Алекс Кош - Если бы я был вампиром Страница 2

Вот только сам процесс «овампиривания» я помню смутно. Хотя события ночи, повлёкшей за собой необратимые изменения в моём организме и в моей весьма мирной жизни, до сих пор преследуют меня в кошмарах.

Итак. Мой здоровый и крепкий дневной сон был прерван звонком в дверь. Это в субботу-то утром!

Я с трудом разлепил глаза и уставился в потолок, пытаясь собраться с мыслями. Потолок слегка облупился, даже несмотря на то, что недавно в квартире делали евроремонт. Может, это потому, что его делали хохлы? Такие милые мужички с явным еврохохляцким акцентом. Они искренне обещали европейское качество по своим скромным хохляцким ценам. Вышло конечно же наоборот…

Мысли в моей сонной голове текли вяло и цеплялись одна за другую. Но это даже хорошо, потому что появление мыслей сразу после пробуждения, пусть и не очень здравых и чётких, уже само по себе чуть ли не чудо.

Хм… странно. Все мои знакомые знают, что раньше шести вечера меня лучше не беспокоить — опасно для здоровья. Вот только знакомых у меня маловато, я бы даже сказал почти и нет. Во всяком случае знакомых, которые могли бы запросто прийти ко мне в гости в такую рань. Почему рань? Так ведь всего же… э-э-э… двенадцать часов.

Кстати, относительно вампирского дневного сна. Сплю я как все нормальные люди. Ни в какие летаргические сны не впадаю до тех пор, пока сам не лягу спать, не закрою глаза и полчасика не поворочаюсь. Летаргический у меня сон или обычный, я проверить, конечно, не могу, потому что сплю. Правда, спать я стал всё же крепче, чем раньше.

Уж не знаю, может ли это указывать на что-то подозрительное, но на всякий случай я взял на заметку и этот факт. Да и предпочтение я всё больше стал отдавать дневному сну, проявляя ночью повышенную активность. Тут тебе и Интернет, и телевизор, и книги.

Впрочем, я не совсем вампир в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Может, через некоторое время, если верить всё тем же книгам, я и стану бояться света, невольно впадать на весь день в летаргию, кидаться на людей и превращаться в летучих мышей и туманные облачка. Но пока свет мне доставляет лишь некоторое неудобство, с которым легко можно справиться с помощью обычных тёмных очков (можно даже и без них обойтись при особом желании). Да и на людей кидаться я не собираюсь.

А может, я вообще всё это придумал? Подумаешь, в сон стало клонить немного больше, чем обычно, видеть в темноте стал чуть лучше. Эка невидаль. Треть жителей Москвы предпочитает дневной жизни ночную, а уж про зрение я и вовсе молчу. С моими минус тремя особо ничего и не разглядишь. Что поделать, издержки ночного Интернета (так ведь дешевле) и чтения книг (работа такая).

Этот вопрос я себе задаю каждый день уже в течение месяца и каждый день отвечаю на него по-разному. В зависимости от настроения. Толку-то всё равно мало. Что бы я ни думал, а некоторые подозрительные расстройства организма, так сказать, налицо.

В прихожей продолжала настойчиво играть мелодия похоронного марша.

Не так давно я считал это довольно хорошей шуткой, видимо, теперь я звонок сменю. А лучше и вовсе отключу. Да и дверь надо вторую поставить со звукоизоляцией, давно уже собирался, да всё руки не доходили.

Я и лёг-то буквально пару часов назад, часов в десять. Последние несколько ночей я посвятил изучению Интернет-сайтов с какими-либо сведениями о вампирах. Скажу честно — почти всё, что там пишут, сплошная липа и вода, но при желании можно найти и нечто полезное. Рецепты приворотных зелий из чешуек дракона-девственника или обряды Вуду, проводящиеся в Подмосковье школьниками младших классов — всё это имеет мало смысла. А исторические факты могут весьма пригодиться. Вот вы знали, что граф Дракула действительно существовал как исторический персонаж? Более того, он действительно пил кровь, хотя ничего сверхъестественного в этом не было, он просто был извращенцем. А нынешний граф Дракула нормальный мужик, тратит кучу денег на благотворительность и с улыбкой встречает очередную просьбу показать клыки, которых у него конечно же нет. Должен заметить, что у меня тоже, слава богу, пока ничего подобного не отросло. Превращаться в мечту дантиста мне не улыбается.

Хр-р… — если звонить не прекратят, я забуду о том, что не собирался кидаться на людей.

Мелодия отыграла финальные ноты и началась сначала.

Меня и раньше-то разбудить было трудно, а теперь уж, когда я стал тем, кем стал, я считал, что это и вовсе невозможно. Видимо, кому-то я очень понадобился, и он трезвонит довольно давно.

