Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг Страница 19

Пользуясь тем, что Лавр и Алексей смотрели на Мишку, дед хитро подмигнул внуку левым глазом, от чего шрам на его щеке шевельнулся, как живой.

«Так вот в чем дело! Понятно, для чего деду весь этот спектакль понадобился! Дед вбивает Алексея в реалии жизни Ратного, как неподходящий фрагмент в пазл! Алексей, действительно, выпал совсем из другой „мозаики“, значит, надо что-то обрезать, а что-то добавить.

Дед дал потенциальному зятю (гм, из песни слов не выкинешь) присмотреться, а потом — „мордой об стол“! А чтобы чувствительней получилось, „загасил“ на время Лавра — пусть Алексей элементарные вещи из уст мальчишки услышит. Так обиднее, но и запомнится лучше».

Алексей, сам того не ведая, тут же подтвердил мишкины мысли:

— Ну и говорлив же у тебя внук, дядя Корней. — Сказано было с досадой, но и некоторое одобрение в тоне Алексея тоже присутствовало. — Однако явной глупости я не услыхал. Что решишь-то, господин сотник?

— Кхе. А если бы Михайла явные глупости болтал бы, так я его и спрашивать ни о чем не стал. А решу я так. Баб, которые родом из Погорынских родов, верну родителям с отступным, как это по старинным обычаям водится. Нинея мне в этом советом поможет, чтобы обид на нас не было. Баб, которые родом из Ратного…

Дверь открылась, и в горницу заглянул Немой. Дождался, пока дед обратит на него внимание и, сначала указав себе за спину, сделал пальцами такое движение, как будто заплетает себе ус в косичку.

— Лука приехал? — Догадался Дед

Немой кивнул и потыкал себе указательным пальцем в щеку.

— И Лёха Рябой?

Немой снова кивнул.

— Они где? По домам поехали?

Еще один кивок.

— Ну, пусть отдохнут с дороги, а вечером — ко мне. Ступай Андрюха. Так, други любезные… на чем я остановился?

— На бабах, которые родом из Ратного. — Напомнил Мишка.

— Да! Ежели баб, которые родом из Ратного, кто-то захочет на поруки взять, как жену Николы или дочку Аристарха, я противиться не стану. А тех, за которых никто поручиться не захочет — вон! Вот такое мое решение!

— Воля твоя, дядя Корней, но любое решение силой должно быть подтверждено. — Упрямым тоном произнес Алексей. — Иначе, еще неизвестно, как его выполнять станут.

— Кхе! А ты думаешь, зачем я своих бояр в Ратное вызвал? Ни Лука, ни Рябой ни в бунте, ни в его подавлении не участвовали, а их десятки сейчас у нас самые сильные. Завтра с утра соберем сход. Лука с Рябым своих людей приведут, конно и оружно. Да его пацанов — дед кивнул на Мишку — где-нибудь рядышком поставим, чтобы видно было. Вот и будет подтверждение силой. Быть по сему!

«Примите мои поздравления, сэр, Вы пожалованы в тайные советники. Согласно петровской „Табели о рангах“ — чин соответствует званию генерал-лейтенанта. При условии, что Воевода Корней — канцлер. Бешеная карьера уездного масштаба!»

Глава 3

Следующий день для Мишки стал днем визитов. Дед, все-таки, организовал для внука возможность «работать языком». Первым «на прием» явился Стерв. Мишка не только уважал его, как великолепного профессионала, умеющего передать свои знания молодежи, но и просто симпатизировал ему, как человеку. Из-за этого ему было несколько неловко называть охотника кличкой, неблагозвучной для уха человека ХХ века, но родового имени Стерва он, естественно, не знал, а от христианского «Евстратий» сам охотник кривился, как от зубной боли.

И ничего с эти поделать было нельзя — к крещению Стерв отнесся, как к неизбежному злу, в церковь ходил, как солдат в наряд, не скрываясь носил на себе языческие амулеты и обереги и, в довершении ко всему, имел двух жен. Старшая жена — мать Якова — была сестрой тетки Татьяны, а младшую жену Стерв не то что не сосватал, а даже и не купил, получив в придачу к оплате за убийство медведя-людоеда в каком-то очень дальнем лесном селении.

По понятиям ратнинцев, вторая жена Стерва была холопкой, но, когда отец Михаил потребовал от охотника обвенчаться с первой женой, тот вознамерился поступить как раз наоборот — обвенчаться с младшей. Свои действия он объяснил деду, со своей точки зрения, вполне логично: «Вея и так жена, все это знают, а Неключу за холопку держат. Пусть Неключа тоже женой будет, да и имя сменить надо, больно неподходящее[1]».

