Кевин Джеттер - Бегущий по лезвию 2 Страница 2

«Дорогая, вот я и дома. — Плохая шутка, ведь в душе было так же тихо, как и снаружи. — Почему бы тебе не приставить пистолет к виску? Вышло бы не менее смешно».

Захлопнув ногой дощатую дверь, он свалил хворост у ржавой печи. Огонь погас несколько часов назад, когда Декард спал, так что на маленьком окошке от его дыхания образовалась наледь. Он всегда спал рядом с черным гробом, точно желая обнять ее за плечи и прижать к себе, безмолвно ожидая, пока часы не отсчитают последние минуты ее жизни.

Но нет, Декард спал один, разве что рука его всегда была прижата к холодному металлу агрегата, словно сквозь слои микродатчиков он мог почувствовать нить ее пульса и услышать вздохи, которые не прерывались часами…

Однажды, почти год назад, он поставил разбитый деревянный стул позади гроба, сел и принялся смотреть на еле заметное колыхание ее груди под действием микроскопических поступлений кислорода. Стараясь как можно меньше двигаться, он наклонился вперед и подпер подбородок руками, стремясь сквозь стеклянную крышку гроба заметить малейшие проявления едва теплящейся жизни. Когда закончился один цикл дыхания, он откинулся назад, и тени наполнили комнату и пустые полости его легких…

Декард зажег плиту, выдвинул заслонку и выпрямился. Мгновением позже он уже грел руки. Столь хорошо служивший ему в городе плащ в лесу совершенно не спасал. Яростно растирая побелевшие от холода пальцы, Декард бросил взгляд через плечо. Она по-прежнему спала, медленно уплывая в небытие. Так будет продолжаться долго, пока Декард не разбудит ее — увы, не с помощью поцелуя, а всего лишь изменив положение тумблеров на контрольной панели.

— Вот так, — произнес Декард. — Так лучше.

Он заговорил не для того, чтобы услышать в тишине свой голос, но чтобы вспомнить его. Вспомнить, как он звучал, представить, как зазвучит в следующий раз. Кристаллики льда на окне постепенно стали таять, стекая вниз, точно слезинки.

— Посмотрим, как ты поживаешь.

Руки уже достаточно отогрелись для того, чтобы оказать ей единственно доступные знаки внимания. Декард склонился над черным гробом точно так же, как минуту назад — над плитой. Приведя в движение два рычага, приподнял гроб над покоробившимся полом хижины и ногтем открыл приборную панель.

«Метаболиков чуть больше, чем нужно…» За время жизни здесь он настолько привык ко всем этим показателям, диаграммам и линиям, что ему даже не понадобилось брать со стола керосиновый фонарь.

— Ничего страшного, — пробормотал он, словно пытался послать поцелуй в кромешной тьме. — Сейчас поправим.

Кончиком мизинца Декард установил требуемые показатели и закрыл панель.

На стене рядом с гробом висел календарь, оставленный кем-то из прежних постояльцев хижины. Когда он и Рейчел впервые появились здесь, даже пауки покинули свои давно забытые сети под потолком. Календарь давно устарел. На картинке двадцатилетней давности виднелись поблекшие от времени кадры фейерверков на нью-йоркской Таймс-сквер по случаю нового тысячелетия. Впрочем, календарь Декард использовал лишь для того, чтобы отмечать дни в соответствии с неким периодом, который был определен рационально мыслящей частью его сознания. Придет время, и он снова разбудит Рейчел.

Когда-то ее долгий сон раз в месяц прерывался на целые сутки. У них в запасе были двадцать четыре часа сознательной жизни, которые они посвящали друг другу. Целый день настоящей жизни. И все прочее могло подождать, волнуя Декарда еще менее, чем Рейчел. По крайней мере, ожидая смерти, она спала; он себе подобную роскошь позволить не мог.

Теперь она просыпалась на двенадцать часов раз в два месяца. Такое решение продиктовала им мрачная экономика смерти. «Моей смерти», — подумал Декард.

Он выпрямился. Под крестиками, оставленными куском угля из очага, четкими могильными рядами чернели цифры календаря. Страница от старости покоробилась и завивалась кверху. Еще две с половиной недели до того дня, когда они вновь окажутся вместе.

Декард стремительно вышел из хижины. Остановившись под сенью близлежащих деревьев, он потрогал рукоять пистолета, висевшего под пиджаком. Его опять охватило желание свести счеты с жизнью. — Я знаю, что у тебя на уме, — послышался голос.

Чья-то рука тронула его за плечо.

Декард даже не повернулся. Ему был очень хорошо знаком этот голос.

Ее голос.

— Уверен, что знаешь, — отозвался Декард.

