Илья Тё - Тюрьма для Господа Бога Страница 2

Новая оболочка его бессмертного Ка оказалась молодым, физически здоровым мужским телом с умеренно развитой мускулатурой, немного тонкими костями и, по всей видимости, нескладной худосочной фигурой.

«На глазок» Гор определил свой новый возраст – шестнадцать, может, пятнадцать лет. В каком-то смысле это было не плохо: ведь для того, чтобы вывести себя на приемлемый уровень физической подготовки, владея соответствующей методикой, понадобится не так много времени. Но все же…

В прошлой жизни тело Гордиана являлось генномодифицированным образцом, выращенным для будущего сотрудника Нуль-Корпорации. В нем он обладал повышенной нервной реакцией, устойчивостью к космическим перегрузкам и более высоким тонусом мускулатуры, позволяющей персоналу Нуля быть в среднем в два раза сильнее, чем обычный человек такой же комплекции и с таким же объемом мускулов. Кроме того, раньше он владел гипостенической коренастой фигурой, средним ростом и широкими плечами.

Превращение из крепкого взрослого мужчины в длинного тощего юношу, а из силача-мутанта – в обычного homo sapiens было не слишком радостным событием.

Голова оказалась совершенно лысой – растительность отсутствовала не только на крышке черепа, но и на надбровных дугах. Щеки, подбородок, даже внутренняя поверхность носовой полости также были совершенно гладкими, без малейших признаков волосяного покрова. Но это ерунда, подумал Гор, отрастет.

Осторожно, мягкими круговыми движениями указательного пальца, демиург нащупал свой шунт – нейроразъем, входное отверстие которого располагалось на дюйм выше основания правого уха и немного прикрывалось от постороннего глаза ушной раковиной. По опыту Гор знал, что клоны выпускались с неактивированными шунтами, поскольку виртуальный «силь», висящий в пространстве алым мигающим глазом, мог запросто свести с ума неподготовленный к таким фокусам разум.

Для людей, рожденных естественным образом, нейрошунт выпускался в форме металлической таблетки, которая просто прикладывалась к виску. Таблетка реагировала на тепло человеческого тела и расположение нейронов в центральной нервной системе. При контакте с кожей она выпускала множество тончайших металлических волосков, которые, быстро удлиняясь, проникали внутрь организма, опутывая своей паутиной мозг, внутренние органы и как бы «дублируя» нервную систему. На поверхности же оставалась только «шапка разъема» – маленький передатчик и ретранслятор, обеспечивающий связь шунта с внешним миром и глобальной информационной Сетью.

Клоны, в отличие от «натуралов», выпускались с таким же, но уже готовым шунтом и подчиненной ему паутиной, который нужно было просто активировать, совершив в определенном порядке несколько нажатий на шапку разъема.

Поэтому то, что нащупал Гор, изучая пальцами поверхность черепа, поразило его: шунт был не просто неактивен, он был запаян! Вместо ребристой «шапки» ретранслятора подушечка пальца огладила неровную каплю застывшего металла, не пригодную ни к чему. Тогда Гор попытался проникнуть в свой нейроразъем, активировав его не через «шапку», а изнутри. Для существа с его сверхчеловеческими способностями то была детская забава. Старый демиург закрыл глаза и сосредоточился.

Зрение пропало.

Обычно в моменты концентрации Гордиан видел окружающее даже сквозь закрытые веки, как бы глядя вокруг не глазами, а из некой бесплотной точки, когда можно смотреть не только вперед, но во все стороны одновременно. Воздух должен был покрыться алым муаром с пронизывающими пространство линиями энергетических потоков. Сейчас нейрошунт и клубок его «усиков», опутывающих человеческое тело, сверкнет искристо-яркой, ветвистой голубой паутиной, мерцающей в полутьме искаженного зрения, улыбнулся Гордиан, его сила явиться к нему в своей ослепительной мощи, а нейрошунт оживет…

Так было всегда, сколько себя помнил Гор, однако сейчас пространство вокруг оставалось пустым. Он по-прежнему видел лишь темноту за внутренней поверхностью век. Нейроразъем молчал – молчала и глобальная Сеть.

В первые мгновения после пробуждения Гор просто не понял, что Сеть Корпорации, сопровождавшая его всю череду прожитых столетий, не шепчет ему обрывки своих новостей и не окутывает незримым шлейфом отрывочных кадров-картинок. Поглощенный изучением обстановки, Гор был слишком занят, чтобы обратить на это внимание, и просто ощущал некий неосознанный дискомфорт. Конечно, глобальная Сеть могла не подавать сигналов просто потому, что помещение было экранированным, но сейчас создатель Каталауна отчетливо понял, что дело в другом: он утратил свои способности!

