Павел Буркин - Краденая победа Страница 19

Вначале все шло, как по маслу. Немногие части, верные радже и оказавшиеся поблизости от покоев Бахадура, были вырезаны в самом начале. Отряды мятежников рассыпались по дворцу, атакуя из засады, внезапно нападая на посты, в тесных коридорах численное превосходство и даже мастерство фехтования значили немного. Мало что значило и умение попасть в противника с расстояния в триста копий, отличавшее ветеранов. Потери еще более ухудшили положение войск раджи.

А вот потом что-то изменилось. Верные радже воины на диво быстро поняли, что к чему. Поскольку численность в тесных коридорах особой роли не играла, во многих местах им удалось отбиться. Затем началась взаимная охота: побеждал тот, кто первым обнаружит противника, кто нападет внезапно и вовремя отступит, едва в дальнем коридоре раздастся звук шагов подкреплений. Тут с ветеранами Раммохана Лала могли равняться лишь темесцы, а их было всего полсотни. Не все, на кого положился Бахадур, оказались того достойны. Уж если дезертировал, убив напарника, поставленный охранять штаб солдат, что говорить о других? Пора вводить в дело последнюю часть, охраняющую штаб.

Фанцетти мерил шагами комнатку, пытаясь найти выход. Преимущество внезапности утеряно, если не придумать, чем его заменить, придется плохо. Куда запропастился этот Двадцать пятый пехотный полк, который Примас Аркотский и военное командование обещали прислать на помощь заговорщикам?.. Когда все кончится, подполковнику Меттуро перепадет от «сира магистра» пара теплых слов. Если, конечно, удастся свести дело хотя бы к ничьей.

— Вы что-то сказали, сир магистр?

Вестовой, Шакри. Из роты капитана Рудраки, вовлеченного в заговор первым. Именно эта рота была, с точки зрения мятежников, самой надежной, почему ее и поставили охранять штаб.

— Да. Шакри, передай Рудраки, чтобы поднимал роту. Мы снимаемся.

— А как же наши части? Мы же утратим управление, воины Валладжаха будут громить нас по частям.

— Они нас итак сомнут, если мы ничего не предпримем, — бросил Фанцетти. — А что принято делать с мятежниками, всем известно?

— Будь ты проклят! — сплюнул Шакри. — Это ты, фарангская собака, втянул нас во все это.

«Поосторожнее с язычком, недолго его и лишиться» — подумал Фанцетти, а вслух ответил:

— Никто тебя не гнал пинками, сам польстился. Ты думаешь, мы покойники? Как бы не так. Мы победим, Бахадур станет раджой, а ты — лейтенантом, но для этого выполняй приказы четко. Единый-и-Единственный всемогущ, он помогает борцам за веру.

— Понял, — Шакри приободрился. Ну, и ладненько, только после победы он, Фанцетти, все равно с него спросит. Никому не позволено оскорблять магистра Темесы. И с многих других. Если он хочет сломить сопротивление языческих жрецов, нужно запугать всех до заикания. — Куда движемся?

— В сторону женской половины. Думаю, Валладжаху будет нелегко наступать, если в заложниках будет рани.

Шакри передернуло. Он был воином, он не мог представить, что можно воевать с женщинами и детьми. Но стоило вспомнить виденную как-то казнь даже не изменника, а простого дезертира, как желание, пока не поздно, сбежать от сумасшедшего темесца, исчезло.

— Есть выдвигаться к женской половине, — произнес воин, отдал честь и отправился предупреждать Рудраки.

Пратап сам не заметил, как промелькнули какие-то коридоры, и показалась знакомая широкая лестница, на которой, когда был свободен от службы, он встречал жену. По дороге солдаты несколько раз встречались с гвардейцами. Знание пароля бахадуровцев выручало неизменно: трижды они удачно расправились с небольшими группами мятежников, еще пару раз встретили бойцов, оставшихся верными радже. Они выполняли свои задачи, Пратап с ними расстался, хотя так и подмывало забрать с собой. Для защиты женской половины нужно не меньше взвода, а у него всего девять человек. Не взвод, скорее отделение. И пуль с порохом маловато — в аккурат по караульной норме, если мятежники взяли в арсенале полную боевую норму… Удержать с такими силами подступы к покоям рани будет нелегко, но повелитель должен бить мятежников, а не бояться за жену и ребенка. Если не дать мятежникам захватить заложников, их песенка будет спета.

— Стоять тут, — приказал Пратап. — Нет, не на виду. Увидите вооруженных мужчин — стреляйте. Помощи ждать неоткуда, тут могут быть лишь враги. — Я сейчас!

— Есть, — отозвался Санджар. — Иди, успокой жену.

