Дмитрий Павлов - Убить Зону! Страница 20

   Олег критически осмотрел своё произведение. "Плохую" колонку следовало завершать, поскольку места в ней не оставалось. И Олег взялся за "хорошую". Он сразу же написал: "Получил повышение по службе". Это было важным пунктом, поскольку отсутствием честолюбия врач не страдал. Конечно, "заведующий медпунктом" звучит не так здорово, как "заведующий отделением" или "главврач". Но будем откровенны, медпункт Норда представлял собой маленькую клинику. Покомандовав ею, врач смело мог претендовать на заведование в Москве.

   "Высокая зарплата" - да, несомненно. Норд на своих сотрудниках не экономил. После работы в Болоте врач сможет считать себя богатым человеком. Но тут-то и крылся подвох. По своему опыту Олег знал, если человеку грозят большой зарплатой, значит ему либо пообещают, но не заплатят, либо заставят пахать так, что потом не захочешь смотреть на деньги. Чутьё подсказывало: Второй вариант более вероятен.

   "Возможность дописать диссертацию" - добавил Олег третьим пунктом и поставил большой знак вопроса. Во первых, не факт, что Лукин не попытается сорвать ему защиту. Про таких как академик говорят: "Я не злопамятный, просто злой, и память у меня хорошая". А во вторых, кто может поручиться, что в Мостовом Олег найдёт время для работы над диссертацией?

   "Жизнь на природе", написал, было, Олег и тут же вычеркнул. Какая уж тут природа, если посёлок со всех сторон окружён блокпостами и колючей проволокой. На осаждённую крепость он не похож, но за околицу тут, похоже не сунешься. Да и не пустят. Значит, придётся мотаться исключительно между домом и медпунктом.

   Олег подвёл под своим произведением черту. Вывод был виден невооружённым глазом: "На кой чёрт я сюда припёрся"?

   Практическая медицина

   Весна нахлынула на посёлок стремительно, как лавина, с разливом и распутицей, с лужами поперёк улиц и вереницами птиц в небесах. В один день лес на холмах подёрнуло зелёной дымкой от распустившихся почек, а неделю спустя он уже шумел молодой листвой. Над Болотом забушевали грозы. Олег отродясь не видел таких гроз, когда молнии били одна за другой, а от грома в оконных переплетах дрожали стёкла. Мир вокруг был насыщен электричеством. По антеннам и проводам блуждали голубые огни, выключенные лампочки тлели сами по себе, аккумуляторы не разряжались. Ночью улицы посёлка озарялись зарницами, светящийся туман вставал над топями и подбирался к окраинам.

   Рабочий день Олега начинался с будильника. Иногда, собрав волю в кулак, он выскакивал из-под одеяла, но чаще сбрасывал будильник на пол, рассчитывая полежать ещё минут пять-десять и конечно, засыпал. Тогда в комнату робко заглядывала хозяйка.

   - Олег Игоревич, на работу опоздаете, - Афанасьевна чувствовала себя ответственной за то, чтобы доктор приехал в медпункт вовремя. - У вас уж и будильник прозвенел, а вы всё спите.

   По утрам в комнате становилось холодно как в леднике. Натопленный с вечера дом за ночь выстывал, и чтобы просто выбраться из тёплой постели, от Олега требовался подлинный героизм.

   Красногорск по сравнению с Болотом - коммунальный рай. Там у Олега была горячая и холодная вода в любых разумных количествах. А здесь - только таз и подогретый на плите чайник. Пока врач выполнял рыльно-мыльные процедуры, хозяйка за стенкой готовила завтрак. Афанасьевна, простая душа, на одной плите одновременно жарила яичницу для постояльца и запаривала в чугунке месиво для своих кролей. Месиво состояло из объедков и резаного сена. На плите кроличья еда бурлила и брызгала кипятком во все стороны, поэтому яичница приобретала едва уловимый травянистый привкус. К тому же на закопченных до черноты сковородках Афанасьевны, да ещё при дровяном отоплении яичница могла получиться только двух видов: подгоревшая и недожаренная.

   Подкрепившись, Олег заваривал кофе в турке и кейфовал, пока хозяйка убирала со стола. Сама Афанасьевна заварной кофе никогда не пила, считая это проявлением барства, простительным лишь для заезжего интеллигента. Утренний кофе, да пожалуй, ещё привычка читать за обеденным столом, составляли всё, что осталось у Олега от прежней жизни. Впрочем, долго ностальгировать по Красногорску не было времени. Врач выгонял машину со двора и ехал через посёлок на завод, обгоняя по пути служебные автобусы и ржавые колымаги работяг.

   Медпункт Норда в административных вопросах был практически автономен. Шрамм не лез в медицинские дела, его роль сводилась к своевременному перечислению денег на зарплаты и на расходники. Олег чувствовал себя хозяином в крохотном ухоженном мирке. А поскольку в его руках были премии фельдшера и медсестры, власть заведующего приобретала лёгкий привкус диктатуры.

