Сергей Коротков - О возвращении забыть Страница 18

— Лошары!

— Что, Кэп? — раздалось в динамиках шлема.

— Это не вам, парни! — чёрный поднял свою сферу, надел, поднял стеклозащиту. — Есть знак! Здесь они прошли.

— Конечно, здесь, в этой долине один путь — вдоль ручья, на юг. Справа гряда скал, слева полоса кустарника, за которой открытые безлесые поляны. И спуск в Аргунское ущелье, — добавил третий в цепочке, сверяясь ещё и с GPS-навигатором.

— Окей! Отлично, парни! Заняли позиции вкруговую, прямо здесь. Никуда не лезем. Ждём. Похоже, они там с кем-то встретились, раз умудрились пошуметь. Смотрим ловушки в оба. Червь, с оптикой и сканом вперёд. Змеёй ползи, разведай. Не попади в буллщет. Мы будем здесь, в любом раскладе!

— Яволь, Кэп!

— Форвард.

Один из цепи отделился и ужом пополз в кусты, огибая огромный валун слева.

Всего метра два его отделяло от тонкого невидимого лучика "ЭДДК-М", пересекающего от скалы русло ручья и пригорок с валуном.

Но справа…

Дождавшись, когда капитан-сапёр засел за крайней землянкой, приготовив "Зарю" в одной руке и ПМ в другой, Никита в оптику отметил изготовку Дена. И дал команду.

Он чётко снял с "вала" пулемётчика на восточном дозоре, сразу перенёс вооружённый взгляд на центр лагеря. На пожилого чеченца с радиотелефоном в одной руке и куском жареной баранины в другой. Рядом с ним в позе лотоса сидел боевик в тёплом халате поверх свитера и что-то вертел в руках.

Выдох-вдох. Лязг, похожий на передёргивание затвора. Тяжёлые пули в 16 граммов снесли обоих чеченов наповал. Перенос прицела. Хлопок. Второй. Ещё один чех, развалив мозговую кашу разбитого черепа, канул в века.

Два боевика возле заложников обернулись, увидев падающие тела. Одного Никита успел срезать очередью в три маслины, а другой дёрнулся было в сторону женщины. Хлопок эсвэдэшки Дена свалил его в прыжке. Никита выпустил в дёргающееся тело ещё пару пуль. Наверняка.

— Тротил, пошёл! Холод, вали охрану.

Негромкий выстрел Дена. Дозорный на западе аж отлетел к дереву и сник с дырой в груди. Будынник подскочил к входу землянки, закинул "Зарю", выждал две секунды и нырнул внутрь. От ослепительной вспышки бесшумной спецгранаты вряд ли кто останется зрячим.

— Чисто. Лечу дальше, — сообщили наушники.

— Шалаш у валуна. Он мой! Холод! Твой у зиндана.

Выстрелы. Бесшумные "вала" и парочка из СВД Дена. Охранник зиндана, выставивший АКМ наизготовку в сторону невидимого врага и наложивший в штаны, мешком полетел в яму. Кубарем выскочивший из шалаша боевик распластался в смертельном объятии с родной землёй.

— Второй блиндаж чисто, — доложил Будынник, — иду дальше.

— Мама, папа и я — спортивная семья! — Никита прострочил очередью шалаш. Быстро сменил магазин, предусмотрительно лежащий рядом. Два десятка пуль очередями покрошили ещё три шалаша.

— Объектов не наблюдаю, — сообщил Холод, — чисто!

— У меня также, — ответил Никита, — Тротил, что у тебя?

— Остался один блиндаж. Я у входа. Готов, но "Зари" нет больше! — сказал Будынник. — Так пойду!

— Действуй, Тротил. Холод, прикрой, я выдвигаюсь.

— Есть, командир!

Никита взглянул на лежащие рядом РПГ и снарягу, снятые для облегчения действий, и качанием маятника устремился в сторону лагеря, глядя под ноги. По камушкам. Прыг-скок.

— Вижу тебя, Истребитель. Веду.

— Держи палатки, я к Тротилу!

— Есть.

Вытоптанная и вышарканная десятками ног лесная поляна лагеря представляла из себя площадку скаутских юбилейных сборов. Ни веточки, ни камня. Деревья ободраны словно бобрами и зайцами. Невпопад разбросанные средства проживания, грубо сколоченные скамейки, столы, навесы и сарай без крыши. Трупы боевиков там и сям.

Продолжающие сидеть на коленях в оцепенении заложники повернулись к Топоркову, бегущему мимо них. Узнав в лохматом бесформенном лешем своего соотечественника и спасителя, мужчина свалился без чувств. Женщина зарыдала.

Никита профессионально осмотрел по пути пару палаток, очутился возле Тротила.

— Холод, держи палатки и восточный подход. Мы пошли.

— Без базара, шеф! — прикололся Ден, припав к окуляру ПСО.

— Я те дам шефа! Работаем, — Никита вынул "Зарю", щелчок и бросок внутрь. Глухой хлопок внутри, стон, Тротил рванул.

— Берем тёплым, — успел сообщить Никита, и вовремя.

