Бесёнок по имени Ларни - Кае де Клиари Страница 18

– Ты мне чуть рёбра не сломал! – прохрипела Ларни, когда обрела дар речи.

– Но зато ты жива! – попытался оправдаться Стефан.

– Да? Не уверена. А если и так, то это случайность!

Парень понял, что спорить с ней сейчас бесполезно и пошёл выяснять, что из пожитков ещё можно спасти. Через час они уже шагали дальше. Стефан надеялся, что в городе они смогут разжиться припасами, а то все бутыли с водой, кроме той, что была у Ларни, и банки с маслом были уничтожены.

Он пошутил было, что теперь, когда не приходится тащить такой тяжёлый груз, они, наверное, пойдут быстрее, на что Ларни только фыркнула, как будто он один был во всём виноват. Сам Стефан печалился о потерянных патронах. Теперь их оставалось всего пятнадцать, на три перезарядки его пятизарядного ружья.

Но, как бы то ни было, долго горевать над потерями было глупо. Они снова выжили, и это было главное. Ларни это тоже понимала. Она ещё некоторое время дулась, но потом подошла к Стефану, увязывавшему уцелевшие пожитки в узел, и без слов чмокнула его в щёку.

Парень слегка обалдел от такого жеста с её стороны, но тут же сообразил, что это проявление благодарности и извинение одновременно. Что ж, он в своей жизни ещё слишком мало имел дело с женщинами, а его подруга была, во всех отношениях, женщиной не простой.

Глава 15. Последний привал на "Божьей ладони"

Часто бывает, когда ваша цель, какое-либо высокое строение, вроде башни, или это не строение, а гора, до которой надо дойти, кажется, что сделать это можно легко и быстро. Вот ведь она, эта гора или башня, рядом! Стоит пройти совсем немного, и окажешься на месте. Но не тут-то было!

Объект, к которому идёт ваш путь, приближается медленно, всё, вырастая в размерах, а расстояние до него, как будто не сокращается, а увеличивается. Только после продолжительного времени, страшно устав и начисто сбив ноги, вы добираетесь, наконец, до цели своего путешествия и понимаете, как иллюзорна была её близость в начале пути.

Стена каньона приближалась. А куда она денется? Но в том-то и вся загвоздка, что приближалась она медленно. Казалось, что она рядом, за ближайшими деревьями, но за этими деревьями были другие деревья, а проклятая стена, незаметно становясь выше, как будто отступала на несколько гигантских шагов назад.

Наконец деревья кончились. Быстро миновав заросли молодняка, обычные для лесной опушки, Маранта и Михал остановились, глядя на новое препятствие, поджидавшее их на пути.

Это была широкая полоса кустов, разросшихся от подножия леса, до подножия стены из земли и камня. Маранта не забыла, как много лет назад она пролетела над такой же полосой кустов верхом на обезумевшем от страха и боли жеребце. Правда было это по ту сторону леса, с другой стороны каньона, где эта полоса была уже, а стена, пожалуй, повыше, чем здесь.

Нда! Продираться через переплетение кустов куда противнее, чем ходить по девственным лесным зарослям. Михал думал, что они сей же час начнут прорубать себе дорогу, но Маранта скомандовала привал. И то дело! Перед новым испытанием не помешает набраться сил, да и вечер был уже не за горами.

Солнце нырнуло за верхушки деревьев на западе. Сразу потянуло холодом, и тень от леса стала на глазах сгущаться, готовая разлиться непроглядным ночным мраком.

Они развели костёр. Сегодняшний ужин был не такой, как в последние дни – Михал ухитрился-таки подстрелить молодого оленя, и теперь у них было вдоволь мяса, которое надо было съесть, пока оно не испортилось.

Но вот, наконец, и ужин кончился. Они расстелили спальники, набросав предварительно на землю еловых лап, и долго лежали, глядя на звёзды. Они не разговаривали сейчас – всё было сказано за ужином.

Вдруг Маранта почувствовала у себя на груди руку мужа. Ах, вот как! Значит, утомительные переходы, и битвы с монстрами не убавили мужскую силу бравого охотника?

Маранта улыбнулась. В волосах и бороде её супруга было уже немало снежных нитей, но он всё ещё оставался силён и неутомим, как тогда, когда их чувство взаимной симпатии и благодарности переросло в нечто большее.

Она накрыла его руку своей. Что ж, значит быть посему! Глупец, тот, кто думает, что ночь любви отнимает силы. Это случается только с теми, кто не умеет любить. Завтра они встанут отдохнувшими и посвежевшими, чтобы продолжить путь с новой энергией, а сегодня… Сегодня у них будет праздник!

Глава 16. Один шаг до "Мёртвого города"

Между ними был костёр. По какой-то причине Ларни села не рядом со Стефаном, а по другую сторону их маленького светоча, и теперь они оба молча, смотрели на огонь.

Но так ли это было? Стефан постоянно ощущал на себе взгляд синих глаз с рыжими искрами, пляшущими, словно маленькие бесенята. Но когда он поднимал глаза, Ларни тут же опускала голову и всматривалась в огонь так внимательно, будто ждала, что оттуда выйдет что-нибудь необычное.

Спали они тоже раздельно. Когда Стефан проснулся рано утром возле потухшего костра, он увидел по ту сторону, свернувшуюся в клубок, дрожащую во сне от холода Ларни. Он укрыл её сверху своим одеялом и поспешил заново развести костёр. Ларни вскоре проснулась и потянулась к огню, но долго ещё не могла согреться.

– Сегодня мы обязательно должны дойти! – сказала она, когда зубы перестали выбивать барабанную дробь друг о друга.

– Постараемся, – ответил Стефан. – Но это не значит, что нас там кто-нибудь встретит.

– То есть?

– Приглядись. Ты видишь хоть один дым?

Это было правдой, над крышами города не поднимались дымы из печных труб. От этого он выглядел безжизненно даже издалека. Дети леса не представляли себе жилья без печи, и хоть на сей раз, они ошибались, рассуждения насчёт того, жив этот город или нет, оказались верными.

Может быть, у Ларни и возникли какие-либо сомнения насчёт целесообразности их путешествия, но она никак не проявила их внешне. Впрочем, Стефану тоже не хотелось поворачивать, когда большая часть пути была уже пройдена. Город манил, живой он там или мёртвый.

Глава 17. Сомнения стража

Змеёж испытывал странное чувство. Оно отличалось от злобы, как человек от монстра. Это чувство заставляло сомневаться в себе и в реальности происходящего вокруг.

Если бы Змеёж интересовался частью человеческого сознания, которая отвечает за чувства, то он бы знал, что это удивление. Но до сих пор его интересовала только боевая мощь людей и их изобретательность. И о том, и о другом он был до сих пор невысокого мнения. Но теперь…

Пауконь погиб! А ведь паукони были одними из лучших бойцов, почти такими же