Игорь Недозор - Новая Зона. Дикий Гон Страница 20

И вот на пятый день их пребывания там ночью Лариса внезапно родила. Но родился у нее не ребенок, а какая‑то черная, напоминающая слизня тварь величиной с кошку…

Память не многое сохранила с того дня: они, даже не пивший до того Сучок, нажрались тогда до чертиков, вылакав весь дедов самогон. Но кое‑что осталось в мозгу, как ни глуши воспоминания.

Причитания и молитвы старух, матерные загибы Липатыча, в глазах которого стоял откровенный ужас; копошение коротких резиново‑матовых отростков среди окровавленных тряпок. Обреченное спокойствие на лице одной из женщин, завернувшей это  в старое пальто и в молчании вынесшей на улицу.

А утром, протрезвев, они нашли Ларису, повесившуюся на детском вязаном оранжевом шарфике в бывшем хлеву. И ветхая застиранная ночнушка на ее груди была мокрой от молока…

Чтобы отвлечься от жутких мыслей, он обнял Милу, откинув одеяло, занялся делом…

* * *

…Из задумчивости Шквала вывели непонятные звуки. Они шли из морской глубины – глухо и негромко, с каждой секундой становясь все отчетливее, а сталкеры все не могли поверить в происходящее. Звуки доносились из глубины, но очень быстро приближались к поверхности.

Напоминали они протяжные стоны каких‑то древних тварей какого‑нибудь мезозойского периода. Каждый стон сопровождался приглушенным шипением и щелчками. С невольным холодком Шквал подумал, что звуки эти очень похожи на те, что иногда гидрофоны записывают в океанах. Иногда тех, кто их издает, даже пытаются отловить, но без толку. Слишком хорошо прячутся, видать.

А затем – чувствительный удар о днище катера. Шквал и Жук вскочили и увидели вырывающиеся у кормы пузыри воздуха.

Шквал успел понять, что Сучок при всплытии ударился о днище головой и выронил загубник. Тут же из воды на миг показалась голова в разодранном капюшоне гидрокостюма, и послышался сдавленный вопль Сучка:

– Там… свет! Свет! Свет! Оно  пришло!

В следующий миг голова Сучка резко ушла вниз, и вода над ней сомкнулась…

* * *

…Призрачный свет возник вдруг в темной глубине, словно бы под ним было не мелкое дно Новомосковского моря, а океанская толща… Сучок напрягся и тут же инстинктивно замер, но разглядеть в глубине что‑либо так и не сумел. Осторожно вздохнув, он еще раз повернулся вниз головой и внимательно посмотрел вниз. Свет едва пробивался сквозь толщу воды, но даже этот призрачный свет притягивал сталкера к себе словно магнитом. Он машинально поправил на поясе «QSS‑05», про себя ругнув «китайца» за малый калибр.

Некоторое время аквалангист видел только этот свет и больше ничего. Ему казалось, что такого манящего света он не видел никогда в жизни, и единственным его желанием было тотчас всплыть на поверхность.

Соблазн был настолько велик, что окончательно Сучок взял себя в руки только через минуту или две. Рассудок и инстинкты бойца постепенно возобладали, и сталкер даже удивился своему минутному порыву.

Он ведь, плюнув на технику безопасности, провел под водой уже около часа. В этой ситуации всплытие на поверхность без декомпрессии убило бы его вернее, чем десяток самых опасных мутантов…

В этот миг мрак глубины начал таять. Свет очень быстро из призрачного стал ослепительно‑ярким. Причудливая тень прорезала толщу воды под ним. Затем свет начал быстро тускнеть. Словно съежившись, метнулся обратно. Глубину снова окутал мрак.

А потом под аквалангистом нарисовалась тварь немалых размеров. Вот она всплыла почти полностью, прямо под ним. Пузырь где‑то пяти метров диаметром, с несколькими пучками щупальцев, по которым скользили лучики лилового света. Сквозь полупрозрачную чуть зеленоватую оболочку просвечивала сеть пульсирующих канальцев и колец темного оттенка. Под куполом болтались гроздья каких‑то непонятых, смахивающих на призмы из мармелада штук, название которым Сучок не мог подобрать.

Что за тварь встретилась ему, он не знал. Зона почти каждый месяц порождала новых уродов. Но зато знал другое – все эти дети Зоны были опасны, как сам Дьявол.

Ныряльщик был настолько близко от всплывающего из мрака чудовища, что в это даже трудно было поверить. Этот странный ранее невиданный медузообразный кракен мог растерзать его, свернуть голову одним движением щупальца. Пистолет или даже оставленный на базе АПС сейчас вдруг показались жалкими перед этой громадой плоти.

