Либерти - Флай Страница 2

знаком. Да и жаль стало бедняжку, ну не похоже было, что её выкинули, скорее всего потеряли или украли. А так как своих детей у неё не будет из-за двух варварских абортов, то Либерти будет ей дочерью, а Вальмору она как обычно скажет полуправду — что этот ребенок дочь ныне покойного внучатого племянника её выдуманной тетушки, круглая сирота, Вальмор любит детей и будет только восхищать её, Нивееной, добротой.

А кто сказал, что любой добрый поступок не содержит в себе долю хитрости и расчетливого бескорыстия?

2

Либерти оказалась непроблемным ребенком — ела всё что давали, засыпала без колыбельной и не требовала к себе повышенного внимания. Но всё же она была младенцем и ей нужны были забота и уход, поэтому Нивее пришлось, так сказать, взять всю «работу» на дом.

Последней ниточкой связывающей Либерти с прошлым стали забавные бумажные трусики, Нивея никогда раньше не видела таких вещей, сначала она хотела оставить их на память, но они стали дурно пахнуть и их пришлось выкинуть.

Но как говориться, маленькие детки — маленькие бедки. Из спокойного младенца Либерти стала превращаться в очень любознательную и подвижную малышку. Нивея ели успевала вытаскивать её то из печки, то из реки, то из сточной канавы, или снимать с деревьев и крыш домов. А вот Вальмор был от Либерти в восторге, ибо девочка с с легкостью осваивала любые знания и просто обожала читать. По его мнению она была намного умнее всех детей лорда Гиленхаала вместе взятых.

Шло время, у лорда Гиленхаала подрастал единственный сын и Вальмор решил остаться в поместье еще ненадолго, пока ему не найдут достойную замену. Нивея не протестовала, прекрасная зная, что безумно обрадованный появлением наследника лорд будет сыпать деньгами направо и налево, и в первую очередь под «золотой дождь» попадут няни и учителя будущего лорда Гиленхаала — младшего. Простодушный же Вальмор с благодарностью принял понимание невесты и даже купил ей обручальное кольцо, истратив целую полугодовалую заначку.

Тем временем Либерти постигала правила жизни в Эонфлаксе. Ей уже исполнилось пять лет, и она прекрасно понимала, что все истории, описанные в книгах дяди Вальмора — это сказки, и что настоящая жизнь намного сложнее; что не всегда всё кончается хорошо, и что есть богатые люди, которых она видела, когда ездила с Нивей в Инварь, и есть такие как она, которых обычно называют — отбросы общества. Но как ни странно, Либерти не завидовала богатым, не злилась на них, как большинство людей из её окружения, честно говоря, они её просто не интересовали, Либерти гораздо больше любила сидеть на крыше дома и смотреть на облака, чем ездить в Инварь и глазеть там на прохожих и их наряды. Нивея старалась как могла, чтобы Либерти не поддалась тлетворному влиянию Эонфлакса и не повторила её судьбу — больше всего теперь Нивея хотела отдать Либерти в какой-нибудь пансион, и Вальмор даже согласился поговорить об этом с миледи Гиленхаал, всем известной любительницей добрых дел.

Либерти росла здоровым и физически крепким ребенком, никогда не капризничала, но уже имела свой взгляд на то, что хорошо, а что плохо. Как то местная детвора собралась толпой и отлупила Либерти до потери сознания, так как та не хотела признавать главенство Торкида, наглого мальчишки. Отлежавшись, Либерти по одному выловила своих мучителей и сломала кому руку, кому ногу, проявив недетскую жестокость и изворотливость в таком страшном деле, как месть. Все соседи замечали, что Либерти слишком умна для пятилетнего ребенка и стали её побаиваться, называя за глаза ведьминым отродьем, так что вскоре у Либерти не осталось ни одного друга. Впрочем это её не очень расстроило, ибо она любила быть одна.

Первый страшный удар ждал Либерти в день рождения, когда ей исполнилось шесть лет, Нивея уехала за подарком и Либерти была дома одна, она готовила праздничный салат. В дверь постучали, и так как на пороге стояла Гресия, знакомая Нивеи, то Либерти её впустила.

— Вижу, по дому уже управляешься, хорошая из тебя хозяйка получиться.

— Я хорошо готовлю салат, яичницу, умею мыт пол и вытирать пыль — похвасталась Либерти — скоро мама научит меня готовить кашу и суп.

— Мило, а я вот тебе подарок принесла — и Гресия протянула Либерти две стальные спицы, которые чуть уплотнялись с одного конца.

— Что это?

— Это стелпсы, орудие убийства с Драконьих островов, достаточно воткнуть их в ухо или шею и твой враг будет повержен в считанные секунды. Ты у нас растешь красавицей, так что скоро они тебе понадобятся — «жизнерадостно» пояснила Гресия, и тут увидев бутылку огневухи мигом к ней присосалась — а где Нивея-то?

— Мама поехала купить мен подарок.

— Подарок — это хорошо — через некоторое время Грейс уже была пьяна в стельку — а мне вот никто подарков не дарил, росла одна, неделями голодала. Эх, повезло бы мне как тебе попасть к добрым людям, где я бы сейчас была. А ведь это я тебя первой увидела, прости, Оте наш, даже продать тебя хотела, но Нивея, добрая душа, пожалела тебя и взяла к себе. Вот так-то.

— Что вы такое говорите, тётя Гресия?

— Не дочь ты Нивее, девочка, нашли мы тебя на дороге в корзинке, с медальоном на шее, где и было написано твое имя — Либерти, Свобода то бишь. Вот она какая жизнь, жестокая и страшная, ох, горе-то то горе.

И туту вернулась Нивея, одного взгляда на пьяную подругу и заплаканную Либерти хватило, чтобы понять, что здесь произошло. Выкинув Гресию на улицу, Нивея обняла Либерти.

— Ты моя дочь, хоть и не я родила тебя, помни об этом всегда.

— А где мои настоящие родители?

— Я не знаю, мы нашли тебя в корзине, никаких записок или писем рядом с тобою не было.

Либерти немного подумала, а потом сказала:

— Если они меня бросили, и не нашли за столько лет, то значит я им не нужна, а ты меня всегда любила, моя мамочка.

Так что больше этот вопрос не подымался. Гресия была с позором исключена из круга подруг Нивеи, но по иронии судьбы её подарок сослужит Либерти хорошую службу.

3

Как не крути, а Нивея была проституткой — факт малоприятный, но неизбежный. Пока Либерти была маленькой, то Нивея просто приводила клиентов домой, но с каждым годом это было делать всё труднее и труднее, ибо Нивея боялась надолго оставлять Либерти одну и