Андрей Ливадный - Мобилизация Страница 21

«Нет. Только не это, не сейчас…» – панически подумал он, вскочил, поспешил вслед за Катей, догадываясь, что именно происходит с ней, какие процессы внезапно начались под сокрушительным напором неконтролируемых эмоций.

– Катя, постой! Куда же ты собралась?! О чем ты вообще сейчас думаешь?!

Она, не оглядываясь, вышла из дома, решительно направилась к «Гесселю», который всю ночь приводили в порядок технические сервы.

– Катя, остановись! Тебе нельзя туда! Ты не готова!

– Почему? – Она остановилась, резко обернулась, обожгла Дайла взглядом. – К чему я не готова? Жить, не подчиняясь придуманным тобой правилам? Мы это уже проходили, помнишь?!

– Я же хочу тебе добра!

– Я выросла, Дайл, – голос Кати утратил резкие нотки. – Ты много для меня сделал, но это не дает тебе права решать мою судьбу, отнимать у меня чувства!

Старик онемел. Его жизненный опыт дал осечку. Он не сумел полностью просчитать реакцию своей воспитанницы на отъезд Тернова.

Все светлое, хрупкое, непрожитое, не востребованное в жестокой реальности современной Земли вдруг нашло точку опоры, ее чувства вспыхнули, как лесной пожар, им бы постепенно окрепнуть, но ведь нет, они усилились стократно, в один миг…

– Катя, постой!

– В чем дело, Дайл? – ей было очень тяжело говорить в вызывающем тоне, но Катя в эту минуту боялась лишь одного – внять его убеждениям, звучащим, как голос рассудка, остановиться, не сделать самостоятельного шага и затем всю оставшуюся жизнь думать о непрожитом, о своей внезапной потере, о человеке, который, сам того не подозревая, сумел…

А что он сделал?

Почему слезы наворачиваются на глаза, стоит лишь подумать о нем? И думает ли он обо мне?

Холодная стена.

Рациональное мышление. Именно это качество воспитывал в ней Дайл.

– Тебе не понять меня. Извини, – девушка открыла дверь машины. – Ты мыслишь рационально. А я хочу жить! – Катя чувствовала – еще немного, если она не уедет сейчас же, немедленно, то он найдет слова, доводы, чтобы погасить ее решимость.

– Я еду с тобой!

Она онемела от неожиданности, ее рука остановилась, не захлопнула дверь.

– Зачем?

– Ты не хочешь меня видеть? Отказываешься от помощи?

– Нет, но я не понимаю…

– Не понимаешь, что я люблю тебя, как отец? – Лицо Дайла исказила горькая усмешка. – Обещаю, я не буду навязывать свою точку зрения. Тернов хороший человек, и я сделал для него все, что мог. Дал «Кугуар», экипировку, оружие, проводников! Я позаботился о нем, понимаешь! Ради тебя я сделал для едва знакомого инопланетника, офицера Конфедерации, больше, чем мог себе позволить в других обстоятельствах! Не понимаю, почему вдруг так происходит?! Кто-то посторонний врывается в нашу жизнь, и все рушится!

– Дайл, спасибо тебе. Но не говори больше ничего, – голос Кати стал холодным. – Не заставляй меня думать о тебе плохо. Я знаю, ты расчетлив, но не все в жизни измеряется привычными тебе мерками.

– Намекаешь, что я так и не стал человеком?

– Я совершила ошибку. Нельзя было ехать сюда, к тебе.

– Прекрати! Мы ведем бессмысленный спор. Я еду с тобой. Клянусь, больше не стану давить. Дашь мне несколько минут на сборы?

– Я поеду одна!

– Почему? Ну почему? – В голосе старика прорвалась тщательно сдерживаемая горечь.

– Это мое решение. Ты здесь ни при чем! Скажи, кто проводник? Каким маршрутом они движутся?

– С Терновым я отправил группу Стека. Они находились поблизости, пришлось воспользовался этим обстоятельством.

– Спасибо, Дайл, – Катя попыталась мягко закрыть водительскую дверь, но старик остановил ее движение.

– Ты не взяла ни оружия, ни экипировки! Ты хоть понимаешь, куда собралась и что там ждет? Ты хотя бы раз в жизни убивала?!

– Нет. И не хочу.

– Но боевые сервы и гибриды не знают об этом! Ты… – он запнулся, – ты выживешь, справишься, я знаю, но станешь другой! Понимаешь? Изменишься, необратимо!

– Мы бессмысленно спорим. Я не стану сидеть тут, зная, что Илья может погибнуть! Это невыносимо, ты понимаешь?!

– Да… К сожалению, понимаю… Подожди хотя бы минуту! Не уезжай! Я сейчас вернусь, – Дайл решительно направился к дому.

Катя проводила его взглядом. Внезапная вспышка чувств немного пригасла, но остался звон в ушах, легкое головокружение, горячие солоноватые дорожки слез на щеках.

«Что же со мной происходит?»

Кате казалось, что в одно мгновение она сошла с ума. Грядущее страшило ее, Дайл ведь был абсолютно прