Вольфганг Хольбайн - Враг рода человеческого Страница 18

— Вы должны быть очень осторожны, — сказал Себастьян. — Она вам доверяет. Если вы обманете ее доверие, это принесет больше вреда, чем пользы.

Как будто Бреннер сам об этом не знал! Однако, несмотря на это, он сказал великану:

— Мне кажется, что вы действительно слишком далеки от реального мира. Вы представляете себе, что может случиться с шестнадцатилетней девочкой, которая в полном одиночестве бродит по свету?

— Она вовсе не в полном одиночестве, — сказал Себастьян. — Рядом с нею Бог.

Убежденность, звучавшая в словах Себастьяна, почему-то разозлила Бреннера. Он попытался несколько сдержать свой цинизм, всегда прорывавшийся в его высказываниях, когда он говорил о религии, но это ему не совсем удалось.

— В таком случае, я надеюсь, что он будет рядом с ней и в тот момент, когда она попадет в руки какого-нибудь бессовестного парня, который сначала приучит ее к наркотикам, а потом пошлет на панель зарабатывать на них. Простите, я вовсе не хочу вас обидеть, но боюсь, что…

— …что я понятия не имею, как в действительности обстоят дела в вашем мире? — закончил за него Себастьян и покачал головой. Он, по-видимому, был задет за живое, но не сердился на своего собеседника. — Жить вдали от мира не значит быть совершенно чуждым ему, мой друг. Или быть круглым дураком. Я знаю все те опасности, о которых вы говорите. Знаю даже слишком хорошо. Я даже согласен с вами в том, что было бы разумнее нарушить данное вами слово и вернуть девушку домой. Если хотите, я сейчас же извещу соответствующие органы. Но не забывайте при этом, какой вред мы нанесем душе этой девушки.

— Ее душе? — переспросил Бреннер голосом, в котором звучала неприкрытая насмешка. Ему было жаль, что их разговор пошел по этому руслу, но он винил в этом скорее Себастьяна, чем себя С чего все это началось? У Бреннера и в мыслях не было закладывать Астрид Так зачем же он всего лишь одной фразой представил дело так, будто собирается нарушить свое слово?

Взгляд Себастьяна между тем стал жестче и непреклонней.

— Если вы не приемлете слово “душа”, то скажем по-другому: ее вере в то, что в этом мире еще существуют честные люди, — сказал он. — Эта вера была бы навеки разрушена.

— Значит, вы хотите сказать, что какое бы решение я в этой ситуации ни принял, оно будет неправильным?

— Иногда мы вынуждены поступать неправильно, для того чтобы избежать еще большего вреда, — заметил Себастьян. — И иногда мы не можем с уверенностью сказать, какое из двух решений более неправильное.

— Мне кажется… что я вас не совсем понимаю, — озадаченно сказал Бреннер.

— Возможно, наступит такой день, когда вы наконец поймете, — произнес Себастьян и встал. — А теперь прошу прощения, я должен идти, наступает время нашей совместной молитвы Обещайте мне не покидать этого помещения до тех пор, пока я не вернусь. Мое отсутствие продлится недолго. Возможно, я вернусь уже через полчаса, и тогда я сразу отвезу вас и девушку в деревню.

— А там есть банк? — спросил Бреннер. Себастьян, уже подошедший к двери, на минуту остановился.

— Там есть почта. Почему вас это интересует?

— Потому что у меня не только кончился бензин, но и наличные деньги, — признался Бреннер. — Боюсь, что без денег мне нечего будет делать на автозаправке.

И поскольку Себастьян продолжал все так же вопросительно глядеть на него, Бреннер коротко рассказал великану о том, как он и девушка попали в это затруднительное положение.

— Вы совершенно правы, по крайней мере в одном, — закончил он свой рассказ, — в том, что проклинаете прогресс. Если бы не эти современные пластиковые кредитные карточки, мы не попали бы в беду.

— И сейчас вы хотели бы иметь хотя бы немного добрых старых бумажных денег, — сказал Себастьян, усмехаясь.

— Только в том случае, если автозаправка не принимает оплату по кредитным карточкам, — смущенно ответил Бреннер. После всего пережитого сегодня он был почти уверен в том, что ему в деревне не пригодится этот дерьмовый кусочек пластика. Поэтому не было никакого смысла отправляться туда с Себастьяном. — Само собой разумеется, что я верну вам деньги. И, конечно, с процентами.

— Ну это уж как водится, — насмешливо сказал Себастьян. — Я постараюсь что-нибудь сделать для вас. Так или иначе, но мы найдем выход из положения. А теперь я должен идти. Если я опоздаю на молитву, брат Антоний не на шутку разгневается.