Архонт Аякс говорил, что такое возможно, однако только теперь Гордиан полностью осознал, что значил для него его дар! Это было хуже, чем художнику почувствовать себя слепым, а бегуну – безногим.

Гор был изуродован. Он стал инвалидом настолько, насколько это вообще возможно для Тшеди. О Иешуа, без ног и рук он чувствовал бы себя лучше!

Снова и снова Гордиан пытался погрузиться в гипнотический транс и почувствовать движение информационных потоков в окружающей вселенной. Однако пространство безмолвствовало. Нигде он не слышал размеренного перешептывания интеллектуальных машин, плавного шелеста их электронных мыслей и грозного перекатывания сквозь порталы валов информации. Для Тшеди, привыкшего к своей исключительности, утрата дара равносильна смерти – так же как обладание телом смертного для привыкшего к своей вечности демиурга.

Итак, он сидел в клетке в слабом теле «натурала», без дара, преданный неизвестно кем, и с полным неизвестностей будущим. Почему-то именно осознание собственной ущербности подействовало на Гордиана сильнее всего. Больше чем заключение в клетке или пробуждение в незнакомом месте и теле.

Отчаяние неожиданно подкатило слезами к глазам, железным кольцом сдавило горло. Сердце в коллапсирующем ритме затрепетало во впалой груди.

«Проклятая физиология», – подумал Гордиан. Нетренированная нервная система сразу проявила свои недостатки! В старом теле, подобного бы не случилось. Сбой программы реинкарнации, да еще сопряженный с утратой пси-способностей, безусловно, являлся причиной, достаточной для паники. Но плакать? Невероятным усилием воли создатель Каталауна сдержался.

Тело нужно контролировать, упрекнул он себя. К тому же все это еще могло оказаться просто ошибкой.

Демиург встал на колени, положил ладони на бедра и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и трезво оценить ситуацию. Новое тело, однако, обладало иной эмоциональной устойчивостью к стрессам, иной химией и нервной восприимчивостью, поэтому, чтобы успокоить сердце и заставить поток мыслей бежать в нужном направлении, ему потребовалось почти несколько секунд.

Что-то произошло не так, думал он, сбой программы реинкарнации совершенно очевиден. Место, где он находится, – не его дом. С другой стороны, это место нельзя назвать абсолютно неизвестным. Общесетевой шунт в его голове, пусть и испорченный, свидетельствует, что клоны здесь выпускаются по стандартной, принятой во вселенных Нуля технологии. Значит – это кластер Нуль-Корпорации.

Гор раздвинул руки в стороны, почти коснувшись напряженными ладонями стен темницы, и выполнил несколько привычных дыхательных упражнений.

Хорошо, заключил он. Сейчас очевидно одно.

Информации слишком мало, чтобы делать выводы. Нужно подождать. В принципе, наличие электричества и клонической фабрики (по крайней мере, одного из цехов) где-то поблизости говорит о том, что здесь есть связь с Корпорацией и он сможет легко подтвердить свой статус в первом же ИЦе. А затем – перебраться на Каталаун и еще раз реинкарнироваться. В сущности, задача элементарна. Просто произошла ошибка, которую следует исправить. Хотя…

Гор вздрогнул. Он вспомнил свой последний день перед Хеб-седом, и лоб его покрылся испариной.

В этом последнем дне были два существа, два подобных ему демиурга – Аякс и Октавиан!

Два имени, за которыми скрывался ответ на загадку его пробуждения. «Если это они, то… дьявол! – Гор отер ладонью лоб. – Пожалуй, действовать следует осторожно».

Высунувшись за прутья решетки насколько возможно, лишенный дара демиург еще раз просчитал клетки. Тридцать семь справа от него, двенадцать слева. Его клетка – тридцать восьмая. Итого – пятьдесят. В клетушках справа сидели люди, но все клетушки слева были пусты. Большинство из тех, кто находился в клетках, насколько мог видеть Гор (а видеть он мог далеко не всех), оставались также обнажены и измазаны подсыхающей слизью.

Не нужно было являться гением, чтобы сделать из всего этого простейшие выводы. Все люди в клетках были такими же клонами, как и он. Часть из них сидела, погруженная в какой-то неподвижный ступор. Часть что-то невнятно бормотала, сидя и лежа в своих ячейках. Некоторые плакали и стонали. Наиболее активные при этом размещались ближе к его ячейке, и Гор стал догадываться, почему. Догадка подтвердилась буквально через десять минут после осмотра.