Олег Верещагин - Горны Империи Страница 2

Автор.

ЧТО БЫЛО.

Ядерная война… — х годов ХХI века фактически уничтожила земную цивилизацию, изменив не только природу и погоду, но во многом и саму географию Земли. Все прежние силы — государства, церкви, корпорации, преступные синдикаты — исчезли. Под покровом атомной зимы воцарился мрачный холодный хаос, в котором остатки людей, не выкошенные радиацией, болезнями, голодом, сцепились в бесконечных междуусобных войнах, больше похожих то ли на феодальные схватки, то ли на стычки бандитских группировок. Наступили времена Безвременья…

В этих условиях центрами притяжения тех, кто не поддался всеобщему одичанию, стали две организации: контролировавшая значительную часть Сибири и Севера бывшей России славянская «РА» и действовавшая на берегах Гудзонова Залива англосаксонская «Фирд». Тоталитарные и глубоко военизированные, они начали «умиротворение» окружающих земель, действуя во имя благой цели возрождения цивилизации с не меньшей жестокостью, чем их противники — банды людоедов и работорговцев. Серые Войны — так позднее назвали историки этот период в развитии Земли из-за того, что ожесточённые бои шли в мире, скрытом пологами бушующих туч. Во главе обоих организаций стояли кланы (или классы) воинского дворянства, возродившегося на благодатной почве бесконечного конфликта.

Это продолжалось несколько десятков лет.

Ушла в прошлое зима. Снова светило солнце. Земля с трудом возрождалась из пепла. Но это было уже совершенно новое общество. После долгих лет битв Планета оказалась полюбовно поделена между двумя этносами, к которым присоединились остатки некоторых существовавших ранее других наций (большинство их погибло). Русская и Англо-Саксонская Империи, сотрудничая и соперничая, сумели построить мир, в котором при минимуме законов и очень суровом управлении люди обладали огромным чувством собственного достоинства и действительно доверяли своим властям, где в конце концов за счёт нравственного и физического совершенствования и воспитания человека были побеждены болезни, голод, преступность, эгоизм и многое другое — именно то, что и привело к краху предыдущей цивилизации. Отброшены были догмы демократии, причинившие человечеству так много бед. Две расы воинов и тружеников решительно вышли в космос и раздвинули границы обитаемого мира человека до пределов Солнечной Системы, освоив практически все мало-мальски пригодные для жизни планеты.

На довольно долго время порыв экспансии был погашен отсутствием средств передвижения, которые могли бы позволить людям достичь звёзд. Человечество обустраивало свой новый мир. Но вызов, брошенный Вселенной, не умолкал…

Выдержка из предисловия к научно-популярной

электронной книге для детей

П.С. Охтина "Первая Галактическая Война".

Издание 40 года Реконкисты.

Земля. Русская Империя.

Великий Новгород.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Страна Семи Рек

Глава 1

СНЕГ НАД ПЕТРОГРАДОМ

Всю ночь над городом валил снег.

Он падал с хмурого низкого неба медленно, в полном безветрии, плавно, но в то же время увесисто опускаясь на крыши, улицы, летнюю зелень и тротуары. На фонарных колпаках выросли белые папахи. Отовсюду капало — немолчными длинными струйками — в дренажных желобах сперва журчали, а потом начали взрёвывать и бурлить потоки, но снег словно не желал верить в своё бессилие и упорно падал, падал, падал…

Снег разбудил Дениса почти в три. Мальчишка спал, как обычно, с открытым окном и долго не желал просыпаться, хотя на подоконнике и вырос уже целый сугроб, часть которого в конце концов обвалилась на голову Дениса. Во сне на него рухнула лавина в горах; мальчишка проснулся со сдавленным воплем и сел.

В небольшой комнате царил загадочный «снеговой» полусвет. Предметы казались то излишне чёткими, то наоборот — теряли свои очертания. Плакат над кроватью обрёл реальную глубину и выглядел окном в увлекательный нездешний мир. Но снег, таявший на полу, подушке и подоконнике, быстро вернул Дениса к реальности.

— Ой ч-ч-чёрт… — процедил он, откидывая простыню и садясь. Сгрёб ладонью мокрые комья с

подушки, выкинул в окно, перевернул подушку и, подумав, встал. Скинул снег с подоконника и, опершись о него локтем, начал смотреть на улицу, приобрётшую не менее загадочный вид, чем плакат.

