Денис Шабалов - Право на жизнь Страница 17

– Прости, дедушка… Беспокоим… Пусти прохожих людей дом осмотреть…

Напарники переглянулись, Сашка за спиной гиганта покрутил пальцем у виска.

– Что за фокусы, Леха? – спросил Данил.

– Положено так… – пробормотал Шрек, входя в избу. – Разрешения спросить.

– У кого?

– Домовой…

Данил с Сашкой опять переглянулись, Сашка пожал плечами.

– В деревне так делали… В детстве… – послышалось из темной избы. – Задобрить…

– А иначе?.. – спросил Данил, ныряя вслед за Лехой.

– Плохо будет… – из Шрека, как всегда, слова приходилось тянуть клещами, и Добрынин, плюнув, прекратил это неблагодарное дело.

Задобрил – и ладно. Чем бы дитя ни тешилось…

В избе было неуютно. Рассохшиеся доски пола, стены с осыпавшейся местами глиной и торчащей плетенкой, посеревшая, давным-давно небеленая печка. Стекла в окнах если и уцелели – то через одно. Потолок, угрожающе прогнувшийся в центре, полусгнившие, источенные ножки лавок и стола – все указывало на то, что изба доживает последние годы. Данил выглянул в окно – огород в таком же состоянии, весь в траве. Тоска, запустение. За огородом в неверном лунном свете темнело еще одно строение с трубой – банька.

– Ну и что мы тут найти хотим? – задал вопрос Сашка.

– Н-да, ловить явно нечего… – пробормотал Данил. – Шаром покати.

– До Начала еще… люди ушли… – пробормотал Леха, заглядывающий в загнётку печи.

– Как это? – заинтересовался Сашка. – Просто так ушли? Зачем?

– В города…

«Вот так… – печально усмехнулся Данил. – В города ушли – да там и сгинули. А здесь останься – глядишь, и выжили бы три-четыре дома. Да кто ж знал…»

– Ладно, пошли отсюда.

Оказавшись на улице, Сашка принялся вертеть головой, осматриваясь, а потом уточнил:

– Остальные дома будем проверять?

– А есть смысл? Только если снаружи… Бери Леху и чеши на противоположный край, начинайте оттуда к середине двигаться. Ая с этой стороны пойду. Если заколочен дом – то нечего в него и лезть, мимо проходи.

– А если открыт?

– Если найдешь такой – проверяй. Только осторожно там. И баньки с сараюшками осматривайте, если попадутся.

– Так, может, вместе и пойдем?

– Разойдемся – быстрее обшарим. Ужин скоро, а мы здесь торчим. Все, чешите, а я пока баньку осмотрю.

Времени на баньку ушло немного. Данил, держа наготове «винторез», осторожно прошел по огороду и подошел к бревенчатому строеньицу. У порога, следуя примеру Шрека и стесняясь сам себя, незнамо у кого испросил разрешения заглянуть внутрь. Не сказать, чтоб он был суеверен – но что-то такое в словах Лехи было… Тем более – как он успел уже убедиться – чертовщины в мире после Начала изрядно прибавилось.

Банька была пуста – чего и следовало ожидать. В свете фонаря мелькнули черные полати, печь, иссохшие прутья березовых веников на стенах. В предбаннике, в углу, обнаружилась железная бадья с проржавелым дном, под лавкой – стеклянная пивная бутылка, – и ни единого следа присутствия не только человека, но и какой-либо другой живности. Ну а раз так – нечего больше тут делать. Еще раз оглядевшись, Данил выбрался наружу. Прошелся по огороду, сделал крюк, обойдя покачивающийся на легком ветерке о дуван в самом центре, и вышел на улицу.

Улица на всем протяжении была пуста – Санька с Лехой, вероятно, решили ревностно подойти к проверке и обшаривали сейчас какой-нибудь сараюшко. Данил медленно двинулся вдоль домишек, стараясь не запутаться в бурьяне, достигающем иногда середины груди и тщательно освещая не только домишки, но и дорогу впереди, – семечко о дувана, попавшая по недосмотру на одежду, оставляла довольно призрачный шанс на выживание. Миновал один дом, другой, третий – а в палисаднике четвертого вдруг увидел небольшое пятно очищенной от бурьяна земли с аккуратными рядками грядок и тропку до крыльца. Да и сам дом был каким-то ухоженным и производил более благоприятное впечатление, чем соседние, – крестов из досок на окнах нет, дверь тоже не заколочена, дымок из трубы и даже почти все стекла целы. И – теплые отблески света в окошках, такие, какие может давать только живой огонь.

– Саня, прием, – пробормотал Данил в микрофон. – Вы где?

– На противоположном краю, как и велел, – тут же отозвался товарищ. – Две баньки обшарили, дома заколочены. Пока чисто.

– Жилой дом для меня оставили?

В наушнике послышалось озадаченное сопение.

– Какой еще дом? – спустя несколько мгновений осторожно поинтересовался Сашка. – Ничего такого не видели…

– Ладно, отбой. Продолжайте. Сходимся в середине, – ответил Данил, разрывая связь. Пробормотал под нос: – Ротозеи…

Закинул «винторез» за спину, вытащил «Пернач». Примкнул приклад, взял наизготовку, прижав тыльник приклада к плечу. Чем в ближнем бою неудобна ВСС, так это тем, что торчащая оптика ухудшает обзор и затрудняет прицеливание. «Ласточкин хвост» это, конечно, не натовская планка Пикатинни, на которую, установив оптику, полностью загораживаешь механический прицел, – но тоже целиться не больно комфортно. Да и резкое перемещение ствола тем удобнее и быстрее, чем он короче. «Пернач» в этом смысле идеален – и приклад есть, и очередями может палить, и ствол по сравнению с винтовкой всего ничего.

Крыльцо поскрипывало. Данил поднялся, подсвечивая фонариком и ненадолго замирая на каждой ступени, прислушиваясь и пытаясь уловить хозяйственные шумы в доме. Тишина. Постучал, торкнулся – дверь, длинно заскрипев, отворилась. Из сеней пахнуло теплом и запахом пищи. Добрынин вошел, осматриваясь. Длинная лавка вдоль левой стены, под лавкой – два ведра с водой. На правой стене – ряд вколоченных в бревна гвоздей, на которых висят разнообразные, так нужные в хозяйстве предметы – пустые ведра, веревки, два серпа, ножи от косы, хомут с вожжами… Напротив двери – приставная лестница на чердак.

– Хозяева есть?! – подал голос Данил.

Тишина. Слышно только, как угли в печи потрескивает да вода где-то капает.

Миновав сени, заглянул в горницу. Так же безлюдно, но видно, что хозяева отлучились только что – посреди комнаты на столе, сколоченном из грубых неошкуренных досок, исходит паром чугунок, рядом деревянная ложка и миска, блюдо с огурцами, железная кружка… Осторожно ступая, Данил прошелся по горнице, заглянул за печку, занимающую чуть ли не треть избы – пусто. На печи тоже никого не обнаружилось, хотя в изобилии лежало различное тряпье, шубняки и несколько пуховых шалей. Хотел было в подпол лезть, но тут на чердаке внезапно скрипнуло, послышались шарканье, кряхтенье, кашель – и на верхнюю перекладину лестницы в сенях опустились ноги в валенках.

– Ктой тута?.. – раздался дребезжащий старческий голос.