Бен Бова - Орион Страница 18

– Твое имя Орион? – спросил меня худощавый мужчина, стоявший по правую руку от своего повелителя и похожий скорее на китайца, нежели на монгола.

Я слегка замешкался с ответом, и один из сопровождавших меня стражей, не долго думая, ткнул меня кулаком в бок.

– Да, это мое имя, – подтвердил я, наклоняя голову.

– Подойди ближе. Мой повелитель Хулагу[6] желает получше рассмотреть тебя.

Я послушно выполнил приказание и остановился в нескольких шагах от орхона, с любопытством разглядывая грозного владыку монголов.

Этому человеку, небольшого роста, даже несколько ниже большинства своих соплеменников, с длинными, все еще черными волосами и жилистой, крепкой фигурой кочевника, по моим оценкам, было никак не больше тридцати пяти – сорока лет, хотя, когда дело касается возраста этих диких уроженцев степей, никогда нельзя быть до конца уверенным в точности своей оценки.

– Ты посол с запада? – спросил меня китаец высоким, тонким голосом.

В знак подтверждения я вторично склонил голову.

– Откуда именно? – спросил монгол, сидевший рядом с орхоном. Он был заметно старше своего повелителя и производил впечатление опытного воина.

– Моя страна лежит далеко за Западными горами и морем, расположенным за ними.

– Ты из страны, где почва жирная и черная, а растительность так же обильна, как волосы у тебя на голове?

Возможно, он имел в виду Украину, славившуюся своими черноземами, или какую-либо другую область Южной России.

– Моя страна лежит гораздо дальше на запад, мой господин, – отвечал я, невольно вспомнив о разделявшем нас огромном пространстве. – Я пришел из страны, что так же далека от места, где мы находимся, как и пески Каракорума. Даже еще дальше.

– Расскажи нам о своей стране, – попросил он.

– Достаточно вопросов о далеких странах, Субудай, – прервал его орхон. – Мои люди доложили мне, что этот человек обладает невероятной силой.

Субудай.[7] Субудай-багатур! Легендарный полководец монголов, сподвижник Чингисхана и Батыя.

Субудай критически осмотрел меня с ног до головы.

– Он производит впечатление крепкого мужчины, – согласился великий полководец, – хотя, по его собственным словам, не является воином.

– Тем не менее мне рассказывали, что он голыми руками сумел сбросить с коня вооруженного воина и поймал стрелу, когда Туман хотел его убить.

Как обычно бывает в подобных случаях, доклад не отличался особой точностью. Было очевидно, что Хулагу желает сам оценить мои способности.

– Повелитель, – возразил я, – я не ловил стрелы рукой, а лишь отбил ее клинком сабли.

– Хорошо, покажи нам, на что ты способен, – приказал он, кивком головы подзывая к себе лучника. Воины, стоявшие за моей спиной, молчаливо расступились, освобождая место для предстоящего поединка.

Даже с моими способностями – чистое безумие пытаться поймать стрелу, выпущенную к тому же с близкого расстояния. Поэтому, как и в первом случае, я ограничился тем, что сделал быстрый шаг в сторону и ребром ладони отбросил ее от себя.

Невозмутимые до сих пор монголы были потрясены. Субудай возбужденно вскочил с подушек. Хулагу одобрительно улыбнулся.

Вслед за лучником на импровизированную арену вышел профессиональный боец, мужчина огромного роста с наголо обритой головой и обильно смазанным маслом телом. Я в свою очередь разделся до пояса и сбросил сандалии. Впрочем, схватки как таковой не получилось. При первом же выпаде своевременно проведенная подсечка заставила моего противника пошатнуться. Удар ребром ладони в основание шеи довершил остальное.

– И все же я говорил правду, мой повелитель, – повторил я, кланяясь Хулагу. – Я посол, а не воин, и сражаюсь только ради самообороны.

– Никогда не видел человека, обладающего его силой и реакцией, – пробормотал орхон, раздосадованный поражением своего воина.

– Люди его народа могут стать опасными противниками, – добавил Субудай.

Другие присутствовавшие на пиру монголы выразили свое полное согласие со знаменитым полководцем.

– Но я всего лишь посол, – настаивал я, повышая голос. – Я прибыл сюда, чтобы повидать Великого Потрясателя Вселенной, Чингисхана.

Наступила мертвая тишина. Хулагу бросил на меня разгневанный взгляд.

– Он чужестранец среди нас и не знает наших обычаев, – заметил Субудай примирительным тоном. – Он не знает, что монголы не произносят вслух имени Великого хана.

– Мой великий дед умер больше десяти лет тому назад, – медленно произнес Хулагу, подымаясь на ноги и принимая угрожающую позу. – Угэдэй.[8] правит сейчас в Каракоруме[9]

– Тогда мне надлежит увидеть Угэдэя, – исправился я.

