Юрий Корчевский - «Волкодав» из будущего Страница 17

– Ты же бывший боец Красной Армии, присягу перед товарищами давал, а пошел врагу служить! Если и вправду раскаиваешься в предательстве Родины и будешь следствию помогать – суд учтет, дадут срок вместо вышки.

– Я со всем нашим удовольствием! – оживился Сахно. – Только жизнь сохраните. Я же не хотел, так вышло… – губы его задрожали.

Сучков позвонил, и задержанного увели.

– Что делать будем?

– Брать надо всех! – горячо заявил Свиридов.

– Всех – это кого?

– Буфетчика да Федотова этого – он же радист!

– А если он не расколется? Ведь главного группы и агента в танковой армии только он знает, – Сучков мучительно размышлял, ошибаться на финише операции нельзя.

– Главного может выманить Сахно, передав условный знак через буфетчика, – рассуждал Свиридов. – Или он, или Федотов агента сдадут. Наступление скоро, а эти гады сведения немцам продолжают передавать.

Сучков задумался, в кабинете повисла звенящая тишина.

– Значит, так, – прервал затянувшееся молчание полковник, – лейтенант Колесников, ты кондуктора Федотова-Коляду глубже всех проработал. И потому приказываю тебе немедленно задержать его и доставить в отдел – только по-тихому. Будешь в операции захвата старшим. Буфетчика пока не трогаем. Надо его использовать по полной программе. Капитан Свиридов, завтра берешь Сахно, чтобы передать буфетчику условный сигнал – пустую спичечную коробку. Немного активизируем диверсионную группу, пусть главный их засветится.

Мы вышли из отдела. Я назвал водителю адрес дома Федотова, точно зная, что он сегодня не работает. Мы залезли в кузов полуторки.

Вот и нужный нам Харьковский проезд. Я поглядывал на номера нечетной стороны. Не доезжая двух-трех домов до нужного нам дома номер 7, я хлопнул ладонью по кабине. Машина остановилась.

Я подошел к водителю:

– Приготовь оружие, если кто из дома выбегать будет – задержи.

И – к своим парням:

– Никонов, как во двор войдем, обойди дом с тыла – вдруг Федотов огородами уйти попытается. Мы со Свиридовым идем с переднего входа.

– А если во дворе собаки?

– Собак еще немцы всех перестреляли.

Я толкнул калитку – закрыта. Подпрыгнув, нащупал на обратной стороне щеколду, откинул. Вошли во двор. Андрей сразу метнулся вправо и вдоль стены скользнул к тыльной стороне дома.

Мы достали пистолеты, встали с обеих сторон входной двери. Я постучал. При захвате вооруженного противника оперативные работники не вставали напротив двери – столько уже людей погибло, когда противник начинал стрелять сквозь двери.

Хриплый спросонья голос спросил:

– Кто там?

Я ответил:

– Из вагонного депо, срочно на работу вызывают.

Щелкнула задвижка, дверь приоткрылась и выглянул всклокоченный Федотов. Я дернул за край двери, ногу – в дверь, мы со Свиридовым мгновенно навалились с обеих сторон, повалили его на крыльцо и связали руки веревкой.

– Николай, присмотри за ним.

Держа оружие в руке, я заскочил в дом.

Пусто. Я знал из доклада Кирьянова, что Федотов проживает один, но ведь в доме могли находиться нежелательные гости.

Подогнав машину к калитке, мы разместили Федотова в кузов и запрыгнули сами.

– Давай в отдел.

Сучков нас ждал.

Я подтолкнул кондуктора в дверь.

– Хоть бы одеться дали, – буркнул он, оглядывая кабинет.

По-моему, он даже не удивился захвату и доставке в отдел.

Андрей встал у двери, демонстративно положив руку на кобуру.

– Садись, Федотов, или правильнее будет называть тебя Колядой?

Кондуктор вздрогнул.

– Говорить будешь сам или желаешь поупорствовать, в идейного врага поиграть?

Коляда открыл было рот для ответа, но тут взгляд его, дотоле перебегавший по нашим лицам, упал на горку вещей из тюка с грузом, сброшенного немцами. Он так и замер с открытым ртом, потом сглотнул слюну.

– Спрашивайте, чего уж теперь запираться.

– Начинай с Рауха.

Глаза агента расширились.

– Так вы и это знаете?

– Да, как и позывные TLM.

– Тогда какой мне смысл рассказывать? Все равно же к стенке поставите.

– Пожить еще хочешь?

– Кто же не хочет?

– Ты, Коляда, долго и много работал на врага. Это тяжкое преступление. Но я могу дать тебе шанс облегчить свое положение.

