Максим Хорсун - Смерть пришельцам. Южный фронт Страница 2

Южное полушарие, чуть ниже экватора… Жаль, но под рукой нет телескопа. Есть только простейший театральный бинокль, но наблюдать за историческим событием через такой – чистейшей воды профанация.

Людмила, точно завороженная, смотрела на нависающий над Москвой шар теплого желтого цвета. «Мечта-1» должна была попасть в цель с секунды на секунду. Гордость за державу, за трудовой подвиг ученых и инженеров переполняла девичье сердце. Ее поколение оставит след на древней безжизненной поверхности другого небесного тела! Пусть это первое прикосновение к иному миру получится грубым, нахрапистым, но это только начало. За «Мечтой-1», несущей взрывное устройство, обязательно будет «Мечта-2», «Мечта-3» и так далее. Космические аппараты станут сложнее и совершеннее, их оснастят лучшим научным оборудованием, а затем, после дистанционного зондирования при помощи автоматических станций, на Луну отправится человек – простой советский парень, а может быть – девушка. И даже, может быть, это будет она – Людмила, студентка МГУ, биолог, член ДОСААФ, комсомолка с отменным здоровьем и прекрасной идеологической подготовкой.

– Ну, поцелуй… – Виктор наклонил к ней голову, козырек его фуражки коснулся девичьей челки.

– Потом, – рассеянно пообещала Людмила, не отводя взгляда от спелой луны.

Виктор шумно вздохнул, отступил на шаг, ощупал карманы пиджака в поисках папирос.

– Так долго ждем… – пожаловался он и зачиркал спичкой.

– Подождешь, – буркнула в ответ Людмила. Виктор досаждал ей с каждой минутой все сильнее. Зачем она вообще дала согласие, чтоб он сопровождал ее этой ночью?.. На Ленинских горах – яблоку негде упасть. На смотровой площадке – толпа, все ждут вспышку, которая станет сигналом всем людям Земли, что Луна больше не находится вне их досягаемости.

В нос ударил запах крепкого табака. Людмила торопливо замахала перед лицом ладошкой. Появился соблазн прогнать Виктора к чертовой матери, не нужен он здесь: и сам мается, не получая желаемого, и ее отвлекает. Вокруг много людей, тут все свои, никто не обидит, а до общежития она доберется и без провожатых, не маленькая.

Луна вспыхнула, как лампа, которая долгое время светила вполнакала и вдруг включилась на полную мощность. Белый свет ударил по глазам, но Людмила не отвела взгляда. Москву осветило неестественное бледное зарево, от сталинских высоток протянулись длинные, словно щупальца, тени. Над смотровой площадкой зашумел ветер, заметались сбитые с толку ночные птицы и летучие мыши. Виктор закрыл глаза рукой и выругался, а плазменное пламя продолжало сиять… казалось, что, зародившись, оно уже не померкнет никогда, и что вспыхнет пожарами Земля, а люди, наблюдающие за светопреставлением, рассыплются прахом под действием испепеляющей энергии.

Кто-то крикнул: «Ура!», – и в следующий миг каждый на смотровой площадке подхватил этот клич.

Дикое сияние сошло на нет. Луна вернулась в свою прежнюю безмятежную ипостась. «Лампа» снова лучилась вполнакала, роняя на столицу матовый желтый свет.

Какой-то парень подбежал к Виктору и горячо пожал ему руку.

– Поздравляю, товарищ! – выпалил он в адрес опешившего ухажера, затем переместился к Людмиле, беспардонно сжал ее в объятьях, выкрикнул: «Поздравляю!» – и тут же исчез в толпе. Кто-то открыл шампанское, выстрелив пробкой в сторону невозмутимой луны. Вдали загрохотало, над Кремлем заполыхали разноцветные шары салюта.

Людмила закрыла глаза. Видение пятна раскаленной белизны въелось в сетчатку; она полагала, что это надолго.

Профессор Жан Жак Сокаль распорядился убрать с рефрактора светофильтр. Вспышка длилась пять с половиной секунд – всего-то! – но эти мгновения непостижимым образом в субъективном восприятии времени растянулись на минуты. На полные страха и тревоги минуты. Профессора посетила уверенность, что само мироздание покарает возомнившее о себе человечество за столь вызывающий поступок. Не одних только коммунаров, в своей гордыне и жажде познания покусившихся на молчаливую спутницу Земли, но на всех людей разом, ибо слишком далеко они сегодня зашли… Однако этот иррациональный страшок сошел на нет, как только атомное пламя, охватившее Вселенную, погасло и вокруг профессора сгустился привычный для позднего часа мрак.

Поль Гарнье, аспирант и правая рука Сокаля, рапортовал, что фильтр убран. Профессор протер глаза и жадно приник к окуляру.