— Да иду я, иду!

Чтоб их…

Направляясь к двери параллельно с натягиванием штанов, я всё же задался вопросом: а кто бы это мог быть? Как говорится, «лучше поздно, чем никогда». Кроме того, по пути я ещё умудрился повалить на пол красный дырявый торшер, доставшийся мне от старых жильцов, и сосчитать своими далеко не широкими плечами все углы коридора.

Я, если честно, ни с кем особенно не общаюсь вообще, и в последнее время особенно. Так уж получилось, что от всех своих друзей по школе я отдалился, едва поступив в институт, а в институте я всё сдавал экстерном и появлялся лишь раз в месяц, когда становилось совсем скучно. Работа отнимала немало времени, да и человек я по натуре ленивый, чтобы вставать в семь утра и ехать неизвестно куда и неизвестно зачем. Таким образом, из друзей у меня осталось человека четыре (не считая кучи знакомых самой разной дальности), причём почти все наше общение сводится ныне к телефонным разговорам, и то не со всеми. Исключение составляли посетители «Литерхома», но это не друзья, а скорее родственные души. Да и с ними я после памятной поездки в Киев практически не общался.

Оставался ещё Интернет. Вот тут у меня было невероятное множество знакомых. Признаюсь, меня всегда поражало количество людей, с которыми я там был знаком. Там можно было пообщаться на равных с кем угодно, будь то школьник, банкир, стриптизёрша или депутат Госдумы. Однако «лично» из них меня не знала ни одна живая душа. И на все предложения встретиться я отвечал коротко: «Нет», и всё. Право же, зачем людей пугать?

— Кто там?

Всегда мечтал задать этот вопрос. А тут такой момент. Да и в глазок лень смотреть.

Ответа не последовало. Звонок честно продолжал напевать заунывную мелодию.

Нет, теперь точно его сменю.

Придётся, видимо, ради такого случая заглянуть в глазок.

Оп-па. Никого. Быть того не может. А звонок тогда с чего звонит? Ладно, надо проверить.

Аккуратно открыв дверь и выглянув наружу, предварительно накинув цепочку (а то мало ли что), я не увидел ровным счётом никого. Посмотрев на звонок, чертыхнулся. Он был залеплен жвачкой, к которой был прилеплен небольшой конверт. Совершенно белый, без всяких картинок, индексов и уж тем более обратных адресов. Единственным опознавательным знаком была размашистая надпись: «Найт».

Найт… что-то знакомое. Где-то я это уже видел… Ой! Да это ж я! Но это невозможно! Это мой ник в Интернете, им я подписывался в разных дискуссиях, посвящённых вампирам и прочей чертовщине, в чатах и на почтовых сообщениях. Но, как я уже говорил, никто там не знает моего настоящего имени. Более того, уж точно никто не может знать моего адреса! Чертовщина какая-то.

Я проделал все операции, какие полагается проделать для проверки реальности происходящего: протёр глаза и ущипнул себя за руку.

Ау-у! — я немного перестарался с испугу.

— Опять ты что-то замышляешь?! — с этими словами передо мной появилась старушенция из соседней квартиры.

С этой старушкой я веду войну уже три с половиной года, с тех пор как переехал в эту квартиру. Всё плохое, что происходило в подъезде, по её мнению, было делом исключительно моих рук. В результате мне постоянно приходилось выслушивать обвинения во всём: начиная от перегоревшей лампочки и заканчивая убийством (было и такое, только в это время я был на «отдыхе» в Киеве, но это, видимо, не являлось достаточным алиби).

— Да как вы можете, Клавдия Степановна? Вы же меня знаете, — сказал я, одарив её самой любезной улыбкой, на которую был способен в столь ранний для меня час.

При ней я вообще старался как можно больше улыбаться. Это её особенно злило. И то правда. Как я смею ей улыбаться после того, как, по её мнению, именно я подло и со злым умыслом похитил её милую кошечку? Я лично подозреваю, что кошечка оказалась умнее, чем я думал, и смылась от старой брюзги подобру-поздорову. Более того, мне кажется, что в квартире ворчливой соседки даже тараканы передохли. Эта милая старушка доведёт кого угодно.

— Конечно, — завела она свою волынку. — А кто вчера в подъезде песни пел? Вон погляди-ка. До сих пор бутылки ваши валяются.

— А это не моё, Клавдия Степановна. Я пою так, что мне собаки подвывать начинают (на самом деле всё гораздо хуже, но зачем пугать старушку), и я не пью водку, — сказал я, покосившись на бутылки из-под «Привета», валяющиеся на пролёт ниже.