Игорь Марченко - Глаза цвета стали Страница 2

– Меня потерял? – напарник шустро подтянулся по снастям и вскоре уже стоял в трех метрах от меня на палубе, хладнокровно направив мне в лоб ствол пистолета. – Ты знаешь правила.

Я невозмутимо извлек из кармана непромокаемый пакет с одноразовым иньектором и сделал укол себе в шею. Антон удовлетворенно спрятал пистолет и участливо протянул мне индивидуальный пакет первой помощи. Я благодарно кивнул и стал заклеивать разрезы медицинским пластырем. Боль была такой, словно на раны плеснули кислотой.

– Вылетел через стекло. – Объяснил я, но Антон уже и сам все понял, рассматривая кабину.

– Настоящий ковбой. Пролетел половину палубы и при этом не сломал себе шею. Везунчик.

Он демонстративно сделал и себе укол сыворотки, когда уже я направил на него автомат.

– В этот раз пронесло, но никогда так больше не делай, – упрекнул он меня и выкинул пустой шприц за борт. – Соваться на судно было храбро, но глупо. Здесь всюду смерть.

– Зато у нас есть улов, а у руководства Гнезда не будет повода, обвинит нас в бездействии.

– Твоя правда, пойду позову Ваньку. Эй, выходи трус несчастный, все уже позади!

Напоследок окинув подозрительным взглядом завалившееся на бок рыболовецкое судно, на всякий случай отошел подальше от воды. Украдкой сплюнув на песок сгусток крови, я хотел уже закинуть автомат за спину, как гневный возглас Антона заставил меня рвануть, что есть духу к грузовику. Оттолкнув Антона с дороги, я встретился взглядом с глазами Ивана уже подернутыми пеленой смерти. У него было располосовано горло, и огромная рваная рана на груди, будто убийца пытался добраться до сердца. Прислонившись спиной к колесу грузовика, он будто присел прикорнуть, но был мертвее мертвого. Чтобы он таким и остался, придется повозиться.

– Бери его за ноги, а я за руки. Мы здесь все еще не одни…

– Большая земля передает привет, – помрачнел Антон и стал помогать мне с телом, стараясь не измазаться в крови. – Чертов пацан. Надо было захватить с собой ребят потолковей.

– Сам сделаешь грязнуху или опять мне? – спросил я.

– Давай ты, у тебя это получается лучше. Да и опыта больше…

Я с немым укором, посмотрев на напарника, быстро прочитал про себя молитву упокоения плоти. После чего одним молниеносным движением катаны отсек трупу голову. Очистив лезвие от липкой крови, снова вложил в ножны, укрепленные у меня за спиной. Безразлично завернув голову в черный пластиковый пакет, взял с собой. Тело, Антон, оттащив за ноги поближе к воде, обработал серебристым порошком из фляжки и быстро отошел подальше. Вначале ничего не произошло, но потом тело вспыхнуло ярче солнце и рассыпалось серым пеплом, который подхватил ветер и унес в море. Вот теперь можно не опасаться рождения нового некроморфа.

Корабль крепко сел на мель, но на всякий случай мы его привязали швартовочным концом к огромной скале, так что прилив ему теперь ничем не угрожал. Вскоре ливень усилился, и мы были вынуждены забраться в кабину грузовика, что бы хоть немного согреться. Сделав из фляги глоток разведенного водой спирта, протянул Антону, но тот отрицательно мотнул головой.

– В этом нет нашей вины, – тихо сказал я. – Мы честно предупреждали его об опасности, но он не послушался. Увязался следом, считая это детскими забавами. Давай поскорее вернем его пустую голову родственникам, и уберемся из этих краев домой. Меня уже мутит от вида воды.

Антон внимательно выслушал меня, изредка проверяя остроту ножа пальцем, после чего молча завел двигатель, не проронив ни слова. Он умело вел грузовик по разбитой дороге в сторону старого железнодорожного переезда. Если ночь застанет нас в пути, придется рыть нору да поглубже и в ней дожидаться утра, молясь о том, чтобы на нас никто не наткнулся. Один раз я ночевал, таким образом, и ничего хорошего из этого не вышло. Задумчиво наблюдая за проносящимся за окном кустарником и зловещими силуэтами кривых деревьев, я ощутил, как постепенно начинаю поддаваться обманчивому чувству безопасности. Именно в такую минуту ОНИ приходят за тобой, когда ты этого не ждешь. Когда считаешь что все вокруг тихо и спокойно. Положив автомат себе на колени стволом в сторону двери, я взял с приборной панели старый радио-сканер. Покрутив настройку частот, вышел на аварийную волну и стал запрашивать транспорт на сороковой переезд. Антон хмуро крутил руль на крутых поворотах, сердито цедя сквозь зубы проклятия. Ему не меньше моего хотелось убраться из этой гиблой местности. Неожиданно он резко ударил по тормозам и включил дальний свет. Я тоже напряг мышцы готовый в случае чего выпрыгнуть из кабины и вступить в бой, но это оказалась обычная одичавшая собака чуть не попавшая нам под колеса.

