Странный Странник - Ксеном. Дилогия (СИ) Страница 2

— Устал я, — пробормотав это, я отключился.

Лежу в тесном контейнере. Окон нет. Дверь в потолке, открывается наружу. Свежего воздуха нет. Когда-то сюда заглядывали. От них очень вкусно пахло, я тянулся, но дверь быстро захлопывали. Это было уже давно. Сейчас про меня забыли. Только иногда камеру трясёт. Последний раз тряска была очень долгой, как будто узилище перемещали. А затем открыли. Глоток свежего воздуха. Внутрь засунули шланг. Сначала я обрадовался — что-то новое — но из шланга полилось нечто отвратительное на вкус. Деваться некуда, пью. А то утону. Питательно. Пью. Расту. Становится всё теснее. Жидкости всё больше. Уже не могу глотать. Убирают шланг, закрывают дверь. Контейнер трясётся. Жидкость протекает под меня. Соприкасается с моей землёй.

Жжётся.

Жжётся.

Жжётся!

Дно контейнера оплавляется. Поспешно выбираюсь наружу.

Не успел я прийти в себя, как на меня падают два предмета. Один на вкус такой же, как и покинутый контейнер. А вот второй ещё вкуснее, чем те, кто заглядывал. Наслаждаюсь. Второй пытается от меня избавиться. Заставляю его забыть про меня. Всплеск вкуса. Опьяняет. Предмет движется. Ещё всплеск. Ещё. Второй приближается к первому. Сильные всплески закончились. Вкус колышется небольшими волнами, пока оба предмета куда-то двигаются. Пара сильных всплесков, когда второй падает. В третий раз он падает, и вкус постепенно уменьшается. Пока почти не исчезает. Перебираюсь целиком на второго, плотно прижимаюсь, ищу вкус. Оказывается, предмет состоит из нескольких, которые прилегают к центральному. От центрального идёт самый сильный запах. Пробираюсь сквозь предметы. Изучаю. Интересно, центральный чем-то похож на меня.

Утоньшаюсь, проникаю внутрь центрального предмета. Ещё интереснее. Он состоит из таких же мелких частиц, как и я, только эти частицы разные. Здесь, не на моей родине, это имеет свой смысл. Кажется, главные те, которые немного щиплются. Следую вдоль них, в разные стороны. С одной стороны они истоншаются, пока не теряются в других частицах. Неинтересно. С другой стороны они крепятся к своим сородичам, их становится всё больше, они переплетаются. Проникаю в ту сторону. Толстая связка, заключённая в твёрдую оболочку, опять тянется в две стороны. Снова разветвляюсь. С одной стороны связка всё продолжается, с другой стороны — огромное скопление этих частиц. И на меня льётся поток информации.

Клетки. Частицы называются клетками. Те, что я принял за главные, называются нервными. Они действительно главные, и они тоже выполняют разную работу. То скопление называется мозгом, и его клетки управляют всеми остальными. Только сейчас они как-то странно работают.

Остальные… не понимаю. Если они действительно предназначены для разного, то они слишком неприспособленные. Если их улучшить…

Сверху на нас падает маленький предмет. Он тоже похож на меня и на центральный, но совсем не двигается.

Я окончательно запутываюсь. Но тут у меня появляется мысль. Если предмет так физически похож на меня, то, может, он тоже мыслит. И с ним как-то можно общаться. А что бы он не убежал, нужно слиться с ним воедино.

Большому… Стоп! Если я хочу слиться, не надо отделять его. Но нужно и остаться собой.

Ему… мне… нам снится сон.

Мне снился сон. В принципе, ничего удивительного в этом не было. Как и в его содержании. Мне снился сюжет из серии «Чужой костюм», тот момент, где Спайди говорил про липкую гудзонскую грязь. Я ещё во сне подумал, что очень уж похоже на мой случай, только у меня всё куда банальнее. Вообще, эта серия была моей любимой, я только всегда недоумевал, почему и симбиот, и Питер так глупо себя ведут. Почему они не могли договориться? При этой мысли во мне всколыхнулось какое-то чужое чувство… оправдания ожидания, что ли. И доверия. Словно меня в нос лизнул большой добродушный пёс.

— Да, — пробормотал я, — никогда бы не действовал так, как Паук.

Сразу после этого пришло недоумение и плохо сформулированный вопрос «Что есть паук?»

В полудрёме я открыл глаза. На потолке ничего не было. Как оказалось, за время сна, паучок свалился мне на грудь.

— Паук, — я тронул тельце вымазанным чёрным пальцем, — только мёртвый. Жаль. И укусить, как Спайди, не может. Тем более, — я зевнул, — что это всё только выдумки…

Интересно. Такая абсолютная неподвижность называется «мёртвый».