Вообще-то вчера, когда город с полудня прихлопнула тяжёлая непроницаемая духота, а небо задёрнулось сизыми тучами, уже было ясно, что случится нечто подобное. Снега летом не выпадало уже года три, не меньше. В детстве — Денис помнил это, хотя и смутно — такое было почти каждый год по несколько раз. И солнце то и дело пряталось за тучи — иногда на несколько месяцев. А как-то раз солнца не было целый год… Денису тогда было просто тоскливо, а многие взрослые ходили прямо пришибленные и то и дело смотрели на небо почти с ужасом. Денис сам видел, как на углу Невского стоял и плакал генерал имперской авиации. Просто смотрел в небо и шептал: "Опять, опять, опять… нет, не надо, не надо…" — а по щекам прямо текло… Денис тогда поспешил скорее уйти, убежать. Невыносимо и страшно было это видеть даже такому мелкому и несоображалистому сопляку, каким он тогда был.

Дед, к которому Денис часто ездил, рассказывал, что первый раз увидел солнце, когда ему было десять лет. Увидел и заплакал тогда — тоже впервые. Не от страха или там чего-то, а почему-

то очень стало больно в груди. Не физически больно, а… просто больно. И взрослые плакали, но от радости… Это было ещё в Безвременье, даже до Серых Войн. Тогда во всём Петрограде жило не больше десяти тысяч человек. Не то что сейчас — почти триста тысяч! Больше только в Великом Новгороде, да и то ненамного…

Денис иногда пытался представить себе этих людей всех сразу. И не мог, но каждый раз захватывало дух от грандиозности этой картины. Как на праздничных демонстрациях, когда видишь, как идут колонны, а ещё лучше — сам шагаешь в них и ощущаешь себя… Снова не получалось — но уже сказать, как ощущаешь. Или когда его принимали в пионеры — запели фанфары, внутри что-то оборвалось, но не больно, а сладко и жутко. Свой (и чужой) звонкий высокий голос: "Я, Денис Третьяков, вступая в ряды пионеров Империи…"

Снег падал. Но сейчас это было не страшно. Потому что — Денис знал — утром снова будет лето. Что погода налаживается. Потихоньку, но налаживается. Утихают чудовищные штормы, из-за которых надводное океанское сообщение было почти невозможным. Отступает к северу ледяная болотистая тундра, а на её месте встают леса (и люди им помогают…). Всё реже приходят с юга ураганы. В кинотеатре «Солярис» за два квартала от дома, куда Денис обожал ходить, перед фильмами часто показывали в журналах, как работают метеорологи, лесничие — иногда эти журналы смотреть было интереснее, чем сами фильмы. Даже если фильмы были про космос, войну или про Безвременье.

Хотя… Мальчишка оглянулся на плакат. На фоне дороги между мрачных развалин под угловатой надписью:

ЛЮДИ ДОЛГОЙ ЗИМЫ

стояли плечом к плечу два человека, два молодых парня — с оружием, в старой полувоенной форме. Это были офицер РА по прозвищу Генерал и казачий хорунжий Лёвка. Лёвка сначала был просто бандит, пока не познакомился с Генералом, которого сперва хотел даже убить. И они стали вместе сражаться за будущее — освобождать рабов, истреблять бандитов и людоедов, собирать людей, готовых тоже биться за справедливость… Когда в конце фильма Генерал сам подорвал себя с фугасом, спасая беженцев, захваченных бандой, в зале стояла такая тишина, что аж звенело. А Денис только потом с трудом разжал кулаки. А как сжал — и не заметил… И как было здорово, когда Лёвка с остальными бойцами привёл беженцев в какую-то долину — и оказалось, что там уже наша власть, что всё не так безнадёжно, как иногда казалось на заснеженных мёртвых равнинах, когда звучала негромкая и страшная песня про то, что никаких на небе звёзд нет, что это просто миллион дыр… Но потом — в момент гибели Генерала — песня вдруг менялась. И звучали слова, что "там, далёко, за стеной тьмы — несказанной красоты сад, где и встретимся с тобой мы, если вдруг не попадём в ад…" Эти слова были полны упрямой надеждой.

Конечно, смешно было бы даже думать, что тринадцатилетний пионер Денис Третьяков верит в бога. Но он знал, что в те далёкие и страшные времена многие ещё верили, и верили крепко. И так же крепко верил, что, будь на самом деле разные там рай и ад — Генерал, конечно, попал прямиком в рай. Туда, в "несказанной красоты сад". И это было справедливо. Так справедливо, что сжималось горло. Как-то раз Денис рассказал об этих своих мыслях Войко, своему лучшему другу. Они были на рыбалке, у вечернего костра, когда говорится легко. И Войко, подумав, сказал: "Да, я тоже так думаю…"