Увы, приличной двери нет, лишь тяжелое бархатное покрывало, вышитое золотом: никто и предположить не мог, что на женскую половину дворца будут ломиться силой. А как бы хорошо — закрыть бронированную дверь и палить через какие-нибудь амбразуры… Чего нет, того нет. Над покрывалом — колокольчик. Дерни за веревочку — и рассыплются серебряные брызги негромкого звона. А уж служанка-привратница позовет, кого нужно, или передаст, что следует.

— Кто?

Голос Амриты. Ей же лежать надо, кто ее тут посадил?

— Я, Пратап.

Покрывало откинуто смуглой, унизанной браслетами рукой. Юная женщина взглянула на мужа и ойкнула:

— Что происходит?

Пратап оглядел себя и понял: он весь забрызган кровью, рука порезана кинжалом, в ней едва оттертый от крови тальвар, а на ремне за спиной — мушкет, от которого еще пахнет пороховой гарью. Штык красный от крови. М-да, в таком виде на женской половине и правда не стоит появляться.

— Во дворце мятеж. Адмирал назначил меня командиром… остатков взвода, поручил защищать женскую половину. Пока мы живы, вы все в безопасности. Спроси у рани, можно ли выбраться куда-нибудь, где легче обороняться, и пусть позаботится о наследнике.

— Царевич под присмотром кормилицы, на нее можно положиться. Выбираться будем, когда скажет рани.

— Никто не пытался проникнуть?

— Нет, Пратап, да мы бы и не пустили.

— Интересно, как?

— Ну, о нас же позаботился повелитель, — неуверенно произнесла жена.

Пратап хотел спросить еще что-то, но его отвлек грохот выстрелов.

— Похоже, те, от кого мы вас охраняем, — произнес Пратап. — Отобьем атаку, и я приду.

Опираясь на руку мужа, Амрита приподнялась с поставленного у входа топчана и поцеловала Пратапа в щеку, оставив на ней розовый след помады. Ей было страшно, но она сама была из касты воинов, и умела прятать страх. Мужу сейчас хватает и своих забот.

— Да поможет тебе победить Великая Лучница, — произнесла Амрита.

— Поможет, — улыбнулся муж. — А потом у нас будет сынишка… и не один, я меньше, чем тремя, не удовлетворюсь. Так и знай…

А затем развернулся и, на ходу заряжая мушкет, бросился к лестнице. Грохот выстрелов раздался еще раз, потом его прорезал лязг сталкивающейся стали. У подножия лестницы его бойцы яростно рубились с атакующими. Пратап разрядил мушкет в одного из атакующих, и, выставив штык, сломя голову побежал вниз. Вот и пришел, наверное, главный бой в его жизни — главный, ибо за спиной осталось все, что ему дорого в этой жизни.

Это уже не походило на правильное сражение, пусть даже с поправкой на жестокость междоусобицы. Бойня, где в ход шли уже не приклады, штыки и клинки тальваров, а кинжалы, «тигриные лапы», кулаки и даже ногти и зубы. Поначалу еще получалось отстреливаться, человек десять они свалили на входе. Потом кончились патроны, их прижал к окровавленным ступеням и каменным балюстрадам бесконечный свинцовый ливень, и все, кто не хотели умирать загнанными крысами, кинулись навстречу мушкетерам. Опрокинулся, получив крупную пулю в живот, Санджар, остальные со штыками наперевес успели проскочить сквозь свинцовую бурю и вонзить жаждущее крови железо в податливые тела изменников. Рядом грохочет пистоль, Пратап машинально пригибается, потом с разворота опускает тальвар на плечо стрелка. Ужас и осознание смерти мелькают в серых глазах северянина, кровавая черта пролегает вдоль портупеи, пистоль из немеющей руки вываливается на погибшего чуть раньше. Сколько же их тут…

Что-то рвануло плечо. Сперва Пратап не почувствовал боли, потом ощутил, как намокает от крови левый рукав, потом в плечо будто вонзилось докрасна раскаленное железо. Он еще успел ударить тальваром в чей-то оскал, на разодранный халат брызнула новая кровь, на место валящегося вояки-изменника (теперь он, наконец, узнал нашивки роты Рудраки — тоже перебежал, сволочь) из галереи высунулся новый. У него в руках был мушкет с примкнутым штыком — Пратап ловко отвел лезвие в сторону и ударил кинжалом. Когда противник осел, добавил для верности сапогом в лицо. Отшатнувшись назад, он огляделся.

Как ни странно, первую атаку они отбили. Правда, трое бойцов бесследно исчезли, еще трое едва держались на ногах, но он сам и последние двое почти не пострадали. Пожалуй, лучше отойти повыше, к двери. Там удобнее обороняться. Мятежникам атака обошлась куда дороже: человек пятнадцать из роты Рудраки нашли смерть на ступенях окровавленной лестницы.