Александр Афанасьев - Час героев Страница 2

Единственная дорога от пограничного Термеза на Баграм, можно сказать, дорога жизни, потому что все снабжение сороковой армии и вся помощь, которая идет Афганистану – идет через нее. В Афганистане нет ни единого километра железнодорожных путей, если не считать построенную в двадцатых и потом сломанную железную дорогу из центра Кабула до королевского дворца. Дорога сложная, пролегает в высокогорье, петляет меж горных круч, если и есть куда свернуть – так это в зияющую пропасть. Ни одна и не две машины в пропасть улетели... особенно страшно было зимой и на гусеничной технике, тот же танк зимой – как корова на льду, чуть что и... С любого склона может работать снайпер, бронированных кабин тогда не додумались сделать... вот и гибли пацаны. А против гранатомета, который в засадных группах у каждого второго духа имеется – даже танковая броня не помогает. Но есть две самые страшные точки. Первая – это тоннель под перевалом Саланг, пробитый советскими инженерами в шестидесятых, он очень плохо освещенный, узкий и там нет внутренней вентиляции. Дважды там были такие ЧП, что и подумать страшно, – в одном из них разом погибли, отравившись углекислым газом, больше пятидесяти человек. А что – машина сломалась и встала, остальные газуют – все. Был там и пожар бензовоза. Душманы все время пытались прорваться к одному из входов в тоннель, чтобы заложить взрывчатку, если бы это им удалось – последствия были бы катастрофическими. Чтобы этого не допустить – по обеим сторонам Саланга стояли несколько сторожевых застав, и тех, кто уходил туда, провожали как покойников. Вторая точка – это как раз в районе Джебаль-Уссарадж, там на трассу выходит ущелье Саланг, вотчина Ахмад Шаха Масуда, талантливого и удачливого военачальника моджахедов. Девять операций было предпринято для того, чтобы овладеть ущельем Саланг, в ходе второй из них вертолеты, чтобы блокировать ущелье, высадили одновременно четыре тысячи двести десантников. И все равно, как только заканчивалась «очередная пандшерская» – ущелье переходило под контроль духов, для которых оно было таким же важным, как и для нас Саланг. Дело в том, что идущая по перевалу Саланг дорога была единственной, прикрытой с обеих сторон скальными массивами дорогой, которая шла от места, где сходятся границы четырех государств – СССР, Афганистана, Пакистана и Китая, – и по ней можно было безопасно выйти в самый центр Афганистана. Сам Ахмад Шах, кстати, не очень-то стремился атаковать советские колонны на трассе, он больше занимался делами создаваемого им в Пандшере собственного государства – но другие командиры духов, прошедшие Пандшером из Пакистана – очень даже были не прочь поразбойничать на трассе.

Как раз это направление и прикрывала сторожевая застава, стоящая на отметке 2685.

Застава эта была в принципе такой же, как и десятки других по обе стороны трассы, за семь лет уже обжитых. Жили в некоем подобии жилья, построенного на манер афганского из глины и камней, были тут и траншеи, вырытые неимоверным трудом в каменистой почве, были и бомбоубежища – перекрытые щели, потому что у духов были минометы. Была натоптанная дорога к роднику – до него был примерно километр. И были выносные посты, на одном из которых как раз и разворачивалось сейчас описываемое действо.

От поста до дороги было примерно метров шестьсот, и все эти шестьсот метров были таким крутым спуском, что, как выражались местные деды, «до низу только уши твои доедут». Все подходы к выносному посту были заминированы, кое-где кинули и МЗП[4] – но все понимали, что духи не сумасшедшие, чтобы лезть в гору под шквальным огнем с нее. Накроют минометами да снайперы отработают – вот и все дела. А пока одни будут пост огнем давить – другие колонну выбьют.

Благо, все-таки хоть частично – но «гнездо» сверху прикрыли, вот только выдержит ли это прикрытие взрыв минометной мины – никто не проверял...

Первыми, конечно же, появились вертолеты. Два «крокодила» – большие, уродливые «Ми-24» шли над ущельем, парой, один за другим, то первый, то второй изредка плевались факелами тепловых ловушек МТЦ. Хоть ущелье и прикрыто сплошной цепью застав – никогда не знаешь, где, на каком выжженном солнцем склоне тебя поджидает огнехвостая смерть – и поэтому только полные дураки привозили из полета хоть одну кассету с ловушками. Вертолеты проходили над ущельем нечасто, только плановые облеты да прикрытие особо важных колонн...

Выжженная солнцем, бурая, не дающая плодов земля. Острые, рвущие бездонную синь неба пики гор. И пацаны – вцепившиеся зубами в эту землю, чужую и враждебную. А каждому пацану всего-то – девятнадцать-двадцать лет...

