Владимир Лавров - Солнечные дети тёмной планеты Страница 20

Дедушка Марикон зарядил самострел, высунулся из пещеры и попробовал попасть в одну из гарпий. Ответом ему были только насмешливые вопли — гарпии держались слишком высоко.

— Вам нас здесь не достать! Убирайтесь! — закричал он гарпиям.

— Не достать! Не достать! — насмешливо принялись передразнивать его гарпии. При этом сверху слышался какой-то шум. Гарпии затевали что-то прямо у нас над головами.

— Как думаешь, они смогут прокопать пещеру сверху? — спросила меня Мила. Дедушка Марикон услышал её вопрос и ответил раньше, чем я подумал:

— Нет, не смогут. Там сплошная скала.

Гарпии не собирались пробивать скалу сверху. Вскоре мы увидели, как десяток крылатых цепочкой летит вверх, в небо. Они держали в лапах большие камни и потому поднимались очень медленно. Набрав некоторую высоту, они сложили крылья и ринулись вниз, к земле. Тут удивился даже дедушка Марикон:

— Убиться хотят, что ли?

Всем стало интересно посмотреть, как гарпии будут убиваться, и мы столпились у входа в пещеру. Но гарпии и не думали разбиваться. Прямо перед землёй они раскрыли крылья, сделали резкий поворот и со всей набранной при падении скоростью понеслись к пещере.

— Сейчас будут кидать камни. Ложись! — сообразил дедушка.

Мы рухнули на пол пещеры и попытались отползти вглубь. Дедушка закряхтел, нагибаясь, и упустил драгоценное время. Видимо, ему было больно нагибаться. Камни, которые выпустили первые две гарпии, с огромной силой врезались над входом и сбоку от входа в пещеру, зато третья гарпия благодаря их промахам смогла прицелиться точно, и её камень попал точно в пещеру, в голову дедушке. Дедушка Марикон нагибался вперёд, но этим ударом его отшвырнуло на спину, глубоко в пещеру. Он не поднялся. Семь камней других гарпий тоже попали в пещеру, но никого не повредили. Они врезались в потолок и в стены, а мы лежали ниже входа. На нас только осыпалась каменная крошка.

Послышался шум множества крыльев.

— Они сейчас ворвутся! Становись стеной! — сообразил Писко.

Уж лучше бы он ошибся! Но он не ошибся. Гарпии ворвались в пещеру, сразу трое. Они рассчитывали, что ударами своих крыльев ослепят нас, а острыми когтями порежут тех, кто ещё будет сопротивляться. У них ничего не получилось: благодаря Писко мы уже стояли строем, первый ряд — на колене, второй — в полный рост, копья вперёд. Размахивая крыльями, гарпии только ранили их о наши копья. Были бы у нас настоящие, железные наконечники! Из всей группы железный наконечник был только у меня, у остальных — каменные. Наверное, гарпиям было очень больно — мы видели, как из повреждённых крыльев течёт кровь. Но они всё продолжали наступать. Они давили и давили. Мы понемногу отступали, ещё немного — и они задавят нас своим весом. В пещеру влетели ещё две гарпии. Правда, из-за тесноты они не могли никого достать и вынуждены были стоять сзади.

И тут мы услышали новый звук. «Теньк», «теньк», — такой родной и такой знакомый звук тяжёлых самострелов взрослых. Те две гарпии, что стояли у входа, рухнули на пол. Остальные усилили натиск на нас. Из-за пределов пещеры послышались вопли гарпий и крики людей. Через секунду в пещеру набилась дюжина воинов — стражников нашей пещеры. Гарпий просто затоптали. Вслед за воинами в пещеру влетела рыдающая мама Милы.

Стражники выглядывали наружу и ругались — гарпии снаружи кидали новые и новые камни с большой высоты. Сложилась тупиковая ситуация — гарпии не могли достать людей в пещере, но и стражники не могли подстрелить гарпий, те были слишком высоко. Гарпии очень рассердились из-за потери пятерых подруг и улетать не собирались.

— У нас есть печёная картошка, — сказал Писко, — а ещё у дедушки Марикона голова болит, в неё камень попал.

— О! Из этого парня выйдет толк! — засмеялся дядька Перео (он обычно командовал одной из смен охранников ворот и открывал ворота), — Ребята, двое оставайтесь на входе, остальные — на картошку.

Пока дедушку Марикона бережно бинтовали двое стражников, остальные уселись вокруг очага и принялись доедать оставшуюся со вчера холодную и невкусную печёную картошку. Мама Милы в это время изо всех сил прижимала к себе дочку и почти кричала: «Доченька моя! Нашлась! Живая!». Мила при этом с трудом балансировала на одной ноге, задыхалась от тесных объятий и отчаянно пыталась не ткнуть маму наконечником копья в голову. Это была очень сложная задача: мама Милы постоянно тискала дочку со всех сторон и так и норовила попасть на остриё. Стражники смотрели на эту картину и посмеивались. Я поднялся и забрал у Милы копьё. Мила взглянула на меня с благодарностью, правда, взгляд этот был очень коротким, поскольку в следующий миг её опять прижали к телу.