– Наблюдаю, как на низкой окололунной орбите формируется облако обломков, – проговорил он в воцарившейся тишине. – Очевидно, это фрагменты коры, которые из-за низкой гравитации взрывом выбросило в космическое пространство. У нашего спутника теперь есть спутники, господа! – обратился Сокаль к паре сотрудников обсерватории, обслуживающих рефрактор, и десятку своих студентов, которых он пригласил вместе с ним понаблюдать за светопреставлением, устроенным русскими. Молодые люди отреагировали сдержанно, пока было непонятно, что делать: радоваться ли уникальным научным данным или хвататься за головы, ведь то, что произошло этой ночью, – необратимо. Свежий уродливый шрам на Луне, обломки в околоземном пространстве, чреватые метеоритными дождями… о каких еще последствиях они пока не знают?

– Связаться с другими обсерваториями и запросить подтверждение? – Гарнье шагнул к висящему на стене телефону. – Профессор?

Сокаль унюхал горьковатый травянистый запах: кто-то из присутствующих откупорил бутылку абсента. И пес с ними…

– Связаться… – задумчиво протянул он. – Свяжитесь с Медоном и Ниццей… – Внимание профессора привлекала некая неправильность в хороводе выстраивающихся в кольцо обломков, эту неправильность было тяжело зафиксировать глазом, тем не менее она имелась.

Поль Гарнье замер в ожидании. Зная своего учителя, он догадывался, что последуют еще указания.

– Свяжитесь с британцами, Поль, – попросил профессор озадаченным голосом. – Мне нужен радиотелескоп. Самый большой. Мне нужен «Лавелл», Поль.

Облако обломков выглядело словно шлейф серебристой пыли. Некоторые частицы мерцали, меняя светимость от шестой до второй или даже первой звездной величины. Что это? Продолжается выделение энергии? А еще движение обломков становилось с каждым мгновением все отчетливей. С какой скоростью они перемещались? Любопытно, что ответит на это «Лавелл»… У Сокаля возникло ощущение, что глыбы ускоряются. Возможно, причиной тому была неизвестная аномалия гравитационного поля луны, возможно – так действовал некий еще не открытый закон физики, ведь космос, по сути, – терра инкогнита. Одно дело – смотреть на звезды в телескоп, другое – прямое зондирование небесных тел при помощи автоматических станций. Как откликнется на вмешательство людей внеземное пространство? Кажется, ответ зрел на глазах.

Когда-то, будучи ребенком, Сокаль додумался швырнуть камень в улей диких пчел. И сейчас, глядя в окуляр рефрактора на процессы, происходящие возле Луны, он испытывал примерно те же ощущения, как тогда, в босоногом детстве.

Это недоумение, когда потревоженный рой поднялся в воздух и сбился в плотную тучу, готовясь к нападению. Это поздно проснувшийся глубинный страх, парализующий волю, когда гул тысяч слюдянистых крылышек заглушил все остальные звуки мира. Это отчаяние, когда он понял, что ему не сбежать…

Капитан Стариков закрыл окно, поплотнее задвинул тугие шпингалеты. Осточертевшее завывание сирены стало чуть тише.

Прежде чем задернуть практически непроницаемые для света шторы, капитан окинул кабинет хозяйским взглядом. Спартанская обстановка, чистота и порядок. Ну, даст бог, – он сюда еще вернется.

Стоп! Одна маленькая, но важная деталь: Стариков поднял стоящую на краю стола рамку, вытащил пожелтевшую карточку, на которой был он с женой и сыном, вложил фотографию в бумажник. Степке на том снимке – годиков пять, сейчас ему уже четырнадцать. Вымахал здоровенный увалень, не боязно на такого оставлять Галю… Хотя, если честно, – немного тревожно, конечно. Тем более что сроки эвакуации повсеместно срываются. Но ничего, – Степка не пропадет, он парень крепкий. Лишь бы обошлось без обмена ядерными «батонами»… а остальное они переживут. В Великую Отечественную победили, и новое испытание они осилят тоже.

Вещмешок, автомат, каска.

Лица солдат и офицеров.

Стариков на ходу отдавал честь, пожимал руки, похлопывал по плечу, отвечал на шутку шуткой, благодарил за добрые пожелания и желал удачи в ответ. Но мыслями он то и дело возвращался к семье.

Слишком поздно была объявлена эвакуация, слишком. Ученые, партийное руководство, высокие чины из Генштаба, всевозможные эксперты – долго они сомневались, чесали плеши, перекладывали ответственность друг на друга. Конечно, оставался шанс, что беда пройдет стороной, но после того, как «ракеты с Луны» заняли позиции над самыми крупными городами Земли, в благополучное разрешение ситуации мало верилось. В конце концов, это люди нанесли первый удар.