709. Техника вроде «защитника» — особое подразделение не живого, как руггеры — особое подразделение живого. Их создали мы — люди. Это искусственно созданные объекты, просто обойденные естественным происхождением, — точно неизвестно, могли бы они быть созданы без нас или нет. Не исключено, что — могли бы. Я теперь ничего уверенно исключить из допущений не могу. Об организации жизни мне известно больше, чем об организации нежизни. А что мне вообще известно о нежизни? Почти ничего. Мне ясно, отчего наши андроиды похожи на нас — их сделали мы, но… Отчего каменные истуканы похожи на людей, людьми не являясь?.. Возможно, грань между живым и не живым тоньше, чем мне кажется… И она тем тоньше, чем толще она мне кажется… Я не должен так резко и четко отделять одно от другого, допуская что-то братское, что объединяет все это… Да, я буду относиться к этой пустынной планете так же, как к человеку, — к брату по принципу мышления… Мышление и задачи — вот в чем основное отличие первостепенной жизни или нежизни от второстепенной, как у «защитника», служащего не себе, а другим… Пустыня — для меня объект братский, равноправный с человеком, а не подчиненный человеку, как «защитник»… И я должен поступать с ней, как с человеком… как человек с человеком…

Я открою ей угрозу, но не выведя оружие из полей незримости, а выйдя к ней, и выведя их в своем, открытом ей сознании… Да, я открою ей свое сознание.

Выйдя из поля, понял, что пустыня не направит на меня своего мощнейшего оружия и попытается уничтожить меня оружием попроще… А уничтожить она меня попытается — пустыня поняла, что я наделен сознанием, и что я — вооружен истребителями… и что я возглавляю эту армию своим сознанием… Она вычислила меня, как слабого человека, распоряжающегося сильным оружием, — как лидера, которого необходимо убрать и убить которого надо слабым оружием, защищаясь мощным оружием не от него, а от его техники… И она торопится убить меня до того, как я исчезну в поле незримости и не стану снова недосягаемым… Но я стою перед ней, стараясь сосредоточится на ее полях и сигналах, открывая ей — свое сознание…

Защитник втащил меня, истерзанного ей, — чуть не разорванного в клочья — в поле… Но я не могу остановиться, стараясь отослать ей сигнал с границ ее пространства и времени…

— S9, не выйдет. Ничего не выйдет. Она — смертница, готовая к последней схватке.

— Она слышит меня.

— Слышит, но не слушает. Она не остановится. Пустыня принесет себя в жертву, стараясь сохранить свои осколки в своих колониях. Она готова уничтожить врага, отдав свое сиюминутное существование своему будущему. Ты ничего не сделаешь с этим. Ее сознание — сознание смертника, которого не страшат схватки и опасность.

— Это крайность — помрачение сознания!

— Да, и ты не в силах исправить это.

— Пустыне сейчас нужен врач, а не враг… Я должен объяснить ей, что ее колонии не оставят, что их — зачистят.

— Она не поймет. Ее разум помутнен.

— Я должен… Должен показать ей нас — людей… показать ей себя, свою жизнь. Ее осколки ждет нечто подобное… или совсем ничего не ждет… Она должна понять, что ее не будет, что у нее нет будущего… А если и есть, то у ее единичных осколков, не способных создать такую сложную организацию снова. Ей нужно только услышать то, что я ей скажу… Но как мне до нее достучаться?..

— Сбой в работе изначального разума, устраняется так же, как в работе вторичного, — технического — перезапуском программы разума.

— Как можно перезагрузить пустыню?..

— Шоковым ударом, S9.

— Электрошоком?..

— Не думаю, что этого будет достаточно.

— Тогда полным перезапуском — через Пустоту.

С трудом убедил каменных генералов перебить память пустыни. Они упорно не соглашались перевести пустыню в другой формат Пустоты — в стабильную фазу несуществования… точнее, — в фазу потенциала существования… Но они — согласились. Все меняется со временем, а они с ним не спорят. Они принимают мою тактику, хоть и с трудом, и со скрипом. Что ж… пора рискнуть всем, что у меня еще есть…

Я вернулся с базы в стабилизационное поле к «защитнику». Каменные генералы готовят стабилизаторы, а я…

— Уходи, S9. Я останусь на посту контролировать перезапуск.

— Я тебя не оставлю.

— Ты должен поступить иначе. Это решение, недостойное офицера-S9.

— С каждым бывает — с каждым человеком.

— Я буду вынужден…

— Не сможешь. Не сможешь силу применить. Я остаюсь и точка. Я останусь с тобой и с этой пустыней.

«Защитник» не может отпустить истребители и стабилизаторы, управляемые только им. Он не может уйти. Но и меня в Пустоту он, как крысу, бросить не может. А я… Я окончательно решил, что пустыня равна нам, и что… D40-709 — равен нам… всем нам — и в жизни, и в подобии жизни. Различья конструкции, программы — что это теперь значит? Объекты, носители программы, способной управлять собой и другими… Это все равно — биохимические, химические… А D40 — этот сложный разум, закованный в прочный доспех, — он ценен для меня равно, как был ценен для меня мой старый друг. И в итоге он не сильно отличен от Скйела Скара, видящего жизнь, считай, глазами этой машины. Нет в этой машине только поверхностно человеческих выражений, того кажущегося различия… А ведь мы почти такие, как они — мы, офицеры-S9. В итоге и я поступаю не иначе, чем эти машины, — только к решениям подхожу другим путем… к одному с ними решению. А главное, мы с этой машиной — защитники. Вечные защитники всего, что скажут защищать наши командиры и наша честь.

Процесс запущен, и мы остаемся на границе черного космоса, стоя на черте пространства пограничной базы. Дестабилизаторы «защитник» подключил сразу, как только планета исчезла среди звезд. И мы снова пересекли границу, вставая на территорию снова явленного нашим глазам зеркала. Теперь надо посмотреть, последуют перестройке изменения или нет. Нет, ничего не изменилось. Но пустыня еще не отошла от стресса. Она способна принять поток моих посланий, не торопясь с агрессией. Только ей и мои мысли прочесть трудно станет, но ничего… ничего я этим не сделаю. Надо, просто, четче сформулировать предназначенную пустыне информацию.

Запись № 20

04.10.1 год Эры Единства 19:30

Лег на спину, располагаясь на прохладном зеркале под прикрытием такого же прохладного зеркала, отражающего звездный свет, а вокруг меня строится призрачный Хантэрхайм. Эффект сногсшибателен. Пустыня не только поняла опасность и послушалась меня, но и проявила инициативу в установлении контакта, узнавая у меня все, что знаю я, мой «защитник» и мой крысюк, и рассказывая мне все, что знает она. Ее ментальный фон колоссален, но я способен принять сигнал. Жаль только, что излучение кристаллов вынудит меня скоро уйти в поле невидимости. Мне с пустыней время проводить никак — общаться с ней я буду только по делу, обуславливая все, что касается договора со мной и моим каменным руководством.