Михаил Луговой - Горячая весна 2015-го Страница 2

– А какова будет реакция России?! – перебил Оскара громкий голос из зала.

– Мы рассчитываем на то, что администрация президента Рогова отнесется к этому с пониманием. – «Черт побери, как же неприятно открыто лгать! Но ничего не поделать, такова политика». – Эти ракеты – оружие строго оборонительное и, по нашему мнению, никак не могут угрожать России. – «А впрочем, этим ублюдкам в Кремле все равно придется с этим смириться, не так ли?»

22 ноября 2012 года. Россия, Москва

Заседание сокращенного состава Совета безопасности проходило в Кремле, в кабинете президента Российской Федерации. Кроме самого президента и председателя Совбеза, присутствовали начальник Генерального штаба, директора ФСБ и СВР, министр иностранных дел. Аккредитованным корреспондентам дали несколько минут на съемку взаимных приветствий, после чего вежливо, но настойчиво удалили их из зала.

– Повестка всем известна, – сказал президент России, – поэтому повторяться не будем. Американцы будут оборудовать на своей базе в Польше позиции сотни противоракет. Наши действия?

– Когда они намерены об этом объявить? – задал вопрос Геннадий Лизунов, председатель Совбеза.

– Да они, собственно, уже об этом объявили, – пожал плечами Андрей Серебряков, директор Службы внешней разведки. – Это, наряду с сокращением войск в Ираке, Афганистане и Пакистане, было одним из основных пунктов предвыборной программы администрации Кейсона. Двадцатого января, на церемонии инаугурации, он об этом и заявит официально. В общем, его можно понять, это самый громкий лозунг. Начинать выполнять обещания надо немедленно. При Кейсоне американцы так рассорились со странами ОПЕК, что поневоле вынуждены искать реванша на других направлениях. В их обществе существует сейчас определенный кризис доверия, и если бы не архаическая политическая система Соединенных Штатов, его никогда бы не переизбрали.

– А не преувеличиваем ли мы угрозу? – спросил вдруг директор ФСБ Андрей Королев. – Алексей Степанович, – обратился он к начальнику Генерального штаба, – можешь объяснить с чисто военной точки зрения?

Генерал армии Алексей Грошев был самым старшим из присутствующих. Ему было уже шестьдесят три года, и не далее как вчера он представил президенту свои соображения по кандидатуре человека, который его должен был на этом посту сменить. Прежде чем ответить, он сделал небольшую паузу.

– Понимаете ли, в чем дело… На сегодняшний день их база значимой угрозы для нас не представляет. Сотня противоракет уже серьезно ограничивает наши РВСН в выборе целей в Западной Европе. Кроме того, они собираются поставить на вооружение новый перехватчик, первое испытание которого провели в сентябре, на базе в Калифорнии. Это уже начинает ограничивать нас в части стратегических ракет, размещенных на европейской территории страны. Не говоря уже о том, что все американские перехватчики создаются на основе боевых баллистических ракет и теоретически способны выполнять их функции. Чтобы это компенсировать, мы должны будем увеличить число стратегических носителей сверх плана, а мы и так план еле вытягиваем. Альтернативой является подготовка сил, способных в случае войны нейтрализовать для нас эту угрозу. Наиболее подходящим я бы назвал применение оперативно-тактических ракет с ядерными зарядами с территории Калининградского особого района. – Он опять сделал паузу. Остальные члены Совбеза молча ожидали продолжения, и оно последовало. – Но стратегические ядерные силы – это, как вы понимаете, не военный, а прежде всего политический инструмент. Как военный, я не очень опасаюсь, что американцы под прикрытием ракет из Польши нанесут по нам внезапный ядерный удар. Те, кто занимается их ядерным планированием, не могут не знать, что шансы на успех при этом призрачны, несмотря на все ухищрения в виде противоракетной обороны. Гораздо хуже то, что их политики будут считать себя способными на это. А значит, в любом вопросе им легче будет воздействовать на нас. Как-то так.

Все немного помолчали, прислушиваясь к гулкой тишине президентского кабинета.

