Пожиратели миров. 6 том - Кирико Кири Страница 20

умер одним из первых. Все те десять человек, что находились с ним, дали достойный залп, едва не сбросив одного из космодесантников из окна, но и в ответ получили очереди из бронебойных патронов, которые пробивали тела навылет, как бумагу. Глава дома был единственным, кто поднял щит вместо того, чтобы атаковать, но не смог долго продержаться под шквалом огня.

Пули врезались в стену, вырывали куски штукатурки, пробивали дыры в коридор, где вновь врезались в стену, прорываясь дальше, в следующие помещения.

Никто даже не догадывался, что одновременно с Арденом Лорье мир покинула и его жена, что находилась за противоположной стеной коридора. Она просто читала книгу, когда получила пулю прямо в затылок. Та вылетела прямо по центру головы, взорвав её лицо на сотни кровавых кусков и оставив на её месте кровавую дыру, через которую можно было смотреть насквозь. Куда-то под стол укатился её глаз…

Космодесантники начали шагать вперёд, продавливая противников и перехватывая инициативу. Быстро, ровно, чётко, чеканя каждый шаг, словно на параде, который отдавался на полу вибрацией. Они не останавливались, даже когда по ним попадали даром. Они стреляли от бедра с чудовищной меткостью, лишь иногда покачиваясь под ударом противника.

В зал прибывали новые солдаты Лорье. Они обрушивали на незваных гостей огонь, но теперь те не пытались принимать их в лоб. Двое солдат в металлической броне с пугающей прытью бросились в разные стороны, прикрывая друг друга плотным огнём и очень быстро продавливая сопротивление противника.

Очереди срезали людей, в разные стороны разлетались брызги кровь и ошмётки тел. Кому-то попадание оторвало руку, кто-то лишился головы, третий валялся, пытаясь запихнуть выпавшие кишки обратно в живот, пока его товарищи гибли под огнём противника.

За какие-то секунды они зачистили зал от всех, после чего ворвались в коридор, где встретили ожесточённое сопротивление.

Космодесантники разделились. Пока один упорно шёл вперёд под градом атак, другой поливал всё свинцом, заняв позицию у входа в зал. Короткими перебежками они преодолели весь коридор, после чего не сговариваясь бросились в разные стороны. Один пошёл сразу к выходу, когда другой начал зачищать комнаты.

Они просто бежали по большой квартире, заглядывая в помещения, и без каких-либо колебаний открывали огонь, кто бы перед ними ни был. Слуги или солдаты — для них не было разницы, они не спешили и не пытались разбираться.

Один из космодсентаников дошёл до коридора, где его встретили двое солдат Лорье. Очередь прямо от бедра и он бежит дальше. Наступив случайно одному из солдат в голову. Быстро оглядывается и видит, как закрывается лифт, в котором были ещё люди. Поднимает пулемёт и открывает огонь.

Бронебойные пули превращают лифт в решето ещё до того, как он успевает подняться, превратив его в мясорубку, где людей просто разрывало на части. Когда лифт поднялся на крышу, за дверьми оказалась залитая от пол до потолка кровью кабина с грудой изуродованных и сваленных вперемешку тел, где было непонятно, кто есть кто.

В этот момент второй космодесантник быстро зачищал комнаты. Пробегает, заглядывает, открывает огонь, бежит дальше, заглядывает, открывает огонь. Он двигался не очень уверенно, то и дело то спотыкаясь, то заваливаясь набок, будто пьяный, однако смертей от этого меньше не становилось. Теперь железный солдат встречал лишь минимальное сопротивление, но вскоре сошло на нет и оно.

Глава 135

Я двигался по этажу, зачищая одно помещение за другим. Выбиваю дверь плечом, влетая внутрь, за доли секунд окидываю взглядом комнаты, если надо, открываю огонь и иду дальше. И любой, кто встречался мне на пути, погибал. Я не чувствовал ни раскаянья, ни жалости, будь слуги или солдаты — для меня они все на одно лицо. Я лишь следовал тому, что вбивали в меня всю мою жизнь: видишь цель — убиваешь цель. Никаких исключений.

Их сопротивление не было сильным. Свою роль сыграла та неожиданность, с которой мы ворвались к ним прямо в квартиру.

Изначально планировалось поступить немного иначе: зависнуть напротив окна, где мы ворвёмся внутрь через кормовой люк. Однако случай расставил свои правила, и четвёртый двигатель окончательно вышел из строя. Поэтому я отдал приказ влетать прямо в квартиру через окна. А дальше было техники.

Самым сложным было прорваться через коридор, где они вели пси-способностями плотный огонь. Пси-райдеры однозначно слабые, но их хватало, чтобы не давать нам пройти дальше. Поэтому здесь мы перешли от тактики «в лоб» к тактике «перебежек». По итогу это стало единственным местом, где они смогли хоть как-то перегруппироваться и дать отпор. В остальных случаях люди Лорье хаотично бегали по помещениям, становясь лёгкой мишенью.

Я зачистил последнюю комнату, добравшись до тупика. Сопротивления не было. Это была обслуга.

— Зигфрид, помещения зачищены.

— Принял. Крыша взята под контроль. Захвачен челнок. Остался пилот. Что делать?

— Мы не берём пленных.

— Принял, — связь на мгновение прервалась, после чего он вновь вышел на связь. — Нужно опознание. Лорье устранён, остальных в лицо узнать я не смог.

— Я сделаю это.

Но в этот момент к каналу связи подключился Фарен, наш пилот с не самыми приятными новостями.

— Это Фарен, — он мог не представляться, по голосу мы оба сразу узнали его. — У нас тяжело раненый.

— Тебя понял, сейчас буду.

Я развернулся и быстрым шагом двинулся обратно. Под ногами хрустела крошка из штукатурки, битое стекло, а иногда и чавкала кровь.

Неприятная ситуация, когда ты кого-либо теряешь. Но ещё хуже, когда в твоей команде есть те, кому этот человек был небезразличен. С этим возникают большие сложности.

Я вошёл в комнату, держа наготове перезаряженный пулемёт, но внутри понимал, что он уже не понадобится. Это был крик не ужаса или ярости — это был крик боли.

Около корабля, стоя на коленях и захлёбываясь слезами, стояла Катэрия. Напротив на коленях стоял Фарен с большой аптечкой рядом. А между ними лежала Алианетта. Или то, что от неё осталось.

— Зигфрид. Спустись, — попросил я, подходя ближе.

Я столько раз видел подобную картину. Кровь, боль, ужас и слёзы. Рано или поздно ты к подобному привыкаешь. Рано или поздно тебе становится всё равно. Ты смотришь на людей, но не чувствуешь ни жалости, ни злости, совсем ничего. Они просто есть.

И сейчас я смотрел на всё это, и чувствовал… едва заметное облегчение. Лишь лёгкий отголосок этого чувства, на котором с некоторым недовольством я поймал себя.

Под удар попала Алианетта.

На ней