Дмитрий Беразинский - По ту сторону черной дыры Страница 18

— К деду, — лаконично отозвался Андрей.

— К деду Сургену? — не унимался малыш.

— К другому деду — деду Константину. У каждого человека обычно бывает два деда. У тебя вот — Сурген и Константин, — популярно объяснил отец.

— А откуда он взялся?

— Костя, послушай, мне легче тебе объяснить, откуда ты взялся! — начал терять терпение отец.

— Ну, это я себе приблизительно представляю, — начал задумчиво ковырять в носу мальчуган.

— Прекрати резьбу срывать! — вскипел Волков, — тем более, если представляешь, в каком огороде тебя нашли. Я тебе когда-нибудь объясню, откуда он взялся. А теперь прибавь шагу!

Костя понял, что отец не в настроении, и замолчал. А Андрей все больше нервничал, подходя к дому Норвеговых.

Полковник же, для которого стратегия, тактика и психология были явно не в диковинку, уже сидел на скамейке перед подъездом вместе со своей незабвенной половиной. Вопреки его ожиданиям, разговор, состоявшийся вчера вечером, вчера вечером прошел в нейтральных тонах.

— Я знала, на что иду, — пожав плечами, сказала Елизавета Петровна, после получасовой исповеди господина полковника, — единственное, что меня удивляет, так то, что за двадцать лет нашей супружеской жизни всплыл всего-навсего один подобный грех твоей буйной юности. А это значит, что тебя можно назвать верным мужем.

— Ну, «Верный», — это вообще кличка собаки, — смутился Константин Константинович, — а наш брат-офицер, он просто — преданный.

— Странное дело! — продолжала супруга, как бы не замечая реплики мужа, — пару раз мне приходилось разговаривать с Андреем Волковым, и всякий раз мне казалось, что я разговариваю с тобой, этак лет на двадцать моложе. Я конечно никогда не думала, что на склоне лет мне придется стать приемной матерью! Но что не сделаешь для своего горячо любимого мужа — кота шкодливого!

— Но, дорогая, в основном, тебе придется быть приемной бабушкой, — возразил Норвегов.

— О! — упавшим голосом произнесла Елизавета Петровна, — значит ситуация хуже, чем я думала. Ну, что ж, пеленки стирать мне не в диковинку!

— Какие, к дьяволу, пеленки. Моему внуку девять лет! — у жены началась истерика.

— Ни фига себе! Сынок отца переплюнул! Как хоть твоего внука именуют?

— Константин Андреевич Волков, год рождения — одна тысяча девятьсот девяностый, образование — три класса, беспартийный, неженат.

— Фигня, поправим! — махнула рукой супруга, — у меня на примете есть одна девчушка лет пяти…

— Лизка, прекрати! — зашипел супруг, — я внука еще ни разу в глаза не видывал. Интересно, на кого он похож?

— На папу с мамой! — Елизавета Петровна не могла никак успокоиться, — не на тебя же, старый хрыч!

— Это кто тут старый? — вскипел полковник.

— Ладно, выпусти пар, половой агрессор! — закончила смеяться жена, — детей разбудим.

Утром они сидели на скамейке и тоже волновались.

— Черти что! — произнес, наконец, полковник, — вроде и по возрасту не положено, а тут — как перед первой брачной ночью!

Елизавета Петровна, волновавшаяся, наверное, еще больше супруга, молча обняла его.

— Идут! — вскочил Норвегов. Вдали показалась уже знакомая нам парочка.

— Какой большой парень? — изумилась жена. Андрей с Костей подошли и замерли напротив.

— Здравствуйте! — важно произнес мальчуган и, обращаясь к отцу спросил:

— Это мой дед? — Андрей молча кивнул головой.

— Ого! Целый полковник! — восхитилось чадо, — жалко, мама не знает.

Елизавета Петровна, не сдержавшись, всхлипнула. Константин Константиныч подхватил внука на руки и крепко обнял. Андрей подошел к женщине.

— Ну что вы, Елизавета Петровна, не надо. Костя — парень большой. Я ему все объяснил. Он понял, что мамы больше не будет.

— Пойдемте в дом, — сквозь слезы сказала она, — не то соседей кондратий хватит. Только потише — дети еще спят.

Детей у Норвеговых было двое. Старший, Андрей, в этом году заканчивал школу и собирался поступать в институт. Дочери, Полине, было пятнадцать, и она училась в десятом классе. Оба еще спали. Занятия начинались в девять часов утра, поэтому вставать раньше половины восьмого было бы глупостью.

Тихонько расположившись в зале и, попивая чай с вафлями, они негромко переговаривались. Было решено детей в школу сегодня не отпускать, а ознакомив их с суровой реальностью, предоставить время для релакса. Норвегов, на правах командира базы, занимал пятикомнатную квартиру. Одна комната была свободна, и в нее немедленно вселили Костю. Предполагалось, что вместе с ним будет жить и Андрей, но тот вежливо отказался, сославшись на то, что привык быть хозяином, хоть и в шалаше. Тем, более, что ему предоставили великолепный двухкомнатный бокс в подземном городке. Он просто будет приходить к сыну, иногда оставаясь на ночь.