Он ясно видел его круглые глаза, окаймлявшие купол; открылась пасть, потом вторая, третья… Секунды показались ему страшно длинными, время точно остановилось, сделалось тягучим, как смола…

Тело твари засветилось… Сталкер ощутил, что нечто пытается проникнуть ему в сознание, что‑то чужое и чуждое. Тело сотрясли спазмы, перехватило дыхание. Начисто забыв об оружии, да и вообще обо всем на свете, аквалангист рванул вверх, не видя, как из‑под купола выдвинулись два гибких хобота.

Пребольно ударившись головой о днище катера, он вынырнул на поверхность и, выплюнув загубник, заорал что есть мочи:

– Там… свет! Свет! Свет! Оно  пришло!..

* * *

…В следующий миг голова Сучка резко ушла вниз, и вода над ней сомкнулась…

А внизу в глубине шевелилось нечто огромное, непонятное… Оно поднималось из глубины, взбаламучивая воду…

А затем это  вынырнуло.

Боже, какой же отвратительной показалась сидящим в катере сталкерам эта тварь! Бесформенное обрюзгшее тело, мерзкие длинные щупальца, синеватая, прозрачная переливающаяся разноцветными разводами студенистая шкура, покрытая отвратительной слизью.

«Зарю» тряхнуло так, что бойцы едва удержались на ногах. Шквала отбросило от борта, так что он, потеряв равновесие, сел прямо на палубу.

Воздух перед глазами как‑то поплыл. Нет, сознания Шквал не терял. Зрение тоже оставалось в норме, но в глазах словно проплыла какая‑то рябь, как это бывает, когда резко просыпаешься и встаешь.

Дальше пошло что‑то непонятное, потому что человеческий мозг устроен так, что просто не сохраняет такие воспоминания в памяти, чтобы потом не спятить.

Следующим более‑менее внятным воспоминанием Шквала было то, как странного оттенка светящийся шар пронесся по волнам на огромной скорости, удаляясь от все еще покачивающейся «Зари». Почти погрузившись, шар вдруг побледнел, потом свечение опять разгорелось, шар снова подвсплыл и по странной траектории двинулся вдоль побережья.

Запоздало вслед ему ударила автоматная очередь – стрелял Жук. Потрясенные сталкеры смотрели молча…

* * *

…Тело Сучка нашли спустя час. Маска была залита кровью изнутри, гидрокостюм изодран в дюжине мест, как и его кожа и мышцы. Из разорванной брюшины вывалились внутренности – смятые и залитые фосфоресцирующей слизью, в которой плавала гроздь каких‑то угловатых пузырей, оплетенных угольно‑черными нитевидными жгутами…

Глава 8

По волнам памяти

Бар «Удача» был непривычно тих. Три стола стояли, сдвинутые вместе. За ними сидели десятка три человек – «гидры» и друзья покойного из других кланов. Редкие посетители к ним не подходили. Особой радости на лицах собравшихся нет, ибо собрались они здесь не ради торжества, а для поминок. Чужим в этой компании делать нечего.

В мрачном молчании аквасталкеры сидели вокруг стола. Тарелки с закусками, блинами с икрой, бутербродами. Батарея бутылок самых дорогих напитков возвышалась на скатерти (Тамила выгрузила лучшее из кладовой бара).

Встал Семинарист:

– Что тут сказать? Достойный человек был Сучок – честный, порядочный, таких вольных бродяг поискать. Попросим Всевышнего простить усопшему все его грехи и припомним те хорошие дела, которые он совершил…

Все подняли небольшие стаканчики с налитой водкой и молча выпили.

Тело Сучка было кремировано сегодняшним утром – три «синие спички» и несколько мешков угля. Урну (бывший контейнер для артефактов) с пеплом опустили в воды Новомосковского моря, поскольку у покойного не было ни родных, ни семьи, которым можно было бы передать прах для захоронения. Его семьей была «Гидра», и ныне они все, получается, осиротели.

Не у всех, далеко не у всех есть шанс состариться в собственном доме в кругу родных. Обычная судьба таких, как они, – смерть до срока. Хотя кто его, тот срок, отмерил? Бог, Хозяева Зоны?..

– Шквал… – вдруг спросил Спрут, когда поминки уже шли к концу. – Извини, что сам нарушаю правила, да и не вовремя, наверное. Но все же что там у тебя случилось с Барсом? Сам понимаешь, мы с ним работаем, ну и вообще…

– Извини, Спрут, – спустя минуту ответил Шквал. – А я… я на этот раз буду правила соблюдать…

* * *

Примерно за четыре года до описываемых событий. Восточное Средиземноморье