Пришествие Хиспа - Миротворцев Павел Степанович Страница 18

Этим же вечером я поверг Остроухую в совершенную шок. На ночлег мы остановились на берегу небольшой речушки, текущей непонятно откуда и непонятно куда. Думаю, самое время сказать про ещё одну особенность этого леса. Так как зимы здесь нет (ну не считать же сезон дождей зимой?), то деревья не сбрасывают свою листву и даже более того. Чтобы сорвать листочек с такого дерева надо, во-первых, залезть на очень большую высоту, а, во-вторых, на этой высоте придётся ещё и отпиливать (в буквальном смысле этого слова) этот листочек у его основания. Перепилить или перерубить, хотя бы ветку этого дерева просто невозможно. Его не берёт абсолютно ничего. И по каким-то причинам деревья не 'размножаются'. Растут строго на определенной территории, и за неё не выходит даже корень. Чем вызвана эта особенность, никому до сих пор непонятно.

В общем, из-за того, что деревья не меняют листву, речка была просто кристально чистой. Грех было не воспользоваться такой возможностью. Так что я устроил себе 'банный день' в купе с 'большой стиркой'. Сначала под молчаливое удивление Ушастой перестирал всё своё бельё. Видимо, она считала, что мужчина этим просто не должен заниматься. Побыла бы она студентом в моём мире, многому бы научилась. Зато, когда я и сам проторчал в воде (там вода была практически тёплой), наверное, с целый час, оттирая кожу песком с блаженной улыбкой идиота, Остроухая с потрясенным видом уселась возле костра, и не подавала признаков жизни всё то время, пока я готовил ужин (что только усугубляло положение). Зато после того, как поели, она взяла моё уже высохшее полотенце и, подозрительно посмотрев на меня, скрылась за деревом, как раз за тем, за которым я и мылся.

Следующие полчаса превратились в сущий ад. Меня просто тянуло, встать и пойти посмотреть на неё, но, зная, что это может окончательно повредить мою итак уже порядком расшатанную нервную систему, я стоически терпел. Но как же это было сложно! Правда спустя минут двадцать мной овладела полнейшая апатия, и я уже вполне спокойно улёгся рядом со Снежком, смотря в направлении дерева, за которым скрылась Солина.

Когда она вышла из-за дерева и злобно зыркнула на меня, я чуть не расхохотался. Всё-таки эти бабы все одинаковые! Даже эльфийка и та ничем не отличается, кроме своей божественной красоты. Хоть и гордости целый вагон с маленькой тележкой, а ведёт себя точно так же. Сначала беспокоилась, что пойду за ней, а теперь злится, что не пошёл. Вот и пойми этих баб! Вот где здесь логика? Мужикам в жизни надо всего три вещи. Поспать, пожрать и секса (это если мягко выражаться). А вот женщинам, что надо? А никто не знает! Даже они сами и то не знают. Сначала они хотят одно, а в следующую минуту уже другого. Вот пошёл бы я за ней, и что? Мало того, что встретила бы меня визгом (хотя эльфийка, скорее всего, просто чем-нибудь кинула поувесистее, готов поспорить, что она даже что-нибудь заготовила на этот случай), а потом ещё бы и обматерила так, что уши в трубочку свернулись (правда, это женщины моего мира так бы обматерили, здесь ещё таких высот не достигли, хотя сравнения привили бы довольно интересные и очень изобретательные). Зато, из-за того, что не пошёл, всё равно обиделась и осталась недовольна. И где логика? Хотела получить доказательство, что ею восхищаются и то, что она лучшая, но при этом остаться чистой и невинной? Как говорят: я не виновата! Он сам пришёл! Женщины! И с ними хреново, а без них вообще никак. Причем настолько без них нельзя, что не будь их вообще, было бы всему полный и безоговорочный конец. Человечество бы так и не вылезло из каменного века. Так как всё самое чистое и светлое, что делалось в этом мире, делалось только из-за них и во имя них. Правда, наравне с этим точно так же и всё самое отвратительное происходило, так или иначе, по их вине. Ладно, это всё философия, вернёмся к более приземленным проблемам. Главная из них - это еда. Из-за эльфийки она стала кончаться намного быстрее (хотя она и ела совсем чуть-чуть) и её могло не хватить до конца этого леса, а живности здесь практически никакой. Только птицы, но они обитали в самой кроне деревьев и до них не добраться, так что надо ускорять наше путешествие. Привалы придётся делать как можно реже, а на ночлег останавливаться намного позже. Успокоив себя этими мыслями, я повернулся в сторону лежащей эльфийки. И сразу понял, что я сегодня очень сглупил, перестирав на радостях практически всю одежду. Эльфийка лежала только под одним полотенцем и то, которое должно быть мокрое, и ей этого явно было мало, так как она изредка вздрагивала от холода, хоть и лежала очень близко от костра.

