Владимир Лосев - Звезды во мраке Страница 20

– Понятно, отправить его вниз и передать, чтобы в штреке присматривали, хочу знать, как он осваивается, поясните, что мне он нужен живым и здоровым, по крайней мере первые два месяца…

– Так он же сирота, если и сдохнет, до него никому дела нет, зачем наших людей напрягать?

– Мне до него дело есть. Молодой он, если за ним проследить да помочь на первых порах, то он проживет не обычных полгода, а пять или шесть лет и с лихвой окупит все наши затраты, к тому же я собираюсь из него сделать бригадира, возрасту него подходящий. Приток людей в последнее время уменьшается, да и гибнет много. Выработка падает, а с нею и финансовые показатели…

– Понятно, шеф, только мы-то при чем? Все делаем, как вы говорите.

– Не все… Давно приказал узнать причину смертей. С медиками разговаривали?

– Они говорят, что шахтеры сходят с ума оттого, что мало видят света…

– А что, раньше они его больше видели? Десять, двадцать лет назад?

– Мы спросили – нам ответили. Медики в один голос говорят, что шахтеры психами становятся только от этого…

– Глупость какая, а с мальчишки глаз не спускать, чтобы отработал не меньше шести лет!

– Шесть лет – нереально, заболеет он и начнет всех убивать, такое происходит с каждым вторым, мы едва успеваем их отстреливать.

– Понятно… – Голос стал задумчив. – Свет, говорят, медики? Да нет… определенно глупость. А инженеры проанализировали, как я просил, в каком штреке больше всего сходит с ума людей?

– Кое-что им удалось выяснить, анализ показывает, что зараза идет с двенадцатого штрека – все заболевшие оттуда. Исключений нет, одни работали раньше, другие позже, но все маньяки побывали там…

– Вот-вот, так я и думал, причина в самом штреке – это хорошая новость! – Голос повеселел. – А медики, значит, на свет грешат, вот их бы и спросить надо, почему его только в двенадцатом штреке не хватает?

– Уже спрашивали – не знают, говорят, что ошибаются инженеры…

– Ничего они не ошибаются, лично мне это ясно – причина в штреке, но закрывать его нельзя, он самый богатый, лучшая руда там. Что ж, придется что-то делать, иначе у нас появятся проблемы с правительством. Хорошо бы туннель перекрыть железной стеной, а всех шахтеров оставить, все равно не жильцы. Да… пожалуй, надо так и сделать, те, кто сейчас там, оттуда больше никогда не выпускать, да еще собрать всех, кто там работал и пока не сошел с ума, тоже отправить вниз.

– Как же можно их там оставить? Шахтеры бунтовать начнут, у нас не тюрьма, незаконно это, копы узнают, проблемы будут.

– Это мои проблемы, с полицейскими и с правительством я как-нибудь сам разберусь, а ваше дело не думать, а выполнять мои распоряжения!

– Так шахтеры же друг друга поубивают в двенадцатом штреке. Кто тогда работать будет?

– Привезете еще, а за каждого новенького получите хорошую премию, так что вам даже прибыль будет…

– Тяжело стало новых рабочих набирать, никто не хочет трудиться на нашей шахте. Люди говорят, что мы нашли вход в ад, поэтому те, кто у нас работает, с ума сходят…

– Так… – Голос снова стал задумчивым. – Раз люди болеют только в двенадцатом штреке, то после того, как мы его изолируем, заболевших станет меньше. Люди со временем успокоятся, а если объявим о повышении зарплаты и о том, что удалось найти причину болезни, то в шахту снова пойдут. Медики каждому новенькому вколют какую-нибудь безвредную вакцину, и все будут счастливы…

– Какую вакцину и где они ее возьмут?

– Какая разница? Витамины, глюкозу – главное, чтобы люди считали, что у нас есть средство от болезни…

– Если шахтеров станем направлять в двенадцатый штрек, то снова начнут болеть…

– Не будут, мы никого оттуда больше не выпустим, а направлять туда станем только преступников – тех, о ком никто не станет беспокоиться. Это всем выгодно, в том числе и правительству, а вам я увеличу премию на двадцать процентов за каждого нового шахтера, который попадет в двенадцатый штрек.

– Если мы их выпускать не будем, то придется их кормить, поить, одевать, – пробубнил верзила. – Да и как можно штрек перекрыть? Оттуда же руду надо как-то вывозить. Если поставим пулеметы у входа в штрек, то сами всех шахтеров перестреляем, когда они к выходу полезут…

– Ну нельзя же быть настолько тупыми, подумайте хоть немного! – рассердился управляющий. – Я же сказал, штрек следует перекрыть металлической стеной, а в ней сделать двери, чтобы можно было вагонетки гонять наверх и через них же еду и питье подавать – причем за каждую вагонетку выдавать только один продовольственный пакет. Вот тогда у них появится стимул для хорошей работы – не захотят добывать руду, сдохнут от голода или жажды…

– Они и так сдохнут, когда начнут убивать друг друга.

