Джефферсон Свайкеффер - Призрак войны Страница 2

Подобно Дельте будучи роботом, Омик shy;рон во всех других отношениях отличался от нее, как и обстоятельства, в которые они попали. Омикрон тоже был похож на человека, хотя был выше ростом и шире в плечах и бедрах. Его конечности и корпус были покрыты кожей, которая была толстой и походила скорее на шкуру, чем на человеческую кожу. На его руках и ногах рельефно выступали мускулы, живот был плоским, рубчатым. Как и Дельта, он был лишен волосяного покрова, но в отличие от нее у него было лицо. Для человека его лицо было бы приятным, даже привлекательным: характерные черты мыслящего человека. Его глаза были темными, свинцово-синего цвета, внимательные глаза интеллектуала. Но его явная физическая мощь придавала его постоянному испуганному выражению вид, не предвещавший ничего хорошего. Более того, его постоянный испуг был зловещим. Он всегда осматривался, ища преследователей, которые, по его мнению, были неподалеку.

Стоя при блекнущем свете дня, он ду shy;мал. Он знал, что за ним должны охотиться. Он считал себя беспомощным. Лишь полет может спасти его. Перелет в безопасное место.

Только… Он посмотрел на темное небо. Безопасного места не было. Он заморгал от внезапного страха. Видимо, он слишком замешкался на этом месте?

Ничто здесь не имело смысла. Он пытался разобраться до тех пор, пока страх не заставил его бежать. Он пытался суммировать впечатления от крайне чуждого ландшафта. Он ощупал свое тело, сознавая, что оно, как и его разум, не существовали, по крайней мере, двадцать минут тому назад. Его интеллект не соответствовал задаче. Ему не удалась попытка анализа собственного разума.

Уверенно расставив свои огромные ноги, он пытался размышлять. Но все было запутано. Он стоял в нерешительности, думая об антигравитационных двигателях, размещенных под его кожей, и тем не менее опасаясь подняться в воздух.

Если его рассматривать как агрегат, то он казался более похожим на человека и несравненно более сильным, чем его преследовательница Дельта, однако у него были определенные слабости. Его интел shy;лект не шел в сравнение с ее интеллектом. Его тело было несколько лучше приспособлено к этому миру, но в человеческое общество он никогда бы не вписался. Его разум был существенно более чуждым. Таковы были варианты, избранные при создании этих роботов.

Когда он прервал свои безуспешные попытки разобраться, изувеченные деревья перестали корчиться и замерли. Их ветви остались завязанными в немыслимо мучительные узлы. В разрушенных домах Рам-схорна повсюду хаотично лежали обгоревшие останки людей.

“Ты преследуешь меня, мой враг, – ду shy;мал Омикрон, объятый страхом. Он сознавал, что у него не хватит духа подождать и встретить ее. – Что ж, преследуй. Мне не избежать тебя, но я могу найти выгодное для меня поле битвы”. Он совершенно не осознавал чудовищности преступления, совершенного им в Рамсхорне, а если бы он и смог это понять, то это не произвело бы на него никакого впечатления.

Он запустил свою полетную машину и взмыл в небо, на этот раз отчасти разобравшись в понятиях “вверх” и “вниз”, не совсем понимая, почему эти направления должны отличаться от других. Его научный интеллект был несравним с таковым у Дельты, однако у него были развиты тактический и стратегический интеллекты.

Полет был необходим.

Как, впрочем, и страх. Он сознавал, что не сможет быть вечно в бегах. Однажды он должен будет остановиться и встретиться с противником. Он должен будет драться… на собственных условиях, во время и в месте, заранее им подготовленными, при выгодных для него обстоятель shy;ствах. Он будет драться, но не раньше, чем он будет вынужден к этому.

Полночь сменила вечер, перейдя в самое темное время суток с бураном, а затем с завыванием ветра в бледности утра. Омикрон проделал почти сотню миль, отдаляясь от Дельты, не зная, где она. Она, связанная с ним родственным чувством, куда более трудноуловимым, нежели грубые средства слежения, точно знала его местоположение и расстояние до него. Она знала его и не могла расстаться с этим чувством. Они были связаны – преследовательница и боязливая добыча.

Роботы.

ГЛАВА 2

Сэм Тарамаско, Охотник, облизнул губы и осмотрел людный зал аэропорта Сан-Антонио. Снаружи в душном воздухе поднялся вверх маленький реактивный самолет. Куда бы он ни посмотрел, повсюду были люди – молодые люди, студенты колледжей, распущенные на зимние каникулы.

