Артем Каменистый - Самый страшный зверь Страница 2

А потом неизвестно, сколько будешь стрелу разыскивать: в таких случаях они имеют нехорошую привычку теряться.

Дирт взмолился силам, насылающим ветер. Жители Хеннигвиля не одобрили бы попахивающую язычеством молитву, но ему давным-давно было глубоко безразлично их мнение почти по всем вопросам, а уж в том, что касается божественного, – в самую первую очередь.

Высшие силы решили сжалиться, видимо, хоровое бурчание желудков хеннигвильцев достигло небес, мешая спать их обитателям: листва на кустах затрепетала, лицо ощутило еле заметное движение воздуха. Косуля, объедая листву и молодые побеги, все заметнее приближалась к удобному просвету, где ничто не помешает полету стрелы. Жалкие тридцать с небольшим шагов, на такой дистанции Дирт и по только что вылупившемуся цыпленку не промахнется. Мало того, острием легко угодит в глаз, левый или правый – как выберет.

Над головой захлопали крылья. Похолодев, он опять взмолился всем высшим силам сразу, чтобы избавили его от этого, пощадили, не лезли в такой ответственный момент: реакцию пугливой косули на резкий тревожный шум поблизости предсказать было несложно.

Похоже, поздно взмолился: хлопанье крыльев стихло, и следом раздался оглушительный треск. Дирт стремительно оттянул тетиву, выстрелил в уже дернувшееся животное, после чего оставалось печальным взглядом проводить улепетывавшую косулю, так и не ставшую добычей.

Он поднял голову, нехорошим взглядом оценил продолжавшую стрекотать сороку. Прикончить шумную тварь? Отомстить за ее гнуснейшую подлость? Да ну ее, еще стрелу потеряет. Нечего мараться о глупую негодяйку. Сохраняй она тишину, могла бы всласть поклевать склизкие кишки, оставшиеся после свежевания туши. Крикливые белобоки обожают разорять чужие гнезда, пожирая яйца и птенцов, но и падаль уважают немногим меньше воронья. Да и не только они, в лесу ее почти все уважают.

Стрела, перерубив пару веток, по самое оперение зарылась в изъеденный гнилью ствол давно упавшей сосны. Удачно получилось, недолго пришлось искать. Осторожно ее вытащив, Дирт проверил заточку наконечника и состояние древка, после чего спрятал в колчан. Покосился на солнце. Высоковато успело подняться. Очередное неудачное утро: он опять вернется без добычи. Ну что ж, может быть, повезет завтра, или в Хеннигвиле что-нибудь изменится в лучшую сторону.

Вершина была уже рядом, когда Дирт заметил гриб. Настоящий белый гриб, с прошлого года их не видел: с непомерно раздутой понизу ножкой и чистенькой тугой шляпкой. Хорошая примета – это ведь первый, и появился он не просто так, а с целью разведать обстановку. Если вылез один, значит, и другие следом попрут, они не испугаются исчезновения разведчика. Этот склон получает много тепла, вот и опередил своих собратьев. Будет, чем сдобрить похлебку – это куда лучше того, что в нее приходится бросать последнее время.

На вершине Дирт остановился. Лес здесь расступался, будто опасаясь приближаться к древнему капищу: восемь каменных столбов, расположенных по кругу, узкие плиты, уложенные на них поверху, и черный, в пятнах серого лишайника, алтарь посредине. Если приглядеться, там и сям можно заметить следы давних раскопок. Это Дирт, будучи совсем еще глупым пацаном, рыл ямы в надежде поживиться древним золотишком.

И что бы он потом делал с найденным золотом? Вот ведь дуралей…

Но сейчас Дирт вырос и значительно поумнел, поэтому даже не покосился в сторону своих мальчишеских экспериментов. Он неотрывно смотрел вдаль, на ту линию, где небо сливалось с насыщенной синевой моря. Там можно было разглядеть россыпь едва заметных бугорков. Крошечный архипелаг: шесть каменистых островков, он был там однажды с рыбаками. Им тогда пришлось поспешно вытаскивать лодки на покрытый галькой пляж, спасаясь от приближающейся грозы с неминуемой бурей. Ничего интересного Дирт там не нашел, зато с пригорка смог взглянуть еще дальше, и там уже не увидел никаких признаков суши: только воду.

Возле ближнего острова что-то двигается? Да нет… вряд ли… Померещилось, должно быть. Или из волн морских исполинский кит показал мокрую спину. Хотя откуда здесь исполинские киты? Даже мелкие не очень-то любят выходить на мелководье залива. За все время здоровенную тушу Дирт видел лишь однажды, позапрошлой осенью. Ее в шторм вынесло к берегу, ох и вони он тогда нанюхался. Преподобный, не обращая внимания на тошнотворный запашок, собрал всех жителей и, показывая на невразумительные прорехи в гнилой плоти, долго пояснял, что море кишмя кишит чудовищами, для которых даже такой исполин – не более чем легкая закуска.

Впрочем, если верить Дэгфинну, весь мир переполнен чудовищами, одно другого страшнее.

Дирт перевел взор ниже. Сторожевой холм спускался к морю тушей матерого медведя, заявившегося на водопой, образуя в итоге широкий мыс, прикрывавший бухту, на берегу которой и располагался Хеннигвиль. Две с лишним дюжины домишек да втрое больше сараев и хлевов со стенами из небрежно отесанного камня и крышами, поверх глиняных скатов накрытых зеленеющим дерном. Никаких заборов, изгородей, запоров на дверях: свои не воруют, а пришлых в селении нет.

Ну не считая парочки исключений, которым можно доверять, почти как своим.

Несмотря на большое расстояние, Дирт разглядел в широком устье Смородинового ручья россыпь белых точек. Непроизвольно улыбнулся. Он знал, чья очередь сегодня пасти гусей. Погасил в себе естественный порыв направиться туда в первую очередь. Нет – уважающему себя мужчине нельзя покорным барашком идти на поводу сиюминутных желаний. Вчера была сильная волна, кто знает, может быть, море решило подарить что-нибудь: затянувшееся безрыбье напрашивалось на хоть какую-нибудь компенсацию.

Настроение у моря меняется чаще, чем у капризной девицы: утром подарит, в полдень отнимет да еще и слезами обольет. Остается повесить лук и колчан под камнем, что покоился на двух столбах, и можно спускаться. Показываться в селении с оружием не стоит.

Море сегодня не поскупилось, выбросив множество водорослей и склизких медуз, еще не успевших растаять в солнечных лучах. Но ничего более ценного Дирту не встречалось. Его это не слишком огорчило, ведь давно уже понял, что живет на берегу самого скупого скряги в мире.

Впереди показался конкурент: на урезе воды сидел мальчишка и разгребал палкой груду водорослей. Подойдя поближе, Дирт узнал Ивара, первенца младшего Вегарда. Странно, что сразу, еще издали, не понял, кто здесь ошивается. Этого непоседу хлебом не корми, дай возле воды полазить. Первым бежит встречать лодки, сразу видно – настоящий рыбак растет.

Возле увлекшегося мальчишки крутилась шелудивая собачонка. Мелкий кобелек, один из многочисленных щенков любвеобильной Тучки. Что она ни на что не годная, что ее глупое потомство. Вот и этот даже для приличия не гавкнул, Дирт подошел незамеченным.