Только теперь он почувствовал, как наливается свинцовой тяжестью тело. Ведь надеялся же, что умрет раньше, чем начнутся галлюцинации!..

В лунных тенях некие существа, словно до смерти напуганные, бросились прочь по опавшей листве.

— Ты — лишь голос в моей голове.

— Разве? — последовал тихий вопрос. Декард почувствовал, как рука — ее рука — взъерошила ему волосы на затылке. — Не сомневаешься?

Он вздохнул. Похоже, он и впрямь дошел до ручки, раз собирается посостязаться в логике с собственной галлюцинацией.

— Не сомневаюсь. Потому что, — объяснил Декард, по-прежнему отказываясь поворачиваться, — потому что твой голос как две капли воды похож на голос Рейчел, а она давно уже лежит в гробу, словно мертвая.

— Тогда посмотри на меня. Не стоит бояться.

Рука медленно отпустила его.

Декард не спеша повернулся, рыская глазами по сторонам. Сейчас он ее увидит, и на этом галлюцинация станет совершенной.

Перед ним в темноте стояла Рейчел, ее кожа мертвенно бледнела при свете ущербной луны. Темные волосы были зачесаны назад в точности как в тот день, когда он впервые ее увидел. Это было в другой жизни, да и мир тот был другим и находился далеко отсюда. Она тогда шла по таящимся в глубоких тенях кабинетам корпорации «Тирелл».

— Так что ты видишь? — спросила женщина.

— Я вижу тебя, Рейчел, и думаю, что просто выжил из ума. — Боль и одиночество взяли верх и растворили некие маленькие дверцы в его голове, выбравшись из своих тайников. Теперь уже не существовало никакого различия между тем, что он желал и что ощущал. — Вот это и называют сумасшествием, — сообщил Декард стоявшей перед ним тени. — Мне все равно. Ты победила.

Грустная улыбка тронула уголки губ образа женщины, которую он любил.

— И нет никакой реальной возможности?.. — Образ Рейчел коснулся холодными пальчиками его кожи. — Разве я не могу быть явью?

— Конечно, можешь. — Мысль не принесла Декарду облегчения. — Есть масса способов выжить из ума. — Глаза и другие органы чувств обманывали. — Возможно, ты и впрямь здесь… а спятил я в хижине, когда поправлял регулировку. Я хотел установить приборы так, чтобы ты продолжала спать, но, видимо, уже тогда начал бредить. — Эта версия, думал Декард, ничуть не лучше любой иной. — И действительно установил их так, что ты снова проснулась. Проснулась и потому теперь здесь.

Если бы его слова и впрямь оказались правдой!.. Она проснулась в пустой хижине, сделала себе привычную прическу, а потом пошла и разыскала его…

— Было бы здорово, если бы ты была настоящей. Мы могли бы остаться здесь и любоваться звездами… всю ночь. — Декард взял ее за руку: — Но… che gelida marina. Когда-то он подбирал эту мелодию на слух, играя на пианино в своей квартире в Лос-Анджелесе. — Твоя ручка замерзла.

— Не утруждай себя переводом. Я знаю слова. — В голосе женщины прорезались тяжелые нотки. — А холода я не боюсь.

— Да, возможно, это одно из преимуществ мертвых — или находящихся на грани смерти; Все выстраивается в некую перспективу. — Он отпустил ее руку и полез за пазуху. Металл был так же холоден, как ее пальцы, живые или же воображаемые. Декард не смог сдержать горечь в голосе: — Значит, у нас свидание. Если мы не замерзнем до смерти, то, когда взойдет солнце, сможем пересмотреть наши возможности. — Он вытащил пистолет и, положив на ладонь, протянул ей, задав давно мучивший его вопрос: — Чего ждать?

— Бедный сентиментальный глупышка. — Она ударила его по руке, и пистолет улетел куда-то в темноту. — Ну почему вы, блейдранеры, всегда с такой легкостью готовы свести счеты с жизнью? — Голос женщины стал более пронзительным, в нем послышались нотки обвинения.

Пистолет неслышно упал на ковер из опавшей листвы.

«Выходит, она реальна», — подумал Декард. Он никогда бы не совершил столь безумного поступка. Выбросить пистолет означало собственноручно лишить себя последнего выбора.

— Дело в Кривой. — Декард отвернулся. — Ее еще называют Кривой Вомбау. Знаешь, если зайти по ней достаточно далеко, начинаешь думать, что самоубийство — прекрасная мысль. Если только у тебя нет причины цепляться за жизнь.

— Мистика полицейских не для меня. — Она покачала головой и пристально посмотрела ему в глаза. — Так какая же у тебя причина?

— Ты, Рейчел. — Выброшенный пистолет словно продолжал давить ему на грудь. — Причем задолго до нашей встречи.