Такой вариант всех устроил, тем более Елизавету Петровну, которая заявила, чтобы Андрей звал ее просто Лизой, тем более, что она, нафиг, старше его всего-то на каких-нибудь двенадцать лет. Про себя она подумала, что соседство с таким парнем чревато для ее внутреннего спокойствия. В половине восьмого она ушла будить детей, и через полчаса они, совершив утренний туалет, появились в сопровождении матери. Папаша тут же кинулся в объяснения, вскоре запутав Полину и Андрея до одурения, а также запутавшись сам. Елизавета Петровна тоже растерялась и «минуты две они молчали». Затем слово взяла Полина:

— Насколько я понимаю, папочка, в результате твоей бурной молодости на свет появился Андрей, а в результате бурной молодости Андрея на свет появился Костя. Их мама осталась «там», — она сделала неопределенный жест рукой, который, тем не менее, все поняли, — Костя будет жить у нас в свободной комнате, а Андрей — «в царстве Куми-Ори». Так?

— Умница ты моя! — восхитился Константин Константиныч, — завтра же подпишу приказ о назначении тебя замполитом базы, а Горошина брошу в ассенизационную колонну.

— Куда? — не поняла Полина.

— На говно! — авторитетно пояснил Костя-младший. Все захохотали, ибо интеллигентность военного городка — понятие растяжимое от Эдиты Пьехи до известных пределов.

— Ну, внучок, — отсмеявшись сказал полковник, — тебя надо свести с майором Булдаковым. Может, он тебя возьмет юнгой в свою «дикую роту».

— У меня идея! — сказала Полина, — я могу сегодня погулять с малышом в парке. Подруги умрут от зависти!

— Но, полегче, — пробурчал «малыш», — я же не плюшевый мишка!

— Умри, Полька! — сказал ей брат, — парень взрослый.

— Но мы все-таки погуляем? — умоляюще произнесла Полина, — а, Костик?

— Погуляем, — согласился Костя, — только, чур, не приставать!

Глава 9.

Прошло несколько дней. Все было спокойно. Появлялась, правда, делегация из какого-то монастыря, но не увидела ничего предосудительного в том, что два «Кировца» копали братскую могилу для убиенных аваров. Руководитель миссии пытался поговорить по душам с Ратибором, но тот, озверевший от водки, ничему не внимал. Пришлось переговоры вести Булдакову. Тот основательно набил руку на сотворении крестного знамения, и поэтому ловко отмахивался двумя перстами от надоедливого инока. В конце-концов пришлось присягнуть, что эти железяки присланы в подарок из Кракова. Олег Палыч долго тыкал носом монаха в надпись на кабине «Made in USSR» и ставил тому на вид, что он ни черта не разбирается в языках.

В конце концов, делегацию накормили пельменями, напоили квасом и отправили домой. Булдаков долго вытирал вспотевший лоб и приговаривал, что от врагов избавляться куда проще.

Посадили картофель. Шура Лютиков был награжден долгожданной звездочкой и посему получил справедливую кличку «Коньяк».

Закончил курс лечения от триппера заместитель командира по складам капитан Малинин — известный дамский угодник, наставивший рога не одному офицеру и почти всем прапорщикам. В отместку те сложились и наняли молоденькую проститутку из Бобруйска, болевшую, как она утверждала, сифилисом. Жрица любви подкачала. У нее была «всего лишь» гонорея. Но хватило и этого. Капитан Малинин «намотал на винт» венерическое заболевание. Сладкой музыкой для персонала штаба были стоны и проклятия, насылаемые бедным Анатолием Алексеевичем на весь женский род, доносившиеся из штабного туалета. Капитан Львов вкалывал Малинину бициллин с извращенным садизмом, ибо и сам являлся рогоносцем из-за своего пациента.

Вдобавок Малинину приходилось лакомиться в столовой, так как не видя разницы между партнерами, он заразил и собственную супругу. Людмила, ошалевшая от такой засады, кормить благоверного отказалась наотрез.

Гуляющий с видом мученика по аллеям парка, капитан вызывал у всех встречных женщин улыбку сострадания.

— Прощайте! — горестно шептал Малинин вслед им, — еще рано. Два месяца — это почти бесконечность.

Такую епитимью на него наложил на него бессердечный Львов, бесконечно угрожая какими-то генококами. Перенос базы привел Анатолия Алексеевича в восторг. По святой наивности он считал, что венерических болезней здесь не существует. Он обнаружил новое поле для деятельности. Поселение, практически лишенное мужчин, представляло собой практически идеальный вариант для его специфической деятельности. Пошмыгивая своим утиным носом, который неизвестно почему сводил с ума женщин, дотошный капитан исходил городище вдоль и поперек. Благодатная нива ждала своего харвестера, залечивающего последние раны.