Антон многозначительно поглядел на меня ”мол, с кем не бывает” а я в ответ дернул щекой, давая понять ”что и у меня нервы не железные”.

– На связи Гнездо… доложите Птенцы, – захрипела рация. – Где вы? Прием…

– Гнездо я Птенец один, задание завершено успешно. Судно с уловом краба на берегу, можете поутру его подлатать и отбуксировать в Северный. Есть потери. Один гражданский.

Но голос оператора меня перебил: – Как Птенец два поживает?

Взяв микрофон из моих рук, Антон нехотя ответил:

– Птенец два в порядке. Какие будут указания Гнездо? Можете выслать за нами вертушку?

– Птенцы, вертушку не вышлем, они все задействованы в операции по зачистке лесополосы вблизи Южного. Оставьте грузовик на переезде и пересаживайтесь на Утюг идущий в Северный. Утром вышлем за вами транспорт. Раньше никак не получится. Как поняли? Прием…

– Четко и ясно. Отбой.

Мы с Антоном снова переглянулись. Если авиация задействована у Южного, значит дело дрянь. Кого на этот раз интересно к нам принесло с большой земли?

Доехав до сорокового переезда, мы загнали грузовик под навес полуразрушенной пассажирской платформы, после чего взяв из кузова свои ранцы с продовольствием и боеприпасами, зашагали по шпалам в сторону видневшегося вдали в туманной дымке поселка. Внимательно наблюдая за кустами по обеим сторонам насыпи, старались не ослаблять бдительность. Так в полном молчании мы прошагали почти километр, пока далеко впереди не раздался гул, лязг и короткие гудки. К нам медленно приближался архаичный с виду бронепоезд, таща за собой два бронированных вагона с узкими амбразурами, с торчащими из них пулеметами ”корд”. Когда-то это был двухсекционный старый локомотив ВЛ-80, пока его не превратили в бронированного монстра вооруженного тяжелым оружием.

Мы замахали включенными фонарями. Бронепоезд с жутким скрипом и скрежетом стал тормозить, по ходу нацелив на нас прожектора. Только убедившись, что мы люди, а не нежить, машинист дал три коротких гудка чтобы мы приблизились. Ловко запрыгнув на подножку вагона, я и Антон без суеты протиснулись в узкий коридор мимо двух автоматчиков. Позади бронированная перегородка с глухим стуком встала на место. Бронепоезд дернулся, болезненно задрожал и, стуча колесами на стыках рельсов медленно поехал обратно в сторону поселка. В вагоне раздавался хрип работающих радиостанций, громкие маты и смех людей.

– А, явились, гуляки! С вашего Гнезда нас уже задергали. Все домагиваются, где вас обоих черти носят, – скривился в гримасе недовольства худой до изнеможения помощник машиниста Палыч, как всегда демонстрируя дурное расположение духа. – Чего вылупились, словно речь не о вас? Мне приказано всыпать вам обоим по первое число, когда встречу…

– Наткнулись на Морского Охотника. Есть горючее? Нужно помянуть товарища, – лицемерно вздохнув, я запустил руку в мешок и невозмутимо извлек из него за волосы голову Ваньки. Вложил в дрожащие руки побелевшего локомотивщика свою чудовищную ношу, грубо рявкнул. – И никаких вопросов! Передайте его по приезду родным, пусть похоронят, как положено.

Палыч бледный как смерть передал голову чумазому механику. Возмущенно посмотрел на Антона, ищу у него поддержки, но тот лишь безразлично пожал плечами и терпеливо объяснил:

– Ты его видишь от силы раз в месяц, а я постоянно. Ты что Алешина не знаешь?

– Вот черт! Это же Ванька Мокрецов! – заголосили у меня за спиной сбежавшиеся люди.

– Кто его порешил?

– Говорят Морской Охотник…

– Отмучался бедолага. Господи, спаси его душу и позаботься о нем в царствии твоем.

Услышав последний возглас, я лишь криво улыбнулся. Богу не было никакого дела до наших бед и страданий, потому что его вообще ничего не волновало. В моих глазах он был большим неудачником, ведь случись что хорошее – его воля, а если что плохое – неисповедимы пути.

– Я скоро вернусь. – Таинственно пообещал Антон и вышел из тесной каморки, которую нам выделил Палыч до конца пути. Вскоре напарник вернулся обратно заметно повеселевший, с полупустым бутылем самогонки и окороком. Физиономия Антона лучилась от счастья.

Я неодобрительно покачал головой, но от халявы отказываться не стал: