А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы - Рик Рентон Страница 17

Минут через десять, за которые я успел сделать бутерброды из крекеров и тушёнки, а также вскипятить сухим горючим пару кружек с чаем из трав и шиповника, Кира вышла из душа с полотенцем на голове и расслабленно растеклась в кресле.

— Шутни-и-и-к... — Она блаженно прикрыла глаза. — Прости меня за всю херню, Шутник... Ты, мать его, самый лучший старпёр на планете...

— Никогда спеши с выводами. Ещё с утра так бы и было. Но сама слышала... Хотя я не говорю, что ты ошибаешься. Приступай к обеду. Я сейчас.

— Э-э-э-э-э... — На этот раз возглас, полный блаженства и покоя, наоборот понижался и затихал к концу.

Приняв душ, я сменил одежду и натянул чистую маску. И, присоединившись к трапезе, заметил у девчонки в руках найденную книгу:

— Не читала раньше?

— Не-а. Я фантастику не люблю. Жизнь — и так сплошная страшная сказка. Зачем ещё другие истории выдумывать... — Тем не менее, она продолжила листать книжку, рассматривая картинки.

— Ну про бабу-ягу-то ты в курсе. Значит читала сказки. Они помогают отдохнуть и отвлечься.

— Да кто ж про неё не знает... — Она пожала плечами. — А тут про что? Какие-то школьники вон бегают...

— Про будущее. Про путешествия во времени.

— Детская книжка-то... Зачем она тебе? Неужели от чего-то вообще отвлекает?

Я поспешил сменить тему:

— Интересно, а как же ты раньше отдыхала и развлекалась?

— На байке каталась! — Она закрыла и отодвинула книжку, откусив очередной бутерброд.

— В смысле на велосипеде?

— В шмышле на байке! Ма’енькый тырчшык, конешно. — Кира спешно прожевала и проглотила кусок. — На большом только с восемнадцати же можно. Но я всё равно умела. Отец меня ещё в школе научил. Сначала на скутере, а потом я его чоппер тоже освоила, как до руля смогла дотянуться.

— Обычно родители против, когда дети такими рискованными хобби увлекаются...

— А он ко мне никогда не относился, как к ребёнку. Всегда на равных общался. А вот мать — та да. Всё время на него за это ругалась. И вообще... Всегда легко повод находила. Он, наверное, поэтому и ушёл. Надоело, что его ни в грош не ставят. Я бы уехала с ним в Питер... Но тут у меня уже Ромка был... Отец сам сказал, что так нельзя, если он мне правда нравится.

Что ж. Это многое объясняет.

— Он сам по себе катался или в клубе?

— В клубе. Ромка тоже оттуда как раз был. Папка его со мной и познакомил. Вот говорит, серьёзный малый. И достаточно сильный, чтобы тебя терпеть... — Воспоминания об отце и лучшем друге нагнали на неё тоску, и девчонка понуро уткнулась носом в свою кружку.

Пора снова сменить тему.

— Вообще, конечно, феномен детства появился не так давно. Когда все вокруг ребёнка на цырлах ходят. Всего лишь в середине прошлого века, примерно. До этого почти все относились к детям точно также как к обычным людям. Просто маленького роста. И как только сможешь мотыгу держать или прут для скота — шагом марш на работу. В поле или вообще... В Викторианской Англии с 10 лет можно было в шахте работать. А если вдруг тебе повезло и ты родился в семье аристократа — то бегом на войну. Лет с четырнадцати. А то и раньше. Генрих Пятый получил стрелу в лицо в шестнадцать.

— Хе... То есть всё время прямо как сейчас жили. — Отхлебнув чай, девчонка зажмурилась. — Вкусный... Так и чего он, помер что ли, этот твой Генрих?

— Нет, вылечили. Раздвинули череп специальными тисочками и вытащили наконечник. Потому что древко он сразу сам выдернул, машинально.

— Бр-р-р... — Она покосилась на арбалет и болты в кассете. На зазубренных наконечниках ещё оставалась запёкшаяся кровь.

— Вот тебе и "б-р-р". И это ещё безо всякого наркоза. А умер он потом только через двадцать лет. Предположительно от дизентерии. Хотя всю жизнь воевал. — Закончив с обедом, я пересел за верстак и приступил к чистке оружия. Как я и ожидал, пистолет в последний раз знал эту процедуру весьма давно.

— Хе... Да... Многие из тех, кто в Зимней Войне выжил, потом ходили все из себя такие крутые... Хоть и без патронов... — Кира с интересом стала наблюдать за моей работой. — Пока половина насмерть не обдристалась.

Понаблюдав ещё немного, она наклонила голову на бок, перевела взгляд на меня и пристально смотрела, пока я не обернулся:

— Что?

— Знаешь, Шутник... Мне кажется я поняла, кем ты был раньше...

— И кем же?

— Скорее всего, учителем в школе. По истории. Или тренером каким-нибудь в детской секции... — Девчонка опять покосилась на арбалет. — Или и тем и другим сразу. Поэтому ты меня всё время воспитывать пытаешься. И всякие словечки заумные то и дело используешь.

Я пожал плечами:

— Может и так. А может и нет. Какая теперь разница.

Подвинувшись поближе, Кира пересчитала патроны в отложенном магазине и поинтересовалась:

— Так ты что ж... Собираешься вот так с пятью патронами и двумя стрелами на Отраду сегодня напрыгнуть? Они ж там для своих ритуалов со всего района собираются.

— Нет, конечно. Стрелы у меня тут ещё есть.

— Не, ну серьёзно! — Она придвинулась ещё ближе. — Ты и меня туда потянуть хочешь. Вот уж точно, прямо в осиное гнездо. По другому и не скажешь. На что ты надеешься-то? Сам же говорил, что одинокий хищник на всё стадо сразу не нападает.

— А вдруг я и правда бессмертный вампир? — Я обернулся к ней и подпёр рукой подбородок. — Видишь, маску вот не снимаю... На кладбище живу... Наверное, не просто так...

Девчонка отодвинулась и с подозрением начала разглядывать ухмыляющуюся маску. Кажется, она была на грани того, чтобы в это поверить.

— Да не... Не... Не! Было бы прикольно, конечно... Но ты ж вон без перчаток сегодня под солнцем шёл! — Сомнение в её голосе всё-таки окончательно исчезло. — И я не знаю, как пахнут вампиры... Но точно не так, как от тебя несло сегодня утром! Вполне по-человечески!

Я покачал головой. Она снова заставила меня улыбнуться, хоть и не замечает этого.