При виде приближающегося вертолета Салид замер, как громом пораженный. Должно быть, впервые с тех пор, как его жизнь начала подчиняться правилам игры, включавшим в себя такие понятия, как нападение, отход, оборона и бегство, Салид не знал, что делать Его замешательство длилось всего лишь одно мгновение, но оно показалось террористу вечностью. Он неподвижно сидел в кабине и с ужасом глядел на мчащийся к ним черный огромный вертолет. Салид чувствовал, как лихорадочно работает его мозг, однако он не мог принять никакого разумного решения, он был не в состоянии даже до конца осознать грозящую ему опасность.

Первым среагировал не Салид, а пилот Он так резко развернул вертолет и набрал высоту, что Салид чуть не вылетел из своего кресла. Горящая база быстро удалилась от них, став, казалось, размером с ладонь, словно детский игрушечный коврик. Машину качало из стороны в сторону, пилот не совсем справлялся с ее управлением, а спешка и чувство грозящей опасности сделали его действия еще более неуверенными. На мгновение Салиду даже показалось, что парень окончательно утратил контроль над ситуацией.

Что касается самого Салида, то в нем продолжал работать тот уголок сознания, который прежде регистрировал каждую совершенную им ошибку Салид теперь видел, что “Апач”, оказавшийся в этот момент далеко над ними, сбросил скорость и пошел на снижение. А это значило, что террористы получили крохотный шанс на спасение. Салид понимал, что произошло: военный вертолет прилетел сюда не для того, чтобы уничтожить их. Все случившееся на базе было для пилота “Апача” полной неожиданностью, и он помчится в погоню за вертолетом с террористами только тогда, когда придет в себя и поймет, кто именно находится сейчас в машине, поднявшейся в воздух с территории горящей базы, словно птица-феникс.

Но пилот “Апача” до сих пор еще ни о чем не догадывался. Террористы сидели в вертолете, имевшем те же опознавательные знаки, что и “Апач”. Их машина тоже была вооружена, и если бы они первыми открыли огонь, то имели бы хороший шанс сбить “Апач” или, по крайней мере, причинить ему серьезные повреждения и избежать преследования. Эта мысль, а также сознание того, что уже слишком поздно что-либо предпринимать, пришли к Салиду одновременно. Судьба подарила им еще три или четыре секунды, а они не сумели воспользоваться ими. Парень, сидевший за штурвалом “Апача”, был далеко не дурак. Да и не мог быть дураком, раз сидел в кабине подобного вертолета. Как бы ни презирал Салид американцев, он никогда не считал их идиотами.

Салид с трудом выпрямился в своем кресле и повернулся лицом к молодому пилоту. И тут же понял, что совершил новую ошибку. Оказывается, не он один увидел представившийся им шанс Но, в отличие от него, молодой террорист не понял, что этот шанс был мимолетен — столь мимолетен, что пожалуй, следовало говорить скорее не о подарке, а о злой насмешке судьбы.

— Нет! — закричал Салид — Не делай этого!

Но было уже поздно. Вертолет сделал полный разворот и так внезапно увеличил скорость, что Салид замолк и закашлялся, чувствуя, что его вдавило в кресло. В этот же момент пилот нажал большим пальцем на кнопку огня, вмонтированную в штурвал. Громкий стрекот винта слился с оглушительной трескотней пулемета. Одновременно из оруженосителя, где располагалась реактивная установка, была выпущена ракета, похожая на маленькое раскаленное до бела солнце.

Пулемет бил очередями точно по цели. От бронированного корпуса “Апача” летели искры. И Салид на долю секунды вопреки всякой очевидности в отчаянии ухватился за надежду на то, что ракета тоже попадет прямо в цель.

Возможно, так бы все и произошло, если бы пилот “Апача” не оказался действительно прекрасным летчиком, чего так опасался Салид.

С такого расстояния трудно было судить о том, причинили ли вред вертолету пулеметные очереди. Но если повреждения и были нанесены, то очень незначительные. Что же касается ракеты, то “Апач” в самый последний момент резко отклонился в сторону, и снаряд чуть-чуть не зацепил вертолет, пройдя так близко, что его огненный шлейф опалил лак на обшивке корпуса. Ракета взорвалась внизу, устремив к небу огненный столб.

— Мимо! — взревел Салид. — Черт возьми, мы промазали!

Возможно, это была последняя в его жизни ошибка. Вертолет террористов снова сблизился с “Апачем”, и на этот раз у молодого пилота появилась возможность послать вторую ракету прямо в цель.