   Олег начал утро с обхода. Для начала он заглянул к медсестре.

   - Что у нас на сегодня?

   Медсестра Маковец была из местных и знала обо всём, происходящем в медпункте и на заводе. Она же сообщала Олегу обо всех заморочках Норда, о которых Шрамм забывал или не хотел говорить сам.

   - Сегодня шеф опять своих головорезов к периметру погнал, - сообщила медсестра. - Сели в джипы и уехали ещё затемно.

   - Фельдшер с ними?

   - Нет, Саньку не взяли. Олег Игоревич, - медсестра перешла на таинственный шепот, - говорят, у шефа неприятности с госбезопасностью. Вроде как эсбэушники хотят Норд с Украины погнать, чтоб они в Зону больше не ходили.

   - Нам то что, - пожал плечами врач. - Пусть с СБУ Шрамм договаривается.

   Самого Олега пока в рейды не брали, но его это не радовало. Врач подозревал, что его приберегают для какой-то большой акции в глубине Зоны, после которой у Шрамма рука отсохнет писать похоронки.

   Пообщавшись с медсестрой, Олег заглянул к фельдшеру и застал у него в гостях дозиметриста. Приятели трезвые и потому злые, шушукались, сдвинув головы. Оба мгновенно замолчали, стоило врачу войти. Дозиметрист Галушко ограничился лёгким кивком. Никитюк же вскочил, подбежал, подобострастно пожал протянутую начальником руку. Послав однажды Олега в известном направлении, он чувствовал себя ужасно виноватым и старательно заглаживал вину.

   После сурового разговора с врачом Никитюк больше не напивался в открытую, но продолжал поддавать втихаря, о чём Олегу по старой деревенской традиции сразу же настучали. Да и без доноса воспалённые глаза и синюшный нос пьяницы говорили сами за себя. А запах! Аромат сивушного перегара не оставлял фельдшера с утра и до вечера. Олег давно уволил бы его, да только найти замену оказалось невозможно. Увы, хорошие фельдшера встречаются намного реже хороших солдат, и все они, как назло, предпочитают спокойную работу дома высокой зарплате у чёрта на куличках.

   Олег заглянул в палату, где отлёживались двое легкораненых с прошлого рейда.

   - Здорово пацаны!

   - Здравствуйте, товарищ доктор!

   - Падёж за ночь был?

   - Никак нет. Все живые.

   Ну вот и пообщались. Олег заглянул ради порядка в процедурку к Маковец. Пусть мадам знает: Начальник здесь и всё видит. Потом зашёл в кабинет, включил чайник. Сейчас, пока больных ещё нет, в самый раз хватить кофейку для оптимизации мыслительных процессов. В дверь робко поскреблись.

   - Открыто! - раздражённо крикнул Олег.

   В нашем медпункте всё отлично. Если б ещё пациенты не досаждали! В кабинет зашёл хмурый Зоран.

   - Олег, выручай!

   С сербом Олег подружился при довольно банальных для медицины обстоятельствах. Началось всё с того что Зоран впал в кому. Натуральным образом взял и отключился. Приятели зашли к нему в комнату, а он лежит и слюни пускает. Наёмника притащили в медпункт, позвали Никитюка. Тот развёл руками - случай неясный, вызывайте санавиацию. Приехал Олег и приказал раздеть Зорана. Как хирург он искал следы повреждений на теле. Синяков не было, зато обнаружилось, что у волосатого как медведь серба всё тело обрито наголо и видны свежие бритвенные порезы, появившиеся при неаккуратном бритье. Всё окончательно запуталось. Никитюк бормотал умные слова о неизвестной нейроинфекции, медсестра таинственно намекала на влияние Зоны, а Олег не мог понять, почему состояние наёмника так разительно напоминает классическую картину отравления боевым зарином.

   - Подать мне его земляков! - распорядился Олег. - С кем он там корешился в общаге?

   Прибежали двое сербов.

   - Так, пацаны, минута промедления стоит вашему земляку год жизни, - сообщил им врач. - Колитесь, как вы там извращались?

   Один серб истерически хихикнул и раскололся: Всем известно: Зоран первый парень на деревне. Красивый, интеллигентный, богатый. Сколько народу он укокошил за годы наёмничества, в расчет не принималось. Все девицы в Болоте были готовы драться за Зорана. Но серба вечно тянуло на жареное. Возвращаясь из отпуска где-то на пол пути между Белградом и Болотом он упал в кровать некой шалавы и та наградила любовника лобковыми вшами. С насекомыми Зоран решил бороться радикально. Для начала, обрился наголо, купил на базаре две банки дихлофоса и обе на себя разбрызгал. После чего отключился.