Владимир Торчилин - Институт Страница 2
Владимир Торчилин - Институт читать онлайн бесплатно
Дальше все развивалось стремительно. Сначала их пригласил к себе завкафедрой и растолковал все преимущества нового дела, а также и то, что всегда те, кто оказываются у истоков, в конечном счете, получают больше, чем примкнувшие позднее, о чем бы там речь ни шла. Подействовало. А уж когда тот заговорил о позициях старших научных, то не просто подействовало, а сильно увлекло. Потом было несколько встреч с будущим Генеральным, разворачивавшим перед ними такие радужные перспективы, что, даже если их и подсократить впятеро, то все равно звучало здорово. К тому же он дал понять, что, в силу высочайшего интереса ко всему проекту, он не исключает и организации разнообразных международных сотрудничеств, что предполагало возможность поработать в течение некоторого времени за пределами нашей тогда почти что полностью невыездной Родины. В общем, согласились все. И теперь уже переговоры для каждого приобрели более конкретный характер. Отдельные директора, которые до того просто молча присутствовали на сольных концертах Генерального - все они, как на подбор, были сравнительно молодыми и европейски элегантными - выбирали их, как ямайские плантаторы рабов на рынке. Только что в зубы не смотрели. Но все равно, получилось как-то так, что поскольку основную фундаментальную науку предполагалась сосредоточить только в одном из индивидуальных институтов, а остальные должны были заниматься проблемами более прикладными, то группу университетских теоретиков решили не дробить, и, за исключением одного парня с игорева курса, все остальные в итоге попали к одному Директору. И всё обещанное, в смысле должностей, зарплат и некоторого количества помощников младшего ранга, действительно получили почти мгновенно.
III
Надо было начинать отрабатывать авансы и привыкать к новой жизни. Нет, в каком-то смысле, она не так уж и отличалась от старой университетской, во всяком случае, в том ее виде, как она проистекала на старой кафедре. Лаборатория - она и в Африке лаборатория, а семинар - он и в Африке семинар, так что всё или почти всё, касающееся собственно науки, изменилось мало. Конечно, сколько-то времени ушло на переезд в новые здания и на всякую мелкую организацию, но зато и помещения были попросторнее и поновее, чем привычные Игорю, а уж про деньги, отпущенные на оборудование, на старом месте он даже и мечтать не мог. Что было другим, так это вся система взаимоотношений, постепенно образовавшаяся в новом здании Института. Строгость иерархии, с которой в более раскованной университетской атмосфере не то чтобы не считались - своего завкафедрой они тоже не на "ты" называли, но придавали куда меньшее значение, тут была, очень заметной, а оттого и непривычной.
И непривычность начиналась с самого верха, то есть с самого Директора. Кстати, сама его фигура была какой-то несколько мистической. Не в смысле житейском - тут он как раз был ясно виден во весь, так сказать, рост: в районе сорока, высок, спортивно подвижен, нервно нетерпелив, криклив по пустякам и, как правило, исключительно груб со всеми без исключения сотрудниками независимо от их возраста и пола. Кстати, любимой его угрозой по любому поводу было милое обещание: "Рылом хрен копать заставлю!" Нет, тут все понятно. Таких везде немало, и на них Игорь со товарищи насмотрелись по самое не хочу. Таинственность начиналась, как только дело касалось проблем научных. Начать с того, что никто толком не знал, чего он такого в своей научной жизни сделал, чтобы оказаться доктором наук, профессором и, главное, опорой и надёжей Генерального во всем, что касалось, так сказать, чистого знания. Конечно, какие-то его статьи в журналах найти можно было, но из них, как их ни комбинируй, никакого серьезного представления о его научных интересах и достижениях не возникало. Так - там словечко, тут словечко, и откуда в итоге образовалась песенка, да что там песенка, целая оратория, понять было невозможно. Вот что удалось установить наиболее любопытствующим, так это то, что его докторская была "закрытой". А поскольку хорошо было известно, что очень даже частой причиной "закрытости" диссертации являлось сочетание низкого качества работы вкупе с наличием у защищающегося мощной "руки", помогавшей работу "закрыть" под любым предлогом, чтобы свести к минимуму возможность посторонней критики от разных там сильно умных знатоков, которых просто-напросто не вносили в список допущенных на сам процесс зашиты, то сильные подозрения по поводу вполне бесславного научного прошлого Директора в Институте наличествовали. Но, как говорилось в те либеральные времена, подозрения к делу не подошьешь, так что Директор был принят просто как данность, данная Генеральным Институту в ощущение. А с данностью надо жить. И, желательно, в согласии.
Что оказалось непросто. Институтом Директор правил с решительностью осваивающего сельское хозяйство и вооруженного для этой цели маузером партийца двадцатипятитысячника, посланного руководством из привычного ему города на колхозное строительство и твердо уверенного, что будет именье, будет и уменье. Именье - да еще какое! - уже было дадено, так что уменье подразумевалось как бы само собой. Правда, в отличие от когдатошнего одураченного самым верным в мире учением двадцатипятитысячника, Директор ненужными иллюзиями не обладал. Наука как таковая - в смысле постижения каких-то там никому не нужных закономерностей и накопления столь же мало нужного знания - интересовала его в последнюю очередь, если вообще интересовала. Как нетрудно было понять, несколько раз послушав его хоть на ученом совете, хоть в беседе с глазу на глаз, перед собой, а, стало быть, и перед всеми, кто имел счастье ходить под ним, он ставил двуединую и вполне понятную задачу. Во-первых, оставаться на своем престижном и прилично оплачиваемом посту так долго, как только возможно, для чего надо непрерывно поддерживать Генерального, от которого всё это счастье и зависит, в состоянии постоянного довольства Институтом, равномерным потоком поставляя ему новые или хотя бы выглядящие таковыми идеи и результаты, а также регулярно включая его соавтором в патенты, изобретения, премии и, главное, в довольно еще экзотические по тем временам научные публикации в зарубежных журналах. Как простодушно, но, по-видимому, точно выразился как-то раз Директор:
- Генеральный любит видеть своё имя, набранное типографским способом. Особенно, если латинскими буквами!
Но Директор не был бы самим собой, если бы ограничивался только этим "во-первых", это была, так сказать, программа-минимум. И, поскольку он, несомненно, относился к тем людям, про которых когда-то было умными предками сказано, что дай им на прокорм казенного воробья, так они вскорости без своего гуся за стол не сядут, то существовало и "во-вторых", то есть, программа-максимум. Впрочем, она тоже затейливостью не отличалась - уровень поставок удовольствия Генеральному должен быть таков, чтобы, помимо постоянства позиции, мог бы обеспечить Директору и непрерывный подъем как личного, так и общественного статуса. Под личным понималось не только улучшение жилищных условий, получение персоналки с водителем и возможность проводить зимне-летние отпуска в санаториях для товарищей из руководства - всего этого Директор уже успел добиться за первый же год существования Института. Не менее, если не более важным представлялось Директору обеспечение себе возможности бывать в загранкомандировках и чем чаще, тем лучше, но уж раз пять-шесть в год точно. В нынешние беззаботные в смысле загранок времена даже трудно представить себе, чем были такие поездки еще каких-нибудь двадцать лет назад - престиж, сильно украшенный привозным барахлом быт, да еще и мощный финансовый приварок за счет продажи привозимой электроники типа телевизоров, видеомагнитофонов и редких тогда компьютеров, и продажей такой, надо сказать, не брезговал тогда никто из так называемых выездных - от спортсменов до министерских чиновников и от писателей до академиков. Под подъемом же общественного статуса Директор понимал планомерный рост уровня признания его достижений - так сказать, путь от премии по министерству до премии Совета Министров, а еще лучше до Государственной, и от, скажем, членкора отраслевой академии, до - в идеале - академика большой. Вот на решение этих задач Институт и работал.
IV
Кончено, во всем этом Игорь разобрался не в первый же день, но много времени разбирательство тоже не отняло. Как говорится, не бином Ньютона. Впрочем, Игорю, как и большинству его коллег, особенно, с университетским прошлым, на большие директорские планы было, в общем-то, наплевать, и они представляли интерес только в том отношении, что их можно было использовать для создания вокруг себя всех необходимых для нормальной научной работы условий, что казалось им, да, честно говоря, и было, тоже делом немалым. Так что если, скажем, Директор по каким-то своим или, точнее, почерпнутым в коридорах власти и, как правило, безошибочным, критериям решал, что на какой-то работе можно снять очередные дивиденды, то на определенное время всем участникам работы создавался режим наибольшего благоприятствования во всем - от получения квартиры до покупки новых приборов или поездок на закордонные симпозиумы. Впрочем, блага отмеривались в полном соответствии с размером ожидаемых дивидендов - автор идеи, потянувший, грубо говоря, на золотую медаль ВДНХ, мог рассчитывать на внеочередную поставку реактивов и, впридачу, на премию в размере месячного оклада, тогда как руководитель работы, с помощью которой намеревались урвать что-то заметное на общегосударственном уровне, вполне мог заметно расширить занимаемые его командой помещения, получить пару сотен тысяч долларов на закупки какого-нибудь современного оборудования и даже поменять свою окраинную квартиру на приличное жилье поближе к центру. В общем, от каждого старались взять по способностям, но и отблагодарить, если и не по труду, то по достигнутым успехам. В той мере, в какой эти успехи добавляли к яркости директорского ореола в глазах вышестоящих инстанций. Вполне справедливо…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.