Он рассматривал студентов, ища то, что отличает его от них. Возраст? Он был всего на год-два старше их. Он тонко улыбнулся. Он не был намного умнее их. Они были неоперившимися и шумными, одетыми в подчеркнуто вольную одежду зимы. В своем темно-коричневом костюме с кожаным портфелем Сэм выглядел и ощущал себя глупо. Он был мал ростом для ношения костюма и слишком молод. Он двигался, избегая столкновений. Он с неприязнью предвкушал, что угодливый турист или служащий аэропорта обратятся к нему с предложением найти группу, к которой он принадлежит.

Он сознавал свое моральное и интеллектуальное превосходство над этой толпой суматошных студентов. Однако в глубине души он чувствовал себя одним из толпы.

“Посмотри на них”, – подумал он с искаженным эмоциями лицом. Он сознавал, что не мог не принять этого. Вокруг него были лучшие представители нового поколения. Хирурги, юристы, исследователи наряду с парнями, из которых ничего не выйдет. Он увидел двух молодых женщин, по существу девушек, блондинок, болтливых и шумных. “Калифорнийки”, – подумал он с глубоким презрением.

Он слонялся, пытаясь выглядеть выше уровня толпы, зная, что он – один из них, с одной только разницей: они еще могли преуспеть в своих деяниях, он же уже потерпел крах. “Боже, как трудно сдержать ревность и загнать в бутылку ненависть!”

Его черные как смоль волосы указывали на смешанное происхождение: итальянское и то, что бюро по переписи населения называло “коренной американец”. Кем был его прадед? Команчи? Сиу? Апачи? Наконец, ацтек? В семейных преданиях говорилось о похищении с изнасилованием, о ребенке, выращенном в “сраме”. Тонко улыбающийся Сэм знал, что у “коренного американца” было немного шансов, чтобы изнасиловать, и он действительно не знал, в чем состоял “срам”.

Высокие скулы и румяно-коричневый оттенок кожи давали намек на происхождение, хотя он знал, что говорило это в пользу итало-турецкого происхождения его деда, а не преданий об индейском похитителе. Он был невысок ростом, что добавляло впечатления о его незначительности.

Хромосомы необъятного мира соединялись через тысячи миль. “И в результате получился я”.

Он бесцельно слонялся. А у него была работа, которую лучше было сделать быстро. Он же медлил, наблюдая публику.

Крупные, загорелые бизнесмены из Далласа подняли свои носы, наблюдая то, что они считали провинциальным аэропортом Сан-Антонио, видя мексиканцев, ждущих за прилавками и водящих грузовики. Долговязые светловолосые юные фермеры с красными затылками глазели, разинув рты, держали билеты, как будто они их выиграли в лотерею. Монахиня вела школьников, похожих друг на друга как штампованные матрешки. Такая же монахиня завершала шествие.

“Чертовски несправедливо! – возмущался Сэм, спрятавшись за бесстрастностью лица. – Все они похожи…” Его мысли были мимолетны, они проходили вместе с думами об одиночестве.

“Большинство людей не знают, почему они не богаты, – ухмыльнулся он, успокаивая себя старой знакомой болью, вытеснявшей муку одиночества. – Но не я. Я не богат, но знаю, почему”.

Он пожал плечами и ускорил шаги к выходу на посадку. Он встал в конец очереди ожидавших процедуры прохождения через искатель металла.

“Большинство людей не богаты, потому что они не посмели опробовать новые сумасшедшие идеи. Их воображение оказалось ниже их потенциала. И это печально, черт побери!” Он еще раз посмотрел вокруг на разноцветную толчею людей, пойманных в суматоху аэропорта.

“Это печально, так как каждый из этих людей располагает бесконечным потенциалом, как и я, но я смею жить по своим меркам”.

Два человека из службы безопасности стояли на своих местах. Один сидел за рентгеновским аппаратом, просматривая внутренности вещей багажа. Другой склонился у черной пластмассовой рамы, выявляющей металл. Сэм смотрел на них как на серых бесполых людей. Затем он тряхнул головой и взглянул по-новому. Не существовало никакого картонного шаблона для мужчин или женщин. Эти двое, оба мужчины, такие же индивидуумы, как и Сэм… Нет, он не идет так далеко… Они были мужчинами, один с усами, другой без, их сплошной техасский загар был несколько слабее из-за работы в помещении. Стоявший держал руку на рукоятке револьвера в неосознанно ленивой позе, которая с первого взгляда выглядела зловеще угрожающей. Другой рассеянно наблюдал за экраном с видом человека, который смотрит на прибор весь рабочий день.