– Кризис больно ударил по Европейскому союзу, – сказал Евгений Косицын, министр иностранных дел. – Пять лет назад мы могли бы просто заявить о возможности ракетного удара по американской базе, и испуганные европейцы воспротивились бы ее строительству, даже если в Варшаве на этот счет не имели бы никаких возражений. Они и сейчас воспротивятся, только ни в Белом доме, ни в Бельведере никто их и слушать не станет. Американцы планомерно ослабляли Европейский союз как своего конкурента, а эта их идея насчет Лиги демократий, куда они пригласили ровно половину его членов, скорее всего, добьет ЕС окончательно. В его нынешнем виде, я имею в виду. Поэтому я предлагаю проигнорировать эту их инициативу. Реагировать сдержанно. Пройдет время, и в Конгрессе разберутся, что Белый дом водит их за нос, а деньги всегда можно потратить на что-то более полезное.

– Это невозможно! – слова президента Рогова прозвучали несколько резче, чем следовало.

Он находился у власти в России пятый год, попав на высший пост на могучей волне харизмы своего предшественника. Хотя его методы и внешность были иными, но принцип голого прагматизма, не отягощенный никакими высокими идеями, тоже был характерен для его стиля. Предшественник оказался в кресле президента именно в тот момент, когда страна была готова, после вакханалии импортной «демократии», навязанной блоком западных держав во главе с США, соскользнуть в пропасть исторического забвения. И оказался на своем месте. Над ним не довлели никакие идеологические ограничения, работа в КГБ СССР помогала воспринимать мир со здоровой долей цинизма. Поэтому он сумел пресечь гибельные тенденции и буквально «за шкирку» оттащил страну от края пропасти. Но по той же причине он не мог сделать самого главного: задать вектор дальнейшего развития страны. Он хотел видеть Россию великой – и это была чистая правда. Но оказалось, что «величие» – это нечто большее, чем сумма боеспособности армии, пухлости государственной казны и цифр ежегодного экономического роста. Сменив его, он, Геннадий Рогов, должен был разгадать этот секрет, повести страну вперед, но не смог этого сделать. Он решал проблемы – но признания общества это ему не приносило. «Удвоение валового внутреннего продукта», о котором триумфально протрубило правительство в конце прошлого года, осталось в обществе почти незамеченным, как и то, что рождаемость в стране впервые за последние двадцать лет уверенно превысила смертность. Происходило то, что не смог предсказать ни один политолог: общество не хотело бессмысленного прозябания в потребительском раю – ему хотелось великих свершений. Чудовищные унижения 90-х годов XX века вызвали удивительную в своей непредсказуемости реакцию. Популярность экстремальных видов спорта зашкаливала. Конкурс в офицерские училища приближался к показателям 1950-х годов. Имя «Юрий» (в честь Гагарина) стало самым популярным мужским именем. На праздник 9 Мая и в трагическую дату 22 июня мемориалы в честь погибших в Великой Отечественной и памятники ее полководцам почти скрывались под коврами живых цветов. В искусстве и моде «гламур» стремительно вытеснялся «бравуром», этакой помесью «мушкетерства» с «гусарством», «карнавализированным милитари», со всеми атрибутами последнего – от факельных шествий и духовых оркестров до моды на эполеты, ордена и до блеска начищенные сапоги. Общество само выбирало стиль, и бесцветный в своей серости президент, несмотря на все успехи, в этот стиль совершенно не вписывался. Его рейтинг не быстро, но неуклонно катился под гору. Оппозиция, главной силой которой являлись коммунисты, не просто набирала популярность – это фактически было ее триумфальное шествие. На выборах в прошлом декабре она получила почти половину мест в Думе. На президентских выборах весной этого года только применение не совсем джентльменских приемов сохранило Геннадию Рогову президентское кресло. Возмущению оппозиции не было предела. Всю весну и лето Россию сотрясали акции протеста. Последней выходкой коммунистов была всероссийская стачка: после выходного дня, понедельника, шестого ноября, во вторник, седьмого, сотни тысяч, а то и миллионы людей не вышли на работу, отметив таким образом девяносто пятую годовщину Октябрьской революции.

В этих условиях президент терял свободу маневра и был вынужден, идя на поводу у общественного мнения, жестко реагировать на любые внешние вызовы.

– Это невозможно, – повторил президент. – Люди просто нас не поймут. Мы должны ответить. Алексей Степанович, сколько времени понадобится нам, чтобы оснастить ракеты в Калининградской области ядерными зарядами?

– Если со всеми мерами безопасности, – прикинул начальник Генштаба, – то через четверо суток они будут полностью готовы к применению. С момента отдачи приказа. Если экстренный случай и боеголовки придется доставлять самолетом – через сутки.