Дьявольские камни - Ви Ку Страница 18

Были статьи и о изобретениях и развитии науки, медицины. Но опять же в общих чертах, без конкретики. Уровень развития соответствовал второй половине девятнадцатого века. Телеграф уже был открыт, он упоминался в газете. Это единственное открытие дату которого я помнил 1832 год. Пока поймут его пользу, пока он войдёт в общее использование. Вот тебе и вторая половина девятнадцатого века.

Упоминались и пограничные стычки, мол опять бандиты царства Польского напали на деревни, а наши пограничные заставы вступили в бой. Бандиты шалят — бывает. Упоминаний про каких-либо рыцарей в газетах не было. И это заставляло задуматься. По факту рыцари вырезали несколько застав, ну одну точно. Причем это сделали достаточно кровожадно и обыденно, как будто на прогулку вышли.

Ну шизофрению отбрасываем сразу, не я один их видел. Но и логичных объяснений нет. Дичь, здесь происходит какая-то дичь. Информации однозначно мало, но и я некуда не спешу. Будем собирать и анализировать.

Я по чуть-чуть начал вставать. Прохаживался по палате. Смотрел в окно. Осмотрел шкаф и нашёл зеркало. Большое зеркало на внутренней стороне одной из дверцы. И вот наконец-то я на себя посмотрел. До этого как-то возможности не было. То изнасиловать хотят, то изрубить, то лошадью сбить. И все, что могу сказать — я красавчик. Молодой, сопливый, хилый, но красавчик. Новому мне на вид восемнадцать-девятнадцать лет. Рост где-то 187–190 сантиметров. Телосложение никакое, вот вообще. Такое ощущение, что в своей жизни ничего тяжелее пис…, то есть авторучки не держал. Прям какой-то дистрофик безмышечный. Как так можно то. Я в своей жизни тоже, конечно, не был Арнольдом, но железо в молодые годы тягал. И были не плохие успехи. Ну тут мы постараемся все подправить.

Что касается внешности то тут да, красавчик. Рассматривая своё лицо в отражении, понял, что уже видел это лицо. Точно — это же копия мертвеца с ножом в груди. Его лицо я запомнил на всю жизнь. Я почти сутки его рассматривал, когда тело меня не слушалось. Мы были очень похожи, наверное, мы были родственниками. Хотя я всё-таки посмазливей. И так как он выглядел старше меня, то очень большие шансы, что это был мой здешний брат. И вот откуда эти разговоры и стремление меня петушнуть. Я хорош собой, очень хорош. У меня даже привстал на отражение, шучу шучу. Прочь гомосятину, а то вдруг она заразна.

Ещё одна загадка в копилку. Со мной там был предполагаемый брат. Что мы там делали не понятно. Ещё больше вопросов без ответов.

На седьмой день моего прибывания в больнице от меня убрали милашку сестричку Марию. И теперь я понимаю почему. Она постоянно смотрела на меня, когда думала, что я сплю. Можно даже сказать любовалась. И вот однажды, когда мы мило ворковали, пришла на смену злобная карга Евдокия. Она посмотрела, как щебечет Мария и в пол голоса, что-то проговорила про ее жениха. И, что порядочные так себя не ведут. С тех пор Марию я больше не видел. Старая лишила меня секса. Думаю, ещё пару дней и Мари мне бы дала. Я красив и ей явно нравился. Хотя может я и выдаю желаемое за действительное, но молодое тело, в котором бурлят гормоны по утрам мне намекает, когда проснёшься. А тут такая милашка.

Марию заменили ещё на одну бабулю — Авдотью. Ох и имена, не привычные для меня.

Из-за моей амнезии доктор сделал запрос в военное ведомство чтоб установить мое имя и фамилию. Через несколько дней пришёл армейский офицер пограничник в звании майора. С обычной большой звездой на погонах, как принято было и в нашем мире. И я только сейчас задумался, что там, в нашей истории, были другие звания в дореволюционной России. Лейтенанта точно не было, был вроде поручик. А старшина все время называет меня лейтенант. Значит тут что-то пошло не так.

Полный майор с фигурой в форме бочки и с маленькими не приятными глазами бусинками и огромной лысиной назвал себя Чистилиным Алексеем Александровичем. Был он заместителем пограничного управления города. Мой опрос он производил в присутствии доктора, который вносил некоторые комментарии в мои ответы. Практически на все его вопросы я не ответил. Отвечая ему одно и тоже, — я очнулся здесь в больнице, помню только старшину, что со мной случилось и кто я не помню.

Майор был внешне не возмутим, но его вспотевшая, покрасневшая лысина говорила о том, что он минимум нервничает. На прощание майор решил меня порадовать, что мне, когда установят мое имя, фамилию и подтвердят звание положена награда. За отважные действия, о которых ему рассказали остальные выжившие. Получается он уже со всеми поговорил, и я был последним.

Но он не слова не спросил про рыцарей и даже не обмолвился. Это напрягает. Не известно, что солдаты ему наплели. Они-то рыцарей тоже видели. И теперь или майор что-то мутит или солдаты ему не все рассказали, что мало вероятно.

До вечера нервничал, ждал, когда придёт старшина, чтоб пообщаться с ним на счёт майора. Иван пришёл поздно вечером, перед отбоем. И сам начал рассказывать, что сегодня произошло. С утра в палату пришли три человека. Представившись сотрудниками канцелярии его императорского величества, начали по одному в отдельную комнату выводили солдат на опрос. Опрос проходил порядка двадцати минут на каждого солдата.

Когда увели второго солдата старшина решил узнать у солдата Ващенко, который уже побывал на допросе, что спрашивают и что он рассказал. И какое было удивление старшины, когда солдат рассказал их путь, только без упоминания встречи с рыцарями. Как будто этого и не было. Солдат помнил только бой с бандитами.

Когда старшина зашёл на опрос его уважили на стул напротив одного из агентов тайной канцелярии и попросили смотреть ему в глаза. Когда агент начал свой рассказ ничего не спрашивая у старшины, он провалился в пустоту. Слышал только голос, заливающий все сознание. Сколько он так просидел он не знает. Иван услышал конец разговора агентов, так как пришёл в себя раньше, чем, наверное, нужно.

— Что будем с ним делать? — спросил кто-то из агентов.

— Ничего не будем делать, все солдаты говорят, что он и вправду потерял память. Пусть этим занимается кто-нибудь другой. Это не наша проблема. Попросим просто