Степан Кулик - Витязь. Замок людоеда Страница 19

— Плохо. Весть о пропавшем гонце обязательно до нужных ушей донести надо. Слышал ведь — не абы что, мощи православного святого в Расейняйский храм несли. А теперь они невесть куда запропастились. Неужто по такому поводу не простят?

— Если бы саму реликвию найти… — Митрофан вздохнул, но призадумался.

Я не стал ему мешать, тем более что и самому было, над чем поразмыслить. Насчет крестоносца. Бывает так: еще пять минут тому понятия не имеешь, как поступить. А потом — щелк! И все очевидно.

Во-первых, он по-прежнему остается ценным «языком». Но тащить его в монастырь сложно. Не нести же на себе. Я и так, для ускорения, собирался монашка на плечи взять. Зато сохранить рыцаря в целости, пока сюда представители православного воинства доберутся, разумно и необходимо. А во-вторых, тем самым и обещание свое исполню. Не покривлю душой.

— Ваша милость! — воскликнул обрадованно Митрофан. — Не в монастырь мы с вами, а в скит пойдем. К отшельнику. Брат Феофан в пуще давно живет. И игумен наш очень сильно уважает его. Сказывают, раньше брат Феофан тоже при монастыре был. Ключником. А потом схиму принял. Вот к нему и пойдем. Ни мне, ни вам, — он выразительным взглядом оглядел меня от макушки до пола, — не с руки в святую обитель соваться. А брат Феофан наверняка и присоветует, и поможет.

— Разумно, — согласился я. — Так и сделаем. А теперь ты здесь посиди. Сторожи пленника и слушай, что в подполе деется. Если что, меня зови. Не жалей голоса.

— А вы куда?

— Канаву рыть да стену дырявить… — не слишком вразумительно объяснил я. Мог бы и попроще, но ничего не поделать. Привычка всегда и везде ерничать — неистребимая черта студенческого быта. Одно хорошо — я прохожу по разряду сиятельств, а им многое позволено и даже вменяется. Благородие, одним словом.

А план был прост, как Пифагоровы штаны. Продолбить в фундаменте дыру чуть ниже уровня болота и прокопать ров. Остальное вода сделает сама. И дырку расширит, и подвал зальет. Ну а понадобится восстановить ход, заделать отверстие и вычерпать воду много проще, чем выбрать землю. Даже одному человеку.

Конечно, долбить фундамент сторожевой башни то еще удовольствие. Но сил у меня, как у того зеленого чумбрика из американского комикса. А сверху не стреляют и кипяточком не поливают. Так что под хоровое пение лягушек и крики вездесущих сорок, при помощи кирки, лопаты и… доброго слова, примерно часа через полтора с поставленной задачей я управился. В смысле акведук заработал, и вода внутрь здания пошла.

Митрофан за это время раза три выглядывал из дверей, нарочито громко хмыкал, но вопросов не задавал и от работы меня не отвлекал.

Прислушиваясь к мерному журчанию воды, я неожиданно для себя подумал, что выводы насчет параллельного мира, строящиеся на наличии Радужных Переходов, которых нет в прошлой (то бишь будущей) реальности, могут оказаться преждевременными. Ведь только при моем непосредственном участии и всего за пару недель уже ликвидировано три портала. И это за шесть веков до берущего все на учет конца второго тысячелетия. Так, может, их по разным причинам или просто от греха подальше предки и упрятали под землю?

Странно, конечно, что все до одного, но людям еще и природа помогала. И время, которое «рушит гранитные замки и заносит песком города».

Кстати, за всей этой суетой забыл поинтересоваться у рыцаря, куда или откуда ведет портал башни. И лучше спросить сразу, как только вернусь, пока опять не забыл.

Монашек, не получив другого распоряжения, продолжал поддерживать огонь в очаге.

— Хватит дрова переводить зря, мы скоро уходим. Набери ведро воды, возьми пару хлебин, колбасы круг и тащи наверх.

Рыцарь в мое отсутствие совсем заскучал. Не знаю, что он себе напридумывал, но во взгляде его было больше обреченности, чем надежды.

— Брат Альбрехт, прежде чем мы простимся, еще один вопрос: куда ведет Радужный Переход?

— А вы мне взамен ответите? Хоть на один вопрос?

Отчаянье и возможная близость смерти придали рыцарю былое мужество и, отчасти, вернули самообладание.

— Зависит от вопроса. Если вас интересует, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы, или что было раньше — курица или яйцо, то… — я выразительно пожал плечами. — Итак?

— В одну из башен замка Розиттен.[29]

— И как водится, в подвал?