Блин! Одни проблемы с этой красавицей. Хотя не скажу, что они меня раздражали, скорее, наоборот, доставляли удовольствие. В такие моменты особо остро чувствуешь себя именно мужчиной. Нехотя встав, я под настороженный взгляд эльфийки прошёл к её лошади за флягой с местной брагой. Достав оттуда же кружку, я наполнил её чуть меньше, чем на половину. Честно говоря, местная брага была чем-то вроде крепкого пива и была самым сильным алкогольным напитком. Правда, мне, чтобы с него упиться, надо было его столько выжрать, что жутко становилось, зато для местных это был аналог нашей водки. Положив фляжку на место, я подошёл к Остроухой и, присев рядом с ней на корточки, протянул ей кружку с брагой. Та сначала внимательно посмотрела на меня, а затем, приподнявшись на локтях, наклонилась к кружке, понюхать её содержание. Видимо, запах её заинтриговал, так как она сделала осторожный глоток, правда, тут же закашлялась. Несмотря на её протесты, я заставил выпить всё. Потом, сполоснув кружку, затолкал её обратно в мешок с посудой. А затем опять улёгся на своё 'ложе', внимательно смотря на эльфийку. Некоторое время та всё так же вздрагивала, но потом, видимо, алкоголь сделал своё дело, так как она даже отодвинулась от костра. Минут через десять она уже крепко спала. Я же опять встал и, стянув с себя рубашку, накрыл ею Солину. Моё нынешнее тело жалкой простудой явно не заразить, а вот эльфийка запросто могла заболеть. Последнее, что я сделал, так это лег поближе к костру.

Следующие дней пять мы вставали, едва только солнце освещало верхушки деревьев, а ложились уже глубокой ночью. Пришлось двигаться даже в полной темноте. Я слазил со Снежка и вел его на поводу. За эти пять дней я практически полностью научился контролировать своё зрение. Так что в темноте видел не хуже чем днём. Кстати, эльфийка, по-видимому, тоже неплохо видела в темноте, хотя на это счёт я у неё интересоваться не стал, она на меня обиделась. Вот так всегда. Я ведь хотел как лучше! Ну, кто же знал, что у неё с жалкой полкружечки, практически детского напитка, будет такое похмелье? Да и вообще, главное не замёрзла. А остальное мелочи. Вот только она так не считала, и прибывала в полной уверенности, что я специально её споил, чтобы она помучилась. Я, конечно, садюга ещё тот, но у меня даже мыслей таких не было.

Ночью пятого дня, последнюю ночь нашего пребывания в этом лесу, опять состоялась встреча 'старых друзей'.

На этот раз всё было совсем по-другому. Я сидел в удобном кресле и в своём теле, напротив меня точно в таком же кресле сидел мужчина, которому можно было дать от тридцати до сорока лет. Между нами стоял стеклянный столик, на котором была расставлена разнообразная еда и один единственный графин с вином, точнее, я думаю, что с вином. Некоторое время я изучал своего потенциального собеседника, а затем, придя к выводу, что физически он ничем не отличается от обычного человека, потянулся к графину:

- А где здравствуйте? Или хотя бы можно я попробую этот напиток? Это же элементарное правило поведения - хоть это и было сказано тоном, в котором звучало неподдельное возмущение, я даже не обратил на это внимание. Всё-таки существу, которому хрен знает сколько лет, возмущаться вообще не полагается.

- Привет. Так уж и быть можешь угощаться.

- Братец, да ты наглец!

- Это мы ещё в прошлый раз проходили или ты уже забыл? - удобно развалившись в кресле, я с удовольствием потягивал божественный напиток, причем божественный как в прямом, так и в переносном смысле.