Первым полз танк. Старая каракатица, железная коробка с донельзя изношенным дизелем, она ползла по натоптанной сотнями тысяч шин дороге, толкая перед собой зубчатые колеса трала; совершенно бесполезная в такой ситуации пушка смотрела в сторону. Танк здесь был совершенно не нужен, он разбивал своим весом и гусеничными траками и так уже испохабленную дорогу и задерживал колонну, большей частью состоящую из мощных полноприводных новеньких «КамАЗов». За все время войны ни одна светлая голова в советском ВПК не сумела придумать колесную машину, которая могла бы толкать перед собой этот трал. Много чего не мог придумать на восьмой год войны неповоротливый советский ВПК – ни миннозащищенные БТР, ни колесные машины разминирования, ни бронированные от пуль кабины, которые можно было бы поставить вместо обычной кабины грузовой машины, ни тяжелые ружья – аналоги военных времен ПТР, из которых можно было бы проломить дувал, стену дома или достать противника на противоположном склоне ущелья, ни бронированные транспортные вертолеты. Господи, да за все время войны формы нормальной солдату не дали, все по форме одевались только во время проверок, а так воевали либо в трофейном, либо в чем попало, выходит рота на операцию – как сброд блатных или шайка нищих. Но они все равно воевали. И отступать – не собирались.

Второй ползла «Шилка» – страшный зенитный танк шурави, шайтан-арба. Тоже гусеничная, с хреновым бронированием и маломощным двигателем – но с зенитной установкой о четырех стволах, способной на максимальной скорострельности выплевывать шестьдесят четыре снаряда в секунду. Духи, если эта машина шла в колонне, – первой целились по ней, а если с первого залпа подбить не удавалось – сразу начинали отходить. Трудно представить, сколько солдатских жизней спасла эта неповоротливая, неказистая машина.

Дальше шли машины – колонна была смешанной, машины были и военные, и гражданские. Среди разноцветья кабин – зеленые, оранжевые, синие – выделялись машины прикрытия – мощные «Уралы» с зенитными установками в кузовах со снятыми тентами. Это не «Шилка», но тоже даст – мало не покажется. Таких машин было целых три – а вдобавок еще четыре БМП-2, нервно нюхающих воздух своими, готовыми в любой момент огрызнуться огнем стволами скорострелок. Колонну и в самом деле охраняли нехило – вопрос был только в том, что это в ней такое везли...

Дух повел стволом пулемета.

– Тащ гвардии старший сержант, а что это там наши – колонну, что ли, пошмонать намылились?[5] – спросил он, заметив лежащие в кустах у самой дороги силуэты в советской военной форме.

– Где?

– А вот от камня... Левее тридцать.

Старший сержант прильнул к прицелу снайперской винтовки, повел стволом – и вдруг громко и страшно закричал:

– Духи! К бою!!!

Винтовка плюнула огнем – и в этот момент совсем рядом с Духом раздался такой мокрый шлепок и что-то брызнуло. Брызнуло мокро, противно и завоняло. Дух от неожиданности выпустил пулемет, повернулся – и увидел, что старший сержант Кордава лежит, навалившись на бруствер, и у него нет половины головы.

Внизу, на дороге громыхнуло – да так, что дрогнула земля, пахнуло горячим ветром. Потом долбануло еще раз и еще... Заговорили пулеметы.

Крац! Крац!

Что-то больно ударило Духа по голове, он машинально провел рукой по скуле – и пальцы вляпались в горячее – кровь! Две пули попали в пулемет, еще не сделавший ни одного выстрела, одна из них раскололась на части, и один из осколков чиркнул Духа по щеке. Потекла кровь. Он свалился на дно «гнезда», слыша новые взрывы и нарастающий шум вертолетных лопастей.

Влипли...

Вертолеты, возвращаясь, заходили на штурмовку на предельно малой, хищно наклонив носы в сторону земли – словно гончие, чующие добычу по крови. Ни одна банда моджахедов не могла выстоять против вертолетов – но сейчас был не восемьдесят первый год и не восемьдесят четвертый. Сразу несколько комков огня оторвались от склонов и полетели навстречу вертолетам – и вертолеты отклонились от курса, щедро расшвыривая огненные шары, заложили вираж, спасаясь от летящих им навстречу огненных шаров – и часть из светлячков пролетела мимо, а два – полетели за одним из вертолетов, как привязанные. Все понятно, вертолетчики колонну прикрывать не будут; в связи с последними потерями в материально-технической части и летном составе входящих в состав сороковой армии эскадрилий и полков издан приказ: при обстреле в первую очередь следует работать по средствам ПВО духов и только потом – прикрывать колонну. Пока одни духи отгоняли вертолеты – вторые обстреливали колонну, а потом они просто скроются, и все. Осталось немного...