Крестоносец даже комментировать не стал мое замечание, зато прибавил чуть надменно:

— Соваться туда не советую. Там такая надежная и сложная система решеток и ловушек, что даже с армией не прорубиться. Когда одна решетка поднята — две остальные опущены. А рычаг механизма, который приводит все в действие, находится в комнате охраны. Где постоянно дежурит не меньше десятка стражников, вооруженных арбалетами.

— Спасибо, — я прислонился к стене. Что-то устал. Вздремнуть бы сейчас минуток шестьсот. — Ценная информация. Задавай свой вопрос.

— Кто вы? — интонацию тевтонец выбрал нейтральную, почти безразличную, а глаза сверкнули. Похоже, профессиональные навыки бойцов невидимого фронта, они же рыцари плаща и кинжала, неизменны во все века.

Гм, а почему не использовать подвернувшуюся возможность для дезинформации? Мало ли как дело обернется? Пока враг жив, ни в чем нельзя быть уверенным полностью. Так хоть тень на плетень наведу.

— Тайная служба Сына Неба, императора Поднебесной… — произнес я, церемониально кланяясь на китайский манер. В смысле сложив ладони и прижав их к груди.

Брат Альбрехт несколько раз моргнул, потом перевел взгляд с меня на Митрофана. К счастью, у монашка, благодаря какому-то из монгольских завоевателей, глаза были не так чтоб щелочкой, но весьма раскосы.

— Откуда?..

— Это второй вопрос, — прервал я тевтонца. — Договаривались об одном. А теперь, храмовник, заткнись и слушай, какая участь тебе уготована…

Митрофану затея не очень понравилась, но признавая мое главенство, он хоть и пыхтел, как изобретение семейства Черепановых, но молчал. Наверняка сожалел, что не набрался мужества и не прирезал храмовника. Особенно после того, как тот наотрез отказался покаяться и принять православие. Пришлось даже урезонить парня, чтоб не испортил мне возможной игры. А ну призадумается тевтонец: с чего бы это подданным китайского императора так о распространении греческой веры заботиться?

А может, Митрофан не комментировал вслух мои действия еще и потому, что «его милость», то бишь я, сейчас исполнял роль лошади. Чем вводил паренька в состояние, близкое к ступору.

До скита отшельника, по словам моего спутника, день пути. Так что как только мы выбрались из болота, я предложил ему свое плечо. Не в смысле опереться, а оседлать. Затюканного монастырского служку от этого чуть кондрашка не хватила. Запинаясь и краснея, он начал блеять, что не подобает простолюдину… Но моя милость не снизошла до его душевных терзаний, а попросту взяла за пояс и взгромоздила монашка себе на загривок.

Сперва он сидел, как мышь под веником, а потом привык и даже взялся за работу штурмана. От чего наша скорость передвижения еще возросла. И где-то примерно через часа полтора Митрофан сообщил, что мы протопали половину дороги, и по его прикидкам, вполне может статься, что до вечера будем на месте. Что очень хорошо, поскольку заблудиться в пуще проще простого. Особенно если леший осерчает. К тому же в темное время суток, когда нечисть набирает большую силу, отшельник к себе никого не впускает и даже ни с кем не разговаривает.

Это мне напомнило поговорку, мол, легко быть святым в пуще и куда труднее сберечь святость в борделе. Видимо, отшельник тоже ее знал и, не вполне доверяя собственным силам, старался уберечься от лишнего соблазна. Умно. Что характеризует человека не как героя, а как мудреца. И это именно то, что надо. Геройствовать мы и сами могем, а вот дельный совет не помешает.

К примеру, я все еще сомневаюсь, правильно ли поступил, предоставив судьбу брата Альбрехта воле Господней. В том смысле, что пусть Сам решает: нужен крестоносец еще на этом свете, или уже пора преставиться?

В общем, выдворили мы тевтонца на крышу башни. Оставили ведро с водой и ковригу хлеба. Колбасу рачительный монашек зажал, весомо сообщив мне и рыцарю, что пост способствует очищению души. Люк, ведущий на крышу, сам по себе был сделан на совесть. Ему же и от дождя защищать, и от талого снега. Не говоря уже о том, что крышка не должна в самый неподходящий момент провалиться у кого-то под ногами. Да и засов соответствующий. Усиленный. Ну а я, чтоб уж совсем надежно, еще и вторую преграду установил. Из оторванной ставни, подперев ее поставленной торчком скамьей.

Так что времени у брата Альбрехта достаточно. Захочет жить, успеет с Божьей помощью перетереть веревки раньше, чем умрет от жажды и голода. Ну а дальше либо героически попытается спрыгнуть, либо будет ждать помощи. О том, что подвал затоплен, я ему коварно не сообщил.