Сергей Верник - Специалист по выживанию Страница 2

— Как ты это сделал? — повторил вопрос Андрей.

В ответ бомж таинственно улыбнулся, сделал пару шагов к стене здания и бесшумно исчез. Спустя минуту, сквозь кирпичную кладку просунулась его голова. В зубах Ионыч держал свежий теплый батон. Он вышел полностью, обнял одной рукой ошарашенного Андрея за плечи и сунул ему под нос слегка пожеванную горбушку.

— Вот. Тем и живем. Будешь?

Андрей помотал головой. Противоречивые чувства начали неотвратимо, друг друга отталкивая, брать верх над здравым рассудком. Если Ионыч не галлюцинация, то, что же это получается? Так не может быть в нормальном человеческом мире. Ведь подобным образом нарушаются все мыслимые законы физики. А вдруг как раз здесь имеют место быть совсем другие законы, о которых люди еще не знают? Или знают? А может он фантом? Да уж очень Ионыч на человека похож. Слишком много непонятного, чтобы один среднестатистический, хоть и с высшим образованием, житель России мог за несколько минут разгадать подобную загадку.

Вольф снова помотал головой, словно вытряхивая надоедливые мысли.

— Ну что ты трясешь башкой, как баран? — усмехнулся Ионыч. — Не веришь глазам своим? Ты еще в призраки меня запиши.

— А ты не… — выдавил из себя Андрей.

— А с виду вполне приличный молодой человек, — покрутил пальцем у виска бомж.

Андрей невольно потупил взгляд.

— Так что же мне еще было думать? Кто ты на самом деле? — спросил он.

— Я простой питерский бомж, — гордо произнес Ионыч, выпятив грудь.

— Да не простой ты, — Вольф поднял глаза и пристально посмотрел на собеседника. — Не хочешь мне рассказать ничего интересного?

— Ну что может быть интересного в жизни бомжа? — фыркнул Ионыч, — Разве что городская свалка. Там столько всякого добра…

— А своим фокусам ты тоже на свалке научился?

— Почти, — бомж жадно впился остатками зубов в батон. Что он говорил дальше, Андрей не смог разобрать из-за тщательно пережевываемого мучного изделия. Сложилось впечатление, будто Ионыч сделал это специально, чтобы избежать разговора. Так зачем же он вообще тогда продемонстрировал свои сверхспособности? Зачем надо было заинтересовывать, а потом уклоняться от пояснений? Цену что ли себе набивает? Уж слишком много вопросов за один час. У Андрея и за всю прожитую жизнь не возникало их столько.

Тем временем, Ионыч проглотил последний кусок, смачно сплюнул, и облегченно вздохнув, произнес:

— Пошли. Если интересно.

— Куда?

— Узнаешь. Тут недалеко, — бомж махнул рукой в неопределенном направлении.

Андрей замер. Идти со странным человеком непонятно куда, одному, очень не хотелось. Любопытство любопытством, но жизнь все-таки дороже. Что можно ожидать от Ионыча еще, кроме фокуса с прохождением сквозь стены? Ситуация становилась непредсказуемой. Они находились в глубине полузаброшенной промзоны, где за все время, как их высадили из автобуса, не прошло ни одного человека, и проехала только одна грузовая машина.

Хотя, люди здесь все же попадались. Вольф заметил, как открылась небольшая дверь в кирпичном здании на противоположной стороне улицы, издав при этом неимоверный протяжный скрип, а затем оттуда вышли двое оборванцев. Андрей с первого взгляда понял, что они являлись с Ионычем одного социального статуса. Но внимательнее рассмотреть их Вольф не успел. Кто-то неожиданно рявкнул над ухом:

— Савелий, какого черта?!

И нечто тяжелое ударило Андрея по голове, моментально лишив его сознания.

2

Сначала он услышал невнятные голоса. Мозг отказывался что-либо адекватно воспринимать. Однако постепенно чувства начали возвращаться, и Андрей попытался открыть глаза. Жесткие лучи света, подобно острым лезвиям, моментально резанули по зрачкам, заставив внутри головы вспыхнуть мощный очаг боли. Вольф невольно застонал.

— Очнулся, соколик? — раздался где-то рядом смутно знакомый голос. На лоб легло что-то мокрое и холодное, а в нос ударил тошнотворный запах подвала, состоящий в основном из «ароматов» мочи и сигарет.