Мишка здорово подозревал, что сделал такой выбор Стерв исключительно из чувства противоречия, та же мысль, видимо, закралась и в голову отца Михаила. Венчать Стерва с младшей женой он отказался, заявив, что сие будет нарушением таинства брака и поощрением блуда.

Так и остался Стерв официальным холостяком при двух женах. Яков, насколько понимал Мишка, к двоеженству отца относился совершенно спокойно, обе жены — тоже. Дед же, для виду посердившись, в конце концов заявил, что пути Господни неисповедимы, и, рано или поздно, Господь лишнюю жену сам приберет, тогда и понятно станет, с кем надо венчаться.

Нынче Стерв пришел к Мишке по вопросу, вызывавшему у старшины Младшей стражи великую досаду, вследствие непонимания причин происходящего — снятие дозора с берега болота, через которое уходили «люди в маскхалатах», ввиду полной бесполезности дальнейшего несения дозорной службы.

Еще в конце мая Мишка решил связаться с предшественником, в существовании которого был твердо убежден. Для этого он велел Якову развесить на ветках засохших деревьев, стоявших на болоте поодаль от берега, несколько дощечек с одним и тем же текстом. Того, что кто-нибудь прочтет написанное, Мишка не опасался. Во-первых, потому, что грамотные люди XII века писали и, естественно, читали «уставом», то есть, в понятиях ХХ века «по-печатному». Мишка же написал свой текст «по-письменному», украсив буквы, для затруднения восприятия, многочисленными хвостиками и завитушками. Во-вторых, даже если бы и нашелся умник, сумевший разобрать написанное, смысла он все равно не понял бы, потому, что текст был таким:

Центр — Штирлицу. Необходим контакт. Время и место — на Ваш выбор. Сигнал — эта табличка на дереве в виду населенного пункта Р.

Якову, недоуменно рассматривавшему таблички, Мишка объяснил, что это наговор, на тот случай, если люди приходящие через болото, знаются с нечистой силой.

Начало было обнадеживающим — менее, чем через неделю, две таблички с деревьев исчезли. А потом… Ответ оказался совершенно не таким, на который рассчитывал Мишка, как, впрочем, и не таким, какой собирался дать предшественник.

Заставу на болоте попытались уничтожить. Спасли ребят только охотничье искусство Стерва и здравомыслие Первака, чей десяток нес дежурство в ту ночь. Ночь выдалась дождливой и ветреной. Первак совершенно правильно рассудил, что часовые в такую погоду ничего не увидят и не услышат, сами же очень легко могут быть либо захвачены, либо убиты. Поэтому, с наступлением темноты, десятник собрал всех ребят в землянке, вырытой в стенке небольшого овражка, и насторожил приготовленные Стервом ловушки.

Под утро, когда начал стихать дождь, часовой услышал тупой удар и сверху, почти ему на голову, свалился человек, сбитый с края оврага подвешенной на ремне колодой. Выглянув из-под навеса, парень различил наверху бледное пятно лица еще одного человека и, не раздумывая, выстрелил из самострела. То ли парню повезло, то ли учение пошло впрок, но он попал, и сверху грянулся второй труп. Одновременно, у входа в овражек раздался крик еще одного из нападавших, придавленного обрушившимся сверху бревном.

Выскочившие из землянки на крик и шум ратники Младшей стражи, лупили спросонья во все стороны из самострелов до тех пор, пока Первак не приказал прекратить это бесполезное занятие, а потом сидели настороже до самого рассвета.

Утром послали гонца в Ратное, а сами осторожно осмотрели местность, но ничего, кроме трех трупов не обнаружили. Прибывшие Стерв с Яковом оказались более удачливыми в поисках. Обшарив берег болота они отыскали сложенные в кучку шесть заплечных мешков. Очевидно, нападавшие перед атакой освободились от лишнего груза, а потом так торопились убраться восвояси, что бросили свои вещички.

Сколько было нападавших — шесть, по числу брошенных мешков, или больше, определить не удалось — дождь смыл все следы. В мешках тоже ничего особенного не нашлось, кроме одного — мишкиной таблички с написанным на обратной стороне ответом. Мишка прочел ответ и ему тут же захотелось что-нибудь сломать, разбить, а еще лучше, кого-нибудь убить. Смысл набора примитивной матерщины с грамматическими ошибками сводился к простой мысли: «С тобой и с Нинеей будет то же самое».

Разумеется, автор не имел в виду, что Мишка с Нинеей будут лежать в вещмешке на берегу болота, послание, скорее всего, предполагалось оставить на трупах дозорного десятка, но события пошли по иному сценарию.