Роман Приходько - Провал в прошлое Страница 2

Свет на мгновение ослепил, не смотря на то, что я предусмотрительно зажмурил глаза.

— Срань ползунья! — восклицаю ошарашенный. — Что это за шахта? Откуда здесь? — последний вопрос уже шепчу обречённо и, превозмогая боль в затылке, оглядываюсь.

Круглая бетонная труба, диаметром метра полтора, почти отвесно уходит вверх, опираясь основанием на прямоугольную шахту. Выхода на поверхность почему-то не видно. Может уже наступила ночь?.. Подо мной стопа металлических решёток, сбоку чёрное жерло горизонтального ответвления.

Огонь обжигает пальцы. Роняю спичку и замираю в ступоре. Я почему-то абсолютно уверен, что по трубе не подняться. Ладно, отложим этот вариант, как запасной. Конечно, проще обследовать боковую ветку; может где-то есть выход у подножья холма. Правда в потаённом уголке сознания засела какая-то важная деталь, ставящая под сомнение оба направления, как альтернативу спасения. Но что это за скрытный фактор такой — мозг выдавать отказывался.

Плюю на раздумья и сомнения. Не лежать же здесь до старости? Осторожно встаю на четвереньки. Прячу драгоценные спички во внутренний карман куртки. Громко звякнув решётками, трогаюсь в путь.

Израненное и побитое тело возмутилось привычной тупой болью. Стараюсь по возможности не обращать на это внимание, чтобы меньше уставать. И так, через каждую пару шажков приходиться шарить перед собой, во избежание новых ушибов.

Вопреки ожиданиям — намаяться не успел. Под коленями с грохотом свибрировал металл решётки, а ладонь нащупала впереди тупик. Опасаясь провалиться, сдал немного назад. Настала пора осмотреться.

Чиркаю спичкой, ярко пылает серная головка и тут же тухнет, задутая сквозняком. Чуть не плачу от радости и досады одновременно. Раз есть движение воздуха, значит близко выход наружу. Обидно только, что ничего не успел разглядеть.

Повторяю попытку, но теперь старательно укрываю пламя ладонью. Удаётся с трудом изучить задвижки на креплениях решётки да узреть ребристое металлическое дно под ней. Уже в темноте наощупь извлекаю преграду и пробую на прочность стенки прохода. Хлипковато, но должно выдержать. Есть правда и неприятная новость. Похоже, лаз сужается.

Ужом заползаю в гофрированную трубу и понимаю, что та постепенно провисает под моим весом. Вдобавок начинают застревать плечи. Мной овладевает паника. В страхе вытягиваю руки вперёд, чтобы понять: далеко ли удастся продвинуться…

О чудо! Ладони нащупывают край трубы. Отчаянно извиваюсь телесами навстречу свободе. И тут происходит непредвиденное. С жутким скрипом огромная гофра, начинённая мной, изгибается к низу, и я едва не выпадаю неизвестно куда. Лишь в последний момент успеваю схватиться за какую-то металлическую конструкцию, о которую со всего маху и прикладываюсь коленями.

Всплеск невыносимой боли парализовал мышцы. Громко ругаюсь самыми отборными матюгами, постепенно переходя на жалкий тихий скулёж. Неожиданно правый ботинок в чём-то застревает, даруя мне, так необходимую сейчас, точку опоры.

Переношу вес на ногу, другой тоже нащупываю упор. Теперь можно и осмотреться. Достаю коробок, зажигаю спичку…

— Ох, ма!.. Пот мутафага мне в кружку! — восклицаю невольно.

Большое помещение занимал громадный двигатель, и я стоял прямо сверху него. Вдоль стены тянулся ряд железных шкафов с паутиной проводов по стене, в торце комнаты виднелись высокие двустворчатые двери — и всё, больше ничего.

Спичка погасла, а я продолжаю тупо висеть под потолком, обняв крепёжную конструкцию под трубой, откуда недавно выбрался. «Кому понадобилось делать такой двигатель, для чего? А тем более строить для него комнату под землёй… Стоп! Значит, где-то есть топливо?!

На ощупь спускаюсь вниз. Нога натыкается на что-то, опрокидывает его; слышится глухой грохот. Сердце колотится от испуга. Трясущимися руками чиркаю спичкой.

На бетонном полу лежит опрокинутая жестяная банка, из которой высыпались болты и гайки. Рядом в беспорядке валяются инструменты: ключи, отвёртки, воротки. Всё кругом покрыто слоем серой пыли.

Обжигая пальцы, считаю оставшиеся спички. Осталось четыре штуки. Нужно искать топливо, чтобы сделать факел или что-то наподобие коптилки.