Когда зрение частично восстановилось, Андрей смог осмотреться. Помещение, в котором он лежал на холодном бетонном полу, было действительно подвалом, пронизанным насквозь десятками прогнивших разнокалиберных труб. В тусклом свете одной единственной лампочки, показавшейся ему поначалу ярче солнца, можно было различить трех человек. Двое из них были Андрею смутно знакомы. Похоже, это была та пара бомжей, что выходила из скрипучей двери. Третьего Вольф видел впервые. И этот третий определенно не внушал ничего хорошего. Он стоял под самой лампочкой, едва не касаясь ее своей лысой головой, и на его лицо ложились жуткие глубокие тени, делая и без того страшный образ «восставшего мертвеца» еще более чудовищным.

— Ну, здравствуй, гость, — проговорил «монстр», натягивая адскую улыбку. — Меня зовут Гриф. Это птица такая есть. Падалью питается.

Он и вправду походил на Грифа: бритый череп в струпьях, нос крючком, шея длинная и кривая. Настоящий падальщик.

Рядом с Грифом встали те двое, давая возможность Андрею рассмотреть их внимательнее. Стоящий справа невысокий толстый тип очень походил на кого-то из советских актеров. А вот кого — Андрей так и не смог вспомнить. Вот если отмыть, да подстричь…

Человек слева был настоящий «Геракл»: под два метра ростом и непомерно широкими плечами. Огромные, словно ковши экскаватора, руки свисали ниже колен. А над всей этой горой мускулов находилась маленькая, одетая в ушанку голова.

Довольно-таки странная троица. Когда они находились вместе, складывалось такое впечатление, будто эти ребята являлись представителями разных видов живых существ. Уж больно большой контраст был между ними. Гриф — на голову выше толстяка, но зато на три головы ниже своего могучего товарища.

Посмотрев на стоящих рядом с собой приятелей, Гриф проговорил:

— А это мои… э-э-э…помощники. Это просто Толстый, — толстяк отвесил лихой поклон, — А вот этот человек- скала зовет себя Рональдом. А твое как имя?

— Не имеет значения, — пробурчал Вольф, принимая сидячее положение.

Гриф, усмехнувшись, подошел поближе. У него в руках находился какой-то прямоугольный предмет, похожий на кусок полупрозрачной керамической плитки. Все трое по очереди посмотрели на этот предмет и сделали задумчивые лица.

— А, кажись, похож, — проговорил сиплым басом Рональд.

— Да он это, он, — махнул рукой Толстый, — Ионыч сразу понял.

Гриф повернул «плитку» лицевой стороной к Андрею и тот увидел свой портрет, выполненный неизвестным художником в объемном голографическом варианте. Кроме того, изображение медленно вращалось вокруг своей оси.

Андрей вытаращил глаза:

— Откуда это у вас?

— Да вот, у покойничка одного странного забрали, — Гриф положил предмет на полку, криво висящую на облезлой стене. — Знакомая тебе вещь?

Вольф помотал головой.

— Так откуда на нем твой портрет? — спросил Толстый. — Отвечай!

Тут в подвал вошел Ионыч. Откашлявшись в кулак, он тихим голосом сказал:

— Там еще были вещи. Металлический шар был. Когда мы его открыли, то обнаружили внутри…

— Слышь, Савелий, ты совсем… того…? — воскликнул Гриф, крутя указательным пальцем у виска. От волнения он часто дышал, а слова будто застревали глубоко в горле. — Все козыри перед этим пацаном раскрываешь. А вдруг он один из этих…?

— Да он вообще, похоже, не в теме, — встрепенулся Ионыч, косясь в сторону сидящего на полу парня. — По его душу-то покойничек шел, видать. Да не дошел. Кто-то шваркнул по дороге. А мы с подарками оказались. Парнишка хороший. Зря ты ему, Гриф, по башке-то заехал.

— Ты думаешь, этот парень ничего не знает? — немного успокоившись, Гриф склонился над Андреем. — И у него ничего для нас полезного нет? Что-то с трудом верится. Ладно, Савелий. Поболтай с ним. Может, чего узнаешь. Ты у нас мастер развязывать языки.

Гриф, Толстый и Рональд молча вышли, оставив Андрея наедине с Ионычем.

— Что здесь происходит? — Вольф посмотрел Ионычу в глаза. Весь этот нелепый «спектакль» ему совсем не нравился.

— Да все под контролем, — успокоил его рыжебородый. — Гриф только с виду грозный. Ты его не бойся, но уважай. Он любит, когда его уважают.

Ионыч прошелся взад-вперед, почесал шею, скрытую где-то в зарослях грязной бороды, а затем снова подошел к Андрею. Взгляд его в один момент стал очень серьезным.

— Скажи мне честно, парень, — продолжил он сурово. — Какое ты имеешь отношение к тому покойнику на свалке? И постарайся говорить правду. Я лож за версту чую.

— Да не знаю я, — возмутился Андрей. — Я вообще не понимаю, о чем речь.

Ионыч наклонился к уху Вольфа и заговорщицки зашептал: