Вечный вопрос - Иван Михайлович Грищенко Страница 2

Жалящий, смертоносный песок, разъедающий всё, даже сами горы, смиренно обходит путника, сторонясь его словно заколдованного и направляя свою ярость на страждущих пустынников, привлечённых Гласом. Их кожа давным-давно приспособилась к пустыни, но измождённые, полумёртвые и затухающие нелюди уже неспособны выдерживать напор стихии, и с каждым шагом Странника подле него остаётся всё меньше и меньше уродцев, продолжающих свой последний путь к Нему. Павшие будут навечно погребены под тоннами песка, ставшими символом их слабости и ничтожности, а избранные из них восстанут, не сейчас — когда придёт час.

Странник безмятежно бредёт вперёд, оставляя последние врата позади. Некоторые пустынники обгоняют его и бегут вперёд, крича что-то невнятное, другие же всё так же плетутся, но уже схватившись за собственные головы, ведь Он становится всё ближе. Даже непоколебимый путник стал жертвой Гласа, но этим его не удивить. Бесчисленное множество походов ужесточило и укрепило уже и так непоколебимый дух. Только его плащ вздымается от ветряных вихрей, но даже и не пытается оторваться, ведь и он является частью Странника. Однако с каждым пришествием, с каждый буйством силы Глас всё набирает мощь, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, и путник это чувствовал. И вот он ощутил мощнейший удар, принёсший в его голову болезненные воспоминания, и таинственный Голос снисходит побеседовать с ним, чтобы Странник ясно увидел картину трагедии и хаоса, вероятно пытаясь его смягчить и сломить.

Он говорит ему: «Пойми и познай их боль»; говорит: «Помни, сгоревший в пламени рай, разрушенный оплот цивилизации и процветания, — это истинное ваше наследие». Несмотря ни на что, путник продолжает идти, не обращая внимания на зелёные леса, чистейшие реки и бесчисленные мирные поля, попадающие к нему в голову. Всё это лишь очередная иллюзия, как и те дети, оказавшиеся в лапах грозного шестипалого хищника. Не смутившись ни на секунду, Странник всё глубже уходит в песчаную бурю. Подле него лишь двое пустынников, практически лишившихся рассудка. Последние капли воды испаряются на высохших губах; глаза уже ничего не видят, ведь острый песок давно их вырезал, но даже жгучая кровь успела испариться, и только лишь её остатки, маленькие капли, застывают на впалом носе. Внезапно, словно открыв второе дыхание, нелюди устремляются вдаль. Они прошли свой путь и прибыли к Гласу, но путнику такой финал не нужен. Участь свиней и рабов его не интересовала, вот так он представляет своих нежелательных спутников, скрывшихся из виду.

И вновь видения. На этот раз скала, а на ней некто в доспехах, таких же плотных и такого же вороного цвета, как и у Странника, только они смотрятся куда менее гротескно и устрашающе, словно являются обычной повседневной одеждой. Тот говорит ему лишь одно слово — пора, и мир вокруг меркнет, ведь наступает День возрождения и заката. Незнакомец тот до боли знаком путнику, нет, совсем не как враг, а как верный товарищ, исполнивший его мечту. Он не сомневался в ней ни тогда, не сомневается и сейчас, всё так же считая правильными свои деяния, и ведь сложно его упрекнуть.

«И человечество вступило в войну. Оно сражалось с честью и достоинством не только против ложного мира, но и против своих же соплеменников, отдавшихся во власть древней силе. Они самыми настоящими корнями приросли к тюремному Лесу, держащему нас, но мы, ведомые нашим освободителем, смогли их одолеть. Хоть кто-то наконец-то смог сделать, хоть кто-то смог вразумить нас, направить на общее дело, ради всего человечества. К сожалению, другого выхода нет. Те, кто не готовы сражаться за человечество, сгинут, потеряют себя и станут заблудшими душами. Лишь спустившись в бездну за тьмой, человек сможет возвыситься».

Шторм не на шутку рассвирепел. Могучие потоки воздуха разделились на множества бурь, пытаясь сбить с пути Странника, но он даже не замедлился, ведь такая сила не подвластна старению, не подвластна смерти, ведь проклятье вечно. Может ли герой быть проклят? Как и любая сила, проклятие многогранно. Каждый понимает его по-разному. Для Странника оно лишь инструмент, оружие и путеводная звезда, которую можно обуздать в своих нуждах. Кто-то ради этого убивает, продаёт самого себя или даже истязает близких, сходя с длинной тернистой тропы ради могущества, но кто-то лишь идёт по собственному пути, не стремясь даже помыслить о пути лёгком. Неужели это значит, что он не убивал, не истязал ни себя, ни других? Нет, такое никто не опровергает и не подтверждает, ведь зачем, если сути это не меняет. Странник лишь исполнял и исполняет то, ради чего он рождён, ни разу не помыслив уйти или скрыться и забиться в угол.

Однако даже его дух не всесилен. Воспоминания сменяются болью, не его болью. За его спиной сотни, тысячи, миллионы кричащих душ, плачущих и страдающих, а впереди непроходимая бездна песка. Впервые за этот поход могучая рука выхватывает из-за спины оружие и вонзает лезвие в бархан, на вершине которого оказывается чужестранец. Тьма вырывается из алебарды, заполняя воздух зловонной силой. Самые настоящие волны отходят от путника, очищая дорогу и разгоняя шторм. От такой силы гора песка приходит в движение, рассыпавшись и создав новые песчаные холмы в округе. Оказавшись в низине, Странник взмахивает клинком, выпустив тьму вперёд. Земля расступается по бокам, образовывая тропу.

Он продолжает идти, но теперь вслед за ним, сдерживая вихри, плывут загадочные сгустки пустоты, извергавшиеся не только из алебарды, но и прямиком из тела Странника змеевидными отростками. Каждый шаг отдаётся эхом, каждое движение, малейший поворот тела отталкивают от путника сам воздух, саму сущность бытия, заменяя его беспросветной тьмой, засасывающей внутрь всё, до чего дотронется.

Вдали показался просвет. Буря расступилась перед путником, сдавшись перед непреодолимой силой. Не только Он становится сильней и могущественней, проклятие Странника наступает Ему уже на пятки. Песка под ногами становится всё меньше, где-то даже проступает зелёная трава, почему-то не поглощённая штормом. Вот только она не доброе предвестие, уж точно не для путника. Час катастрофы приближается, и вскоре походы придётся прекратить, но он сделает всё, на что хватит сил.

Песчаная буря стихла. Он дошёл.

«Однако победа человека, последовавшая за восстанием, не позволила нам избавиться от прошлого. Оно преследует нас, вызывая ночные кошмары и напоминая, что мы сделали. Жалеем ли? Нет, никогда. Разве надо жалеть о том, что мы стали свободными? Разве надо завидовать тем, кто добровольно отдал себя в рабство? Разве у нас есть путь назад? Нет, нет, нет! Люди начали свой поход и закончат его,