Алексей Свиридов - Возвращение с края ночи Страница 2

Ну, душ, конечно, есть. Мыло бесплатное. Но от этого желающих наняться на такую работу не прибавлялось.

Пряников в виде больших денег или, скажем, привилегий город явно пожалел, да зачем они? Кнута вполне хватит…

Для Воронкова кнутом стал голод. Последний самолет на его заводе собрали почти два года назад. Еще несколько замерших на разных стадиях готовности машин давно стояли замороженными как в переносном, так и в прямом смысле, ибо с позапрошлого февраля заводу-должнику отключили отопление.

Если рабочие хоть как-то перебивались, кто покраской машин, а кто сваркой каркасов для коммерческих палаток, то инженеров администрация уже давно повыгоняла в «отпуска без сохранения».

Торговой жилки у Воронкова не было никогда, и добывать средства к жизни, продавая сникерсы-памперсы, он даже не надеялся.

Так что подвернувшееся случайно место техника на очистной станции «Южная» показалось вполне привлекательным, несмотря на всю специфику работы.

И вот уже с год Сашка торчит здесь.

Первый месяц все усилия уходили на то, чтобы не позволить себе сбежать, а потом, как это ни странно, он привык и относился к своим обязанностям почти спокойно — работа как работа. Не такая, конечно, которой можно похвастаться, но бывает и похуже.

Воронков вздохнул и, оставив лист с размышлениями торчать из машинки, прошелся по своей комнатушке, а затем, скрипнув дверью, по короткому темному коридорчику перебрался в соседнее помещение — мастерскую, оснащенную на удивление неплохим набором оборудования.

Именно наличие такой мастерской окончательно примирило его с малопрестижной должностью. В ней он мог отводить душу, отдаваясь еще одному хобби, помимо графоманских упражнений.

О втором, а вернее, первом и главном увлечении Воронкова все тот же однокашник Козя отзывался с уважением гораздо большим, хотя именно оно принесло в свое время неприятности обоим.

Сашка еще со времен школьных уроков труда, лысых напильников и поломанных ножовок, пристрастился к работе с металлом. Всерьез и не по-детски.

Ну что мог взяться изготовить пятнадцатилетний пацан? Тем более пацан, у отца которого на полке стоят обложкой к комнате два издания «Револьверы и пистолеты» и «Стрелковое оружие» Жука и двухтомная энциклопедия оружия «Schutzen Waff en Heute»? Пацан, перекопавший весь стеллаж, заставленный другими, менее красивыми, но гораздо более подробными книгами по истории и конструкции оружия…

Поймали Сашку-Вороненка только на втором курсе института, когда, уже вполне освоив несложные конструкции и даже испытав некоторые из них, он взялся сделать для себя и для друга Кози по хорошему газовому пистолету. Такому, чтобы бил дальше и мощнее всех существующих.

С этим-то пистолетом в кармане Серегу и прихватили после очередной пьянки в общежитии.

В милиции его быстро раскололи, и уже на следующий день Воронков сидел в КПЗ, с трепетом ожидая результатов обыска. Но того, чего он боялся, не случилось. Самостоятельное изготовление газового оружия он не отрицал, а следов более серьезных работ у него дома не нашли…

Сашка не был настолько глуп, чтобы делать боевые конструкции дома, но некоторые расчеты и чертежи могли бы дать пищу для размышлений грамотному следователю.

В тот момент на милиции и прокуратуре не висело ни одного убийства с неустановленным оружием, и поэтому серьезно дело Воронкова раскручивать не стали.

Суд дал ему год условно, а Козя вообще отделался штрафом.

Причем из института ни того, ни другого не отчислили — время было уже перестроечное, и автоматически последовавшее за подпиской о невыезде исключение из комсомола уже особенно ни на что не влияло.

К тому же заведующий кафедрой «Детали приборов и механизмов», приглашенный прокуратурой в качестве эксперта, после осмотра пистолетов сказал ректору: «У этого Воронкова весьма нестандартное мышление… И умение доводить идеи до рабочего состояния тоже есть. Если мы его оставим учиться сейчас, то, возможно, лет через сорок институт будет заказывать мраморную доску — мол, здесь учился, и так далее!»

Однако дальнейшая карьера молодого специалиста не оправдала надежд завкафедрой. Звезд с неба Воронков хватать не пожелал, излишнего служебного рвения не проявлял, на заводе считался хорошим работником, и не более.

Никто, кроме двух близких друзей, не знал, что на самом деле Сашка отнюдь не утратил своих способностей и пагубной наклонности эти способности применять — просто история с задержанием и суд еще раз убедили его в необходимости быть очень осторожным.