Стражникам было любопытно, как мы смогли выжить ночью, а нам было интересно, почему они решили сюда придти на целых полчаса раньше обычного времени открытия врат. За разговорами время пролетело очень быстро. Стражники охали и ужасались, слушая о наших приключениях. Потом они в свою очередь рассказали о том, как мама Милы весь вчерашний вечер выла на всю пещеру, требовала от всего племени идти искать малышей. Она дошла даже до вождя. Вождь спокойно ей ответил, что не будет рисковать выживанием племени, и что если она так беспокоится о своём ребёнке, то ей стоило самой остаться на ночь в пещере Последнего Приюта, а не прятаться в основной пещере. Она замолчала, но только до утра, а утром возобновила крики снова. На этот раз её поддержали мамы других малышей, и вождь разрешил открыть врата на час раньше. Выйдя наружу, стражники заметили, как гарпии кружат над пещерой Последнего Приюта, и приготовили гарпиям маленькую засаду. Они отсиживались в лесу, пока гарпии не решили приземлиться. Как только гарпии приземлились, они рывком преодолели расстояние от леса до пещеры (следом за ними бежала мама Милы и ругала их последними словами за то, что они такие неловкие и не могут подстрелить летающих чудовищ). Это чуть было не стоило им жизни — другие гарпии закидали их тяжелыми камнями. Никто не пострадал только чудом.

Мама Милы, которая всё еще подвывала в углу и вроде бы не слышала рассказов, на этом моменте прервалась и чётким голосом сказала:

— Да, вы глупые и бестолковые, нескольких птиц не можете подстрелить! — после чего продолжила плакать и подвывать. Стражники встретили её слова громким хохотом.

Вскоре гарпии устали и улетели. Стражники срубили носилки для дедушки Марикона, подхватили носилки с детьми, и вскоре мы были в пещере. Другие женщины при виде своих детей устроили рёв не хуже мамы Милы. Когда я вошел в нашу пещерку, мама спросила:

— Как дела?

— О, это так ужасно, — сказал я, — эти женщины так сильно плачут, что мне тоже захотелось. Мама, можно, я посплю, а дрова завтра будем носить?

— Тогда завтра двойную норму, — сказала мама. Со щеки у неё почему-то капнула слеза. И чего они все плачут? Мы же выжили.

Зато у Найвы и Лейте глаза были такими круглыми! Они так удивились, что даже забыли жевать свой завтрак. Стоило пережить приключение, чтобы увидеть круглые глаза брата и сестры.

— Завтракать будешь? — спросила мама.

— Нет, мы в пещере жареных гарпий наелись и картошки печёной, я сам заколол троих, — сказал я и пошел спать. Уже уходя, я услышал, как Найва заныла: «Мам, хочу печёной картошки!», а мама ей в ответ сказала: «Обойдёшься, ешь варёную».

Бедная Найва! Бедный Лейте! Они никогда не узнают, как вкусно есть горячую печёную картошку под звёздами, всю жизнь им придётся есть только варёную и в пещере, под тусклым светом масляной лампы.

Глава 8. Отважные исследователи тайных ходов

В этот день мы поставили рекорд по количеству полученных наказаний. Началось всё с того, что мы залезли в кровать к родителям. Раньше, когда мы были маленькими, мы частенько бегали по ночам к родителям, когда было холодно или страшно. Теперь так делает только Мася. Но в этот раз мы решили вспомнить старое и заползли все вместе. Закончилось всё тем, что Найва на что-то там встала острой коленкой папе, а я случайно дёрнул за волосы маму. Ну как я мог не дёрнуть, когда Найва пыталась ущипнуть меня за ляжку, а хитрые мамины волосы залезли под локоть? Привстав на локте и пытаясь отбить Найвину руку, я, получается, вжал волосы в матрас. Но я же не виноват, я специально не дёргал!

— Я не виновата, он первый меня за попу ущипнул, — кричала в свою очередь сестра.

— А она меня «сусликом» обзывала! — возмутился в свою очередь я.

Мама оправданиям внимать не стала, и мы с Найвой были с позором изгнаны. За завтраком мы добавили в утреннюю кашу свежий чеснок. Чеснок в этом году уродился крупный и чрезвычайно едкий. Когда мама поставила нам щедро заправленную маслом миску с кашей — одну на всех — мы накидали туда чеснока столько же, сколько обычно. Ну, может быть, чуть-чуть больше. Может быть, в два раза больше, потому что Найва хотела почистить чеснок в кашу сама, и я тоже хотел. Попробовав одну ложку, Найва подвинула кашу ко мне (я сидел напротив неё за столом). Я сунул ложку в рот и понял, что такой огонь съесть не смогу, и отодвинул кашу обратно. Мася только понюхал завтрак и начал звать маму, жаловаться, что мы испортили кашу. Мама попробовала ложечку и сказала, что даст Майлайтину новую кашу, а нас не выпустит из-за стола до тех пор, пока не съедим ЭТО до конца.