— Эх, отца бы сюда! Сколько здесь добра пропадает! А главное — это богатство всё время было рядом с домом…

Нахлынули печальные воспоминания, когда они ездили на грузовике в ближайший город Древних предков, чтобы хоть что-нибудь откопать под развалинами. Редко везло и находилось что-то стоящее. Самым удачным трофеем был ржавый двигатель, который после долгого ремонта стал вырабатывать электричество. Как же радовался отец, когда в мастерской впервые засверкала лампочка, купленная у торговцев на многолетние сбережения…

Закусываю губу и возвращаюсь к делам насущным. Зажигаю спичку, медленно обхожу железного исполина, выискивая шланги, трубки; всё, что может подводить топливо к двигателю. Искомое сразу же обнаруживается на противоположной стене. Это отстойник, от которого по выемке в полу протянута топливная магистраль. А главное, на самом двигателе перед фильтром торчит крошечный кран с вентилем.

Уже без «подсветки» возвращаюсь обратно, высыпаю из жестянки остатки болтов, в крышке делаю дырку отвёрткой и, оторвав полоску портянки, вставляю вместо фитиля — лампада готова.

Настал самый ответственный момент. Если топлива в магистрали нет, то придётся сливать по капле с фильтров и отстойника, искать ёмкость, где на дне может «заваляться» немного горючего — при том, всё это на ощупь. Иначе, без света мне отсюда не выбраться.

С неимоверным усилием вентиль поддаётся. Оборот — ничего. Несмотря на прохладу подземелья, меня заливает пот. Нервы на пределе. Прокручиваю ещё…

Ласкающее слух, журчание жидкости о дно банки снимает камень с души. Всё внутри поёт, вторя бульканью топлива. Приторный запах подобен лучшему на свете благовонию. Я спасён! Свет выведет меня!

Натекло примерно половину жестянки — пока хватит. Макаю фитиль, поправляю так, чтобы выглядывал только кончик. Вытираю испачканные пальцы о штанину. И, вот он — момент торжества.

Чиркаю спичку, подношу к тряпице — вспыхивает яркий столбик огня, вырывая из мрака большую часть помещения. Теперь можно осмотреться и получше. Замечаю почти под самым двигателем припавшую пылью книгу. Аккуратно поднимаю, подношу к свету. На обложке еле различимая надпись — «Руководство по эксплуатации дизель-генераторной установки (ДГУ)»…

— Вот это — да! Наверное, мощный генератор, не то, что в мастерской…

Поднимаю взгляд к потолку. Четыре стеклянных колбы в проволочных решётках — мы с отцом находили одну из таких, только треснутую. Но торговец всё равно неплохо за неё заплатил. А здесь целые, да возможно и с лампочками внутри.

Прячу драгоценную книгу за пазуху. Только сейчас замечаю, что руки и вся одежда измазаны сажей. Осматриваю трубу, из которой попал сюда — тут же осеняет догадка о предназначении гофры. Это для отвода выхлопных газов. Значит, тот рукав, что болтается рядом, служит для забора воздуха, правда непонятно, почему он тянется к боковой стене, а не к потолку. Ладно, пора искать выход, а потом наведаться сюда с отцом…

Мысли тут же споткнулись, напомнив последние минуты у мастерской сегодняшнего утра. Сглотнув комок, подступивший к горлу, медленно направляюсь к двери, попутно размышляя о своей дальнейшей судьбе.

То, что обнаружилось за тугой железной преградой, повергло в шок, отодвинув горестные думы на задний план. Огромнейшее длинное помещение с ровной шеренгой страшных чудовищ выхватило из темноты пляшущее пламя лампады. Я хотел было ретироваться обратно, но тишина и внешний вид крайнего монстра вселили крупицу отваги перед неизведанным чудом.

Боясь потревожить громадины громкой поступью, на цыпочках делаю несколько шагов вдоль стены. По мере продвижения улучшается обзор, и я понимаю, что вижу железную машину на гусеницах с длинным толстым штуцером, торчащим из обтекаемой башни наверху мощного корпуса. Что-то похожее выплыло в памяти…

Точно! Это же танк древних людей! В книжке, найденной под развалинами, есть несколько картинок похожих машин. Сколько же их здесь стоит?

Уже смелее продвигаюсь вдоль глухой бетонной стены, с восхищением оглядывая зачехлённые концы штуцеров и покрытые брезентом корпуса остальных танков в отличие от первого, где ржавчина успела основательно поработать над металлом, окрасив поверхность рыжим цветом. Сверху машины присыпало бетонной пылью и мелкими крошками щекотурки. Время работало на разрушение. Если бы древние люди не укрыли эти сокровища чехлами, то всё пришло бы в негодность. Я поймал себя на мысли, что уже представляю, как разъезжаю по пустошам на танке, перемалываю гусеницами лагерь Зазлобы, крушу холмовейники, вселяя ужас в души местных фермеров.