И раньше осторожный, теперь он свои произведения старался прятать от чужих глаз, как, наверное, и Штирлиц не прятал свой передатчик.

Привычным движением, не глядя, Воронков включил шлифовальный станок. Грубый абразивный круг был заменен плотным войлоком, щедро посыпанным зеленым порошком полировочной пасты.

Одновременно с загудевшим двигателем станка взвыла вытяжная вентиляция, и их звуки вместе создали какое-то подобие вибрирующего аккорда.

Кто-нибудь другой, наверное, счел бы этот звук зловещим и жутким, но Сашка к нему уже давно привык, и более того, находил удовольствие в тон ему напевать бессвязные слова, в которых не было ни рифмы, ни ритма:

— Вот так, вот так… Еще немного… Теперь с другого бока… Потом чуть-чуть еще…

Под аккомпанемент пения руки сноровисто перемещали вдоль вращающегося войлока причудливой формы кусочек металла, который постепенно приобретал матовый блеск.

Эта деталь была частью некоего весьма примечательного целого, к которому он шел вот уже три года. Три, как одна копеечка! Много? А это как посмотреть…

Сашка хмыкнул про себя и прижал к шлифовальному кругу очередную грань детали, показавшуюся недостаточно выглаженной.

Рядом на рабочем столе, аккуратно выложенные на большом куске мягкой ткани, лежали остальные части нового творения Александра Сергеевича Воронкова. Матовые, сияющие металлическим блеском, или лоснящиеся глубоким воронением.

Это вам, господа, не убогие самоделки, что хранятся в музеях криминалистики. И не пугачи, словно топором рубленные, что демонстрируют обывателю с голубого экрана усталые «майоры по связям с общественностью». Подобные поделки можно выдавать по штуке в месяц, а то и чаще, не особо при этом напрягаясь. Поточное производство, бизнес — чего проще-то? Выбираешь конструкцию, какую попримитивней и штампуешь. Бабахает, в руках не взрываясь, — и ладно, «затылкам» да «чижикам» большего, в общем-то, и не надо. Деньги быстро меняют хозяина, все заканчивается очередным сюжетом в «Криминальных мгновениях», а у дверей Сашки уже топчется очередной заказчик. Или взвод ОМОНа.

Фигушки! Во-первых, это просто скучно. Мелкая, как лужа на асфальте, цель плюс угрюмый финал, и все на фоне профанации творческого процесса. А во-вторых, Воронков в свое время успел получить опыт общения с представителями уголовного мира и повторять его не жаждал.

История нового пистолета началась с того, что Сашка ощутил, как ему становится скучно изготавливать просто нечто стреляющее, которое «почти что как…».

Оно, конечно, здорово, пока радуешься тому, как удается решать одну проблему за другой, осваивая новые технологические горизонты. Но вот навык отработан, процесс пошел, ты уже в состоянии сделать то, что вычерчено на миллиметровке, и сгоряча принимаешься за дело. Все кипит, дым столбом, пар коромыслом, плоды рукоделия множатся как кролики, но в одно прекрасное утро ты вдруг трезво смотришь на окружающий мир, холодно сравниваешь свое изделие с каким-нибудь заводским «Глоком» или «Зиг-За-уэром», и… Самолюбие страдает, однако!

Можно было, конечно, сказать себе так:

— А ты чего хотел? Крупные фирмы — это классное оборудование, мощные коллективы настоящих профи, опыт, столетние традиции. Тягаться с ними на их поле кустарю-одиночке просто смешно!

Сказать и махнуть рукой. Три года назад Воронков чуть было так и не сделал — но не сделал же!

…И почти год прошел в безрезультатных поисках. Он маялся, подбирал варианты, извел кучу бумаги, чуть мозги не вскипели, ей-богу! Доискался до того, что как-то раз в булочной вместо привычных «двух нарезных и одного бородинского» попросил «два нарезных и один гладкоствольный», за что заработал удивленный взгляд продавщицы и заинтересованный — соседа по очереди.

А когда осенило, то, сиди Сашка в ванной, он, наверное, закричал бы «Эврика!», но идея пришла в автобусе, и он просто перестал замечать все вокруг, а очнулся только дома, за письменным столом, с карандашом в руках. Еще год пролетел, пока Воронков, сидя над расчетами и чертежами, не уверился окончательно: он может по-настоящему утереть нос «Кольтам», «Береттам» и «Браунингам». А почему нет? Ведь обладатели этих звонких фамилий тоже были когда-то одиночками (хотя Кольт, пожалуй, не в счет — он в основном производство налаживал, а изобретали другие).