Глаза радиста вспыхнули надеждой. Он подался вперед на стуле, вскинул квадратный подбородок, впился взглядом в полковника, не смея дышать.

– Сейчас Красная Армия теснит немцев, гонит на запад. Но враг еще силен, и много наших бойцов и командиров погибнет, освобождая Родину. От тебя может зависеть, что жертв среди советских людей будет меньше. А погибнет людей меньше и победа будет ближе, если будешь работать на нас, как специалист по радиоделу, участвовать в радиоигре и передавать своим хозяевам то, что мы тебе скажем. Тем самым положение свое, как изменник Родины, облегчишь, да и советский суд учтет твое усердие. Думай, Коляда! Но сначала ты расскажешь все о своей работе на немецких хозяев.

– А-а-а, – тряхнул головой радист, – гори оно все синим огнем – жить хочу!

И Федотов, он же Коляда, начал рассказывать о событиях на фронте летом 1941 года, в которых ему довелось принимать участие, о пленении, о том, как немцы в лагере склонили его к измене Родине, и об учебе в немецкой разведшколе.

Оказалось – это его вторая заброска в наш тыл. Первая была еще летом 1942 года. Сдал он и руководителя группы. Действительно, позывной руководителя группы был «Раух». Более того – этот гад служил командиром взвода связи в пехотном полку. А поскольку связь на фронте была в основном телефонной, по крайней мере – на передовой, то он и переговоры и сообщения на линии ухитрялся прослушивать. Мало того – склонил к предательству Измайлова – старшину танкового полка, посулив за информацию о планах штаба немалые деньги и снабдив старшину чистыми документами.

Рассказывал Федотов-Коляда до утра, мы едва успевали за ним записывать. Он выдохся, когда уже солнце стало вставать.

– Все, начальники, не могу больше – устал. Отведите меня в камеру.

Задержанного увели.

– Ну что, офицеры, вижу, вижу – устали. Зато какое дело сделали! Агент Сахно схвачен, радист Коляда обезврежен, и, похоже, будет работать на нас, и без дураков – видели, как за жизнь цепляется! – мерил шагами кабинет довольный Сучков. – Вот отдохнет немного, и я его в радиоигру включу, пусть на нас поработает, немцам дезу скинет. Сахно выпускать к буфетчику уже не будем, пусть с пособником в камере посидит. Буфетчика мы здесь сами возьмем, а вам придется еще потрудиться. Берите машину и следуйте в расположение Второй танковой армии. Сначала возьмите в пехотном полку этого мерзавца лейтенанта – главного диверсионной группы, потом – старшину-танкиста танкового полка. Ориентировки у вас есть. Только сильно прошу, парни, – живьем! Холодный труп нам не нужен, он ничего не скажет.

Голова была чугунной, ноги свинцом налились, во всем теле чувствовалась усталость. Но железо надо ковать горячим – выбора не было. Я посмотрел на товарищей. Они тоже были не в лучшем состоянии после бессонной ночи, но старались держаться.

Мы вышли на улицу. На востоке занималась утренняя заря, обещая ясный день. Свежий ветерок придал бодрости. Мы забрались в полуторку, растормошили уснувшего водителя. Он поматерился сквозь зубы, и мы прекрасно понимали его чувства. Водитель потер ладонями лицо, помотал головой, прогоняя сон, и завел машину.

Выехав из города, мы улеглись прямо на парашюты, лежавшие до сих пор в кузове, и вырубились мертвецким сном. Я еще помнил, что был удивлен – как это парашютный шелк не успели еще растащить на подворотнички. Не иначе – проспали, дело ночью было.

Хоть и трясло немилосердно, удалось в дороге немного вздремнуть. Добрались до одной из дивизий 70-й армии, о которой говорил Коляда, уже к обеду. И сразу – в пехотный полк, к командиру. Предъявили удостоверения офицеров СМЕРШа.

Вконец усталый и замотанный полковник не сразу сообразил, что от него требовалось. Мы же хотели, чтобы лейтенанта – командира взвода связи – вызвали в штаб.

В любом полку вызов в штаб командира подразделения – дело обычное, не вызывающее подозрения. Полковник уяснил со второго раза, чего мы от него добиваемся, и связался по телефону со взводом связи.

– Скоро будет – тут пешком метров триста идти. Чего он хоть натворил? – спросил он у Свиридова.

Капитан не ответил на вопрос.

– Как он выглядит? – спросил я.

– Лейтенант, небольшого роста, чернявый.

– Как в комнату войдет, знак дайте, – сказал Свиридов.

– Какой?

– Да какой угодно – кашляните, например.

Мы встали за двери – так, чтобы лейтенант нас не увидел, когда войдет.

В дверь постучали.

– Войдите!