Ослепленный наиярчайшей вспышкой боевик схватился за глаза, капитан вскинул пистолет, но не выстрелил, услышав Истребителя. Взяли и верно тепленьким и спросонья. Только раненного — плечо чечена было перебинтовано.

— Отлично! Капитан, вяжи его, тащи. Я по лагерю, — Топорков бросился наружу.

— Истребитель, чисто! — доложил Ден, прокачав вооруженным взглядом территорию базы противника!

— Принято. Шмонай дозоры — и бегом на восточный рубеж! Держи ост. Там пулемётчик "двухсотый", — ответил Топорков, осматривая мертвых боевиков, палатки и шалаши.

— Есть, командир, — отозвался Холод, — а ништяк мы их сработали? А? Командир!

— Нормально, — сухо констатировал Никита, — х… ли с ними церемониться?

Наушники хохотнули голосами Дена и Будынника.

Все занялись рутинной работой по зачистке лагеря, сбору трофеев, охране периметра. Зиндана как будто и не было — никто не обращал внимания на яму с заложниками и на двоих полуобморочных гражданских, лежащих среди трупов чеченов. И правильно — столько терпели, выжили и ещё полчаса потерпят! А обезопасить себя и их было важнее.

Пока Тротил шерстил землянки, заранее приковав наручниками (и где он их взял?) пленного чеха к столу-общаку, Ден оббегал вокруг лагеря, собирая трофеи ликвидированных дозоров и проверяя минно-сигнальные заграждения, а Никита обошёл всю остальную недвижимость базы.

Собранное оружие кучей складывалось возле остывшего кострища с казаном, почти в центре лагеря. Как и всякий иной хлам — документы, карты, телефоны, узел спутниковой связи зарубежного производства, ценные и личные принадлежности боевиков.

Оружия было мало, так как ушедшие в рейд основные силы врага прихватили с собой всё, в том числе деньги, аптечки и боеприпасы. Но и собранной снаряги хватало на полдня обороны и поощрение Центра, которое уже было гарантировано за уйму информации о действиях бандформирований региона и личностях полусотни боевиков.

— Доложить по факту! — шепнул в усик связи Топорков.

— Я Холод. Проверил растяжки, мины, ловушки. Переставил пару по-новому. Гы-ы! Будет утеха бородатым!..

— Дальше!

— Два охотничьих ружья, один карабин "Сайга" с оптикой. Два бинокля. Гранаты. Патроны мал мала к этим пукалкам. Телефоны, "тетрис", часы, баксы — около штуки. По периметру чисто! Только обосрано всё вокруг! Говнюки!

— Тротил!

— Да то же самое всё! Маленько БК к стрелковому, шмотки, бабки — заначки, хавчик сухпайками. Все карты, фото и видеокассеты из штабной землянки притаранил в общак. Ну чё, командир, можно закладывать?

— Не торопи козу е…ться! Обожди, заложники ещё у нас!

— Есть!

Топорков тем временем сходил к исходной позиции, забрал свое боевое снаряжение, вернулся в лагерь. Скинул через голову маскнакидку разведчика, предварительно сняв шлем, сложил всё возле казана, из которого аппетитно несло шурпой. Аж под ложечкой засосало. Рюкзак, БК, "мухи" на землю. Телу нужен отдых.

— Холод, ты дежурный по казарме! — Никита направился в сторону двух заложников. — Побеседую с пленными, потом сменю тебя. А пока сторожи наши жопы, снайпер!

— Есть, командир! — весело отреагировал Ден.

— Тротил! Установи пару игрушек с севера и востока. И четверть часа на отдых тебе. Как понял?

— Есть, командир!

Никита твёрдой походкой героя подошёл к заложникам. Со стороны зиндана не доносилось ни звука.

— День добрый, горемычные мои!

Море радости, чувств взахлёб, с пеной у рта и слезами. Оба — и мужик, и женщина застонали, поползли к спасителю, лепеча слова благодарности и мольбы.

Через десять минут эти двое и ещё пять заложников из ямы усердно уплетали содержимое казана и шаурму с лепёшками и медовухой. Даже пиво нашлось трофейное. Наперебой, сбивчиво и громко они рассказывали о себе, о боевиках, задавали бесчисленные вопросы, восхваляли Бога за свершившееся спасение, торжествовали, благодарили. Эмоциям и сбивчивым диалогам не было края.

Топорков выделил из семерых заложников самого стойкого и серьёзного, отозвал в сторону.

— Вы ведь из наших, из армейских? И звания, видимо, нехилого?!

Седой, лет пятидесяти, смирный, поникший за месяцы заточения и истязаний мужчина вдруг выпрямился, расправил плечи и отдал честь. Сухая рука, испещренная язвами, трещинами, заскорузлая от солнца, грязи, мозолей, вскинулась в приветствии к голове, но отдёрнулась.

— Простите… Полковник Меркулов. Николай Васильевич. Заместитель начальника штаба ОГВ КТО по Южному федеральному округу. Попал в плен прошлой осенью в Грозном. Прямо из хаммама выкрали, суки, как невесту, как барана! День милиции решили отметить в ихней бане, ёп! С девками и палёной водярой. Отметили, ёп!