А ещё есть симбиот и человекопаук. Попробую вызвать у нас воспоминания. Это не сильно сложнее, чем с контейнером…

Зевнув ещё шире, я крепко заснул. Сновидение продолжилось. Только в костюме «Чёрного Спайди» был уже я сам. Мечты, мечты…

Картинка дёрнулась, перенеслась в мой город. Мне снилось, что ползу по глухой стене высотного дома, и костюм на мне немного другой. Абсолютно чёрный, как та жидкость, в которой мне довелось искупался.

— Даже просыпаться не хочется, — пробормотал я, любуясь с высоты на Авеню Канчинского, бывшее Варшавское шоссе. Да уж, только у нас могут называть улицы в честь недругов собственного народа. И если в городе появится площадь имени Гитлера, который Адольф, ни капельки не удивлюсь.

Варшавка, не смотря на новое имя, своего очарования не потеряла. И даже памятник угробившему собственный самолёт президенту не смог её сильно испортить. Хмыкнув таким мыслям, я решил воспользоваться сновидением и немножко пошалить. Вскарабкался на крышу и направился в сторону окраин. Сквер Примирения, где стоял тот самый монумент, разбили на месте районной поликлиники, около Анино, а мне снилось место ближе к Балаклавке. Рядом с гаражом. И на другой стороне шоссе. Но это было поправимо. «Мой» птицеед выстреливал паутиной от пола до потолка, то есть, метра на три, вертикально вверх. И это не было пределом. Моя же «нить» могла лететь ещё дальше. Так как стёкло всё-таки слишком скользкое и хрупкое, паутина если и прилипнет, то может пробить, а если попадётся хлипкая рама, то и выдернуть, я выбрал глухую стену и прицелился. Из запястья вылетел канат диаметром с сантиметр и прикрепился к стене. С небоскрёбами на Варшавке глухо, и подражать Спайди в полётах над улицей мне не получилось. Я выбрал другой способ. Прикрепил паутину к бортику, обхватил её руками и соскользнул с крыши. Но далеко ускользить не удалось. Через пару метров перчатки внезапно исчезли с рук, и трение обожгло кожу. С нецензурным воплем я отцепился от паутины. Короткий полёт, ещё одно ёмкое слово. Новая паутина прилепилась к старой, сильно дёрнула, чуть не оторвав мне руку. Сердце барабанило, как неумелый пионер. Зато перчатки вернулись на своё место.

— Хороший сон, — пробормотал я, потихоньку спускаясь вниз. — Нет уж, лучше пройдусь пешком, — подошвы коснулись земли. Из-за темноты меня никто не заметил. — Только будем соблюдать правила игры, оденемся в цивильное.

С лёгким шуршанием костюм превратился в точную копию моей мотоциклетной экипировки, даже шлем был. Не я подумать, что он и перчатки мне сейчас ни к чему, как эти детали пропали.

— Обалдеть, — оценил я. — А если… — закончить мысль мне не удалось, одежда изменилась быстрее. Чёрные ботинки с квадратными носками, чёрные брюки, чёрная шёлковая рубашка, серебристое кашне с чёрным узором, чёрное длиннополое пальто и завершала образ моя давняя мечта: чёрная шляпа с широкими полями. — Даже лучше, чем хотелось, — сказал я. И, напевая «Я бандито, гангстерито», вышел на пятно света.

К сожалению, моего вида оценить было некому. Ночь всё-таки. Пожав плечами, я направился к своей цели.

Прогулка получилась долгой, для сна, хотя я и не особо устал, но в целом замаялся. Пару раз ко мне подходили пьяные, но, получив по тычку в грудь, улетали в кусты.

Когда я подошёл к памятнику, вернулся чёрный костюм. Так, на всякий случай, типа дежурившего неподалёку полицая из мирной, но гордой народности. Пока тут не поставили пост, монумент регулярно приходилось отмывать от надписей типа «Ну, теперь ты знаешь из первых уст, кто кого расстрелял» или «Эту берёзу я сажал лично. И.Сталин»

— Э! Чо ты тут? — лениво окликнул меня работник резиновой дубинки.

Не обращая внимания, я заарканил памятник за шею и дёрнул. Бронзовый президент с грохотом слетел с постамента. Когда пыль улеглась, я посмотрел на полицейского. Он от удивления чуть свисток не проглотил.

— Бракованный памятник попался, — сообщил я. И, повернувшись спиной, отправился обратно.

— Стаят! Стрелят буду! — донёсся голос стража законодателей.

Не оборачиваясь, я показал ему средний палец.

Грохнул выстрел. Плечо обожгло болью. Удар швырнул меня на землю. Я успел выставить руки, приземлился в упор лёжа и рванул с низкого старта. Позади ещё раз рявкнул пистолет, но пуля просвистела мимо. Я почувствовал её путь и отпрыгнул в сторону. И громадными прыжками понёсся вперёд. Кажется, в меня стреляли ещё, раз семь, в ушах шумело и было плохо слышно, но мне даже не пришлось уворачиваться. В таком темпе я долетел до дома, но в квартиру буквально ввалился.