– Как я могу послать тебя в Каракорум, если ты не знаешь даже имени того, кто сидит на золотом троне Потрясателя Вселенной? Человека, способного голой рукой отразить выпущенную стрелу и двумя ударами повергнуть на землю моего лучшего бойца. Откуда я знаю, кто ты такой на самом деле. Может быть, ты демон. Какое дело у тебя к Угэдэю?

«Хотел бы я и сам знать об этом побольше», – подумал я. Но не мог же я публично признаться в своем полном неведении.

– Мне приказано, мой повелитель, – объявил я, – говорить о своем поручении только перед лицом Великого хана. Прошу прощения, но я не вправе нарушить волю моего господина.

– А я думаю, что ты колдун или, того хуже, убийца.

– Уверяю вас, что это не так, мой повелитель, – сказал я, понижая голос.

Хулагу снова опустился на подушки и повелительным жестом вытянул правую руку, продолжая с подозрением одновременно изучать меня узкими, как щелочки, глазами. Немедленно подскочивший слуга вложил ему в руку кубок.

– Уходи, – произнес он наконец. – Мои воины найдут тебе место для отдыха. Завтра утром я приму решение и сообщу тебе мою волю.

«Плохо дело», – подумал я.

Тон, которым были произнесены последние слова, заставил меня заподозрить, что хан решение уже принял, и отнюдь не в мою пользу. Но спорить не приходилось. Я молча поклонился и, собрав свою одежду, направился к выходу. Шесть воинов следовали за мной по пятам. У порога я оглянулся. Хулагу сидел на своем месте, мрачно рассматривая стрелу, все еще лежавшую на ковре.

Оказавшись за пределами шатра, я остановился и попытался натянуть на себя вонючую кожаную куртку. В этот момент мои конвоиры и набросились на меня. Я был сбит на землю прежде, чем сумел избавиться от проклятой куртки. Удары посыпались на меня со всех сторон. В лунном свете блеснули лезвия кинжалов, занесенных над моей головой. Я почувствовал острую боль, когда сразу несколько клинков вонзилось в мое тело. Кровь заливала мне глаза. Получив очередной удар по голове, я потерял сознание.

Когда я очнулся несколько минут спустя, нападавшие исчезли. Я лежал на земле позади брошенной повозки. С места, где я упал, можно было разглядеть белый шатер орхона и огромные костры, полыхавшие у его входа. Рукой я попытался зажать рану у себя на груди. Кровотечение замедлилось, но не прекратилось. Я чувствовал себя слабым и совершенно разбитым. Нетрудно было понять, что если я снова лишусь сознания, то потеряю столько крови, что уже никогда не приду в себя. Откуда-то из темноты до меня доносились негромкие голоса двух людей. Я попытался повернуть голову, но тут же едва не потерял сознание от боли.

– Он здесь, мой господин, – прошептал первый голос. – Они оттащили его сюда.

– Похоже, что он все-таки человек, – услышал я слова того, кого первый мужчина почтительно назвал господином. – Он истекает кровью, как любой простой смертный.

Мне наконец удалось повернуть голову и разглядеть два силуэта на фоне освещенного луной небосклона.

– Отнеси его к Агле, – распорядился второй. – Может быть, ведьма еще сумеет спасти ему жизнь.

– Слушаюсь, мой господин Субудай.

Голоса умолкли, и силуэты мужчин растворились в темноте. Сколько я пролежал таким образом, остается только догадываться. Наконец появились еще несколько человек и, грубо схватив меня за ноги и за руки, поволокли по земле. Жуткая боль заставила меня снова потерять сознание.

Когда я очнулся, первое, что я почувствовал, было тепло, исходившее от разведенного рядом костра. Голова моя кружилась. Все плыло у меня перед глазами. Я попытался было сесть, но тут же в изнеможении повалился на спину.

– Лежи, – раздался у моего уха тихий женский голос. – Тебе нельзя двигаться.

Я ощутил у себя на щеке прикосновение холодных пальцев.

– Спи… спи. Агла защитит тебя. Агла исцелит тебя.

Ее голос гипнотизировал меня. Я закрыл глаза и погрузился в забытье, инстинктивно чувствуя себя в полной безопасности рядом со своей неведомой защитницей.

Впоследствии я узнал, что находился без сознания почти двое суток. Снова открыв глаза, я обнаружил, что лежу на войлочной подстилке у стены юрты. Сквозь круглое отверстие посредине крыши в помещение струился дневной свет. Тело болело, но после нескольких неудачных попыток я сумел все же приподнять голову и осмотреть раны, которые, как я и предполагал, оказались глубокими, но не смертельными. К моему удивлению, большая их часть уже начала зарубцовываться. Можно было надеяться, что уже через несколько дней на их месте останутся только шрамы, да и те со временем исчезнут. В юрте стоял характерный запах кислого молока и человеческого пота. Монголы, как и почти все степные народы, не жаловали горячую воду.