– Пусть убивают, главное, чтобы зараза была локализована, нужно просто сделать так, чтобы с этой минуты больше оттуда ни один человек не выбрался.

– А мальчишку куда?

– В двенадцатый штрек, он же у нас преступник, заодно и опробуете новый способ подачи туда новых рабочих.

– Да как же мы его засунем, если штрек перекроем?

– Специально для вас поясняю, – голос стал нервным и злобным. – Сначала следует поставить металлическую стену, в которой вырезать ворота, как раз под размер вагонетки, паренька бросить в пустую вагонетку и отправить туда, так мы испробуем новый способ доставки людей, продуктов и всего, что потребуется, в обмен на руду…

– Как же их остановит стена, если мы в ней прорежем ворота для вагонеток? – Мутант вздохнул и пошевелил ногой. – Они же на этих вагонетках и выедут. А что с ними потом делать?

– Да… – Управляющий снова стал задумчив. – Похоже, эта задача не для вас, тут надо не мышцами шевелить, а мозгами. Можно детекторы поставить вместе со спаренными пулеметами прямо у ворот. Пару раз попробуют выбраться, и желание пропадет, это элементарно, даже думать не надо. Нет, пожалуй, попрошу организовать все это кого-то посмышленее, чем вы, а то все дело загубите и заодно великолепную идею, которая может принести мне и пайщикам немало денег…

– А с этим-то что? В двенадцатый или подождать, пока стену поставят?

– Путы снять, иначе придется ему ноги и руки отрезать из-за гангрены. Стену установят за пару часов, хочу, чтобы к этому времени парнишка был готов к отправке во вновь создаваемый мною ад. Возможно ли, что и дьявол решал подобные задачи?

– Сбежит, если путы снять…

– А за что я вам деньги плачу? Можете его парализовать, если станет дергаться…

– Так вы же сказали, чтобы мы его берегли…

– Я передумал…

Данька услышал удаляющиеся шаги. Управляющий ушел, гомункулус снял с его спины тяжелую ногу, когда парень уже едва дышал.

Его рывком поставили на ноги, но прежде чем Даниил успел что-то рассмотреть и понять, охранник ударил его кулаком в солнечное сплетение. Удар был отменным, профессиональным, выбил из легких остатки воздуха и отправил в забытье. Все потемнело перед глазами, Даньке и до этого воздуха не хватало, а после удара легкие совсем перестали работать, и он полетел куда-то сквозь мерный шум в ушах и легкий шорох, подобный морскому прибою, набегающему на пологий берег.

Наверно, полетел умирать на луг, куда отправляются все снежные волки после смерти… Почему он подумал о снежных волках, если умирает сам? У людей свои места, куда они приходят после гибели, у некоторых рай, у других Валгалла, у третьих ад…

Да, перед его смертью управляющий что-то говорил об аде, который собрался создать внизу… в шахте…

После этой не очень понятной мысли к шелесту волн добавился запах соли, кремневой пыли и мужского пота, а еще через какое-то время юноша почувствовал, что лежит на неровной поверхности, причем его голова находилась явно ниже ног. Правая рука лежала в какой-то луже, вода была ни холодной, ни теплой, хоть и обжигала, вероятно, потому что в ней растворено много минеральных солей…

Откуда он это может знать? В аду не бывает луж. Или бывает?

Нет, если думает, значит жив… И не в аду.

А еще через какое-то время Данька понял, что не только руки, но и все тело лежит в воде. Он пошевелился, простонал, его вытошнило желчью, легкие бурно запротестовали – дышать им по-прежнему не хотелось, а без кислорода всему телу было плохо, но все-таки заставил себя вдохнуть полной грудью и вновь потерял сознание.

Когда очнулся, то сразу понял, что после первого проблеска сознания прошло довольно много времени, и положение его тела изменилось – теперь он не лежал, а сидел, и тяжелая голова давила твердым подбородком в грудь.

Он снова хрипло застонал, приподнял голову и попробовал открыть глаза – векам что-то мешало, требовалось большое усилие, чтобы держать их открытыми.

Вокруг, насколько падал взгляд, царила густая темнота, свет исходил только от шахтерского фонаря, поставленного рядом, а он освещал площадь не больше метра.