Андрей Ливадный - Линия жизни Страница 20

Он подсел поближе к Егору и стал пристально наблюдать за ним, изредка поглядывая в сторону Аллеи.

Неизвестная точка пространства…

Дом Рогозиных стоял на уступе. Одноэтажный, обнесенный невысоким забором, он сочетал в себе многое: обломки былого величия цивилизации армахонтов, современные хондийские технологии, элементы инопланетного декора и, конечно, память о людях, живших тут на протяжении трех поколений.

Днем часто шли дожди, а вечерами становилось ясно. Перед закатом недолго, но сильно дул порывистый ветер, угоняя прочь клокастые тучи, и в бледном свете лилово-оранжевой зари Сергей Иванович Рогозин выходил на террасу, вдыхал влажный, теплый воздух, садился в глубокое плетеное кресло и думал о разном, глядя на город и ожидая, когда над сглаженными временем вершинами горных хребтов появятся первые звезды.

Дом построил его прадед, на второй год после эвакуации с Земли.

Темнело медленно, неохотно. После проливного дождя на улице становилось многолюдно – ох уж эти словечки, никак не отражающие действительности, но новых-то не придумали. Старая семантика даже в мыслях звучала злой насмешкой над судьбой всего рода человеческого, и на душе становилось черно, желчно.

«Многолюдье». Рогозин окинул улицу взглядом ксенофоба – многолюдье выражалось в пестром конгломерате существ, живущих поблизости, постепенно заселяющих опустевший человеческий квартал.

Вот мимо прошла чета Звенгов. Две кривляющиеся мартышки с необычайно яркими, пушистыми, переливающимися всеми цветами радуги хвостами. Низкорослые, едва ли метр с шапкой. За ними череда детенышей, пятеро. Валяются, дурачатся, кидают друг в друга комьями грязи, забавляются, отстав от родителей.

Звенги поселились в доме напротив примерно полгода назад. Дом давно пустовал. Его последнего хозяина Сережу Долгова мобилизовали хонди. Как и сына Рогозиных – Дениса. Пять лет уж прошло. Ни весточки.

Звенги остановились. В медленно сгущающихся сумерках их хвосты сияли ярким лоском. Раньше Сергей Иванович просто кивнул бы в ответ на знак добрососедского уважения – звенги не перед каждым хвост изогнут, но теперь хотелось встать, швырнуть в них камнем.

Сдержался все же. Кивнул.

Звенги – это еще терпимо. Вот хонди с их мерзким запахом – уж точно невыносимо. А еще цихриты. Маленькие, верткие, коренастые, крикливые – голова да ноги, туловища считай и нет. Их огромные рты не закрываются ни на минуту, все изрыгают звуки, похожие на тоновые трели древних человеческих коммуникаторов. Да и что ж с них возьмешь? Биороботы, одно слово. Создателей своих предали, со свету сжили, а теперь вот как будто потерялись. Сбиваются в стаи, существуют не понять как и зачем, заселяют целые улицы, наполняя их гомоном, а потом вдруг без причины уходят, пропадают надолго…

Вот и первая звезда.

О сыне думал Рогозин. На террасу выходил специально. Злил себя, доводил почти до исступления, а затем уходил в сад, работать, на всю ночь, до рассвета.

Сын потерялся среди звезд. Нет весточки от него.

Все началось пять лет назад. Хондийская лихорадка обрушилась внезапно. За месяц унесла половину населения. Жену Сергея Ивановича Наташу. Друзей. Потом заболел Денис, а следом и сам Рогозин почувствовал зловещие симптомы.

Когда на орбите Ойкумены, так люди между собой называли планету, ставшую их предкам новой родиной, появился хондийский крейсер, на помощь разумных насекомых никто не рассчитывал. Хонди воевали с эшрангами. Корабли то одной, то другой стороны появлялись довольно часто, высаживали десанты, устраивали облавы, но и хонди, и эшранги хватали в основном цихритов – они нужны им для нейропрограммирования, затем биороботов использовали по их прямому предназначению, как живые нейрокомпьютеры. Людей обычно не трогали, но в тот раз хонди оцепили человеческий квартал, предложили: всех подростков, кому уже исполнилось пятнадцать, передать им под опеку, для обучения. Чему станут учить, не объяснили. Лишь прямо пообещали, что вылечат ребят от страшной болезни.

В саду тихо. Сияют звезды над головой, благоухают растения. Здесь всегда спокойно, и город лежит как на ладони.

Именно что лежит. Говорят, раньше он парил в небе, пока для антигравов хватало энергии, а затем просто рухнул, раскололся, уродливо лег на склоны, вздыбился уступами руин.

Тоска сжимала сердце Рогозина. Он знал, что вскоре умрет. Силы таяли с каждым днем. За прошедшие пять лет он стал замкнут, нелюдим, но многое узнал. От чужих. В основном Сергея Ивановича интересовала история возникновения человеческого поселения на Ойкумене, и тут он преуспел, хотя открывшаяся правда сделала жизнь еще тяжелее, мучительнее.

Он уселся за стол, лицом к городу, коснулся запястья, активируя кибстек, принадлежавший еще прадеду, и начал мысленно диктовать текст, адресуя его сыну:

«Здравствуй, Дениска. Ты жив, я чувствую это сердцем. Долго не решался начать последнюю запись, но болезнь по капле выдавливает из меня жизнь, и времени остается все меньше.

Знаю, ты злишься, считаешь меня чудовищем. В пятнадцать лет трудно понять, почему отец отдал сына чужим.

Может, ты уже позабыл меня, может, проклял, но знай: то решение было правильным, хоть и трудным. Ты теперь среди звезд, а я тут, на руинах чужого города, доживаю последние дни. Ты выстоишь, как бы трудно ни пришлось. Верю, ты сможешь отыскать другие человеческие колонии, а здесь твоя судьба, как старая дорога, вела бы прямо и оканчивалась тупиком. Вот так, сын, без вариантов.

Ладно. Не о том хотел я рассказать.

Последние годы прошли трудно. Болезнь отнимает силы, с ней невозможно бороться, хотя хонди и оставили нам изрядный запас своих препаратов. Людей все меньше, но появилось много чужих. Звенги вообще не болеют, почему – не знаю.

Там, в космосе, среди иных миров ты будешь часто слышать мнение, что однажды эшранги спасли человечество.

Я многое узнал. Информация, записанная в кибстеке прадеда, лишь дополняет рассказы звенгов, умров и хонди.

Запомни, сынок: не друзья нам эшранги и не спасители вовсе, как принято было считать. Они – хитрые, коварные твари, охочие до технологий, а история человеческого падения основана на конформизме. Наши предки достигли таких высот прогресса, что выживание перестало быть задачей. Техносфера Земли обеспечивала своих создателей всем необходимым. Именно это обстоятельство сделало людей слабыми и уязвимыми. Мы стояли на пороге новой эры, готовили первые полеты к звездам, не подозревая, что космос уже заселен представителями других, намного опередивших нас цивилизаций. Узнав об этом, люди проявили разумную осторожность, свернули все программы, связанные с колонизацией иных миров, сочтя за благо остаться в границах родной Солнечной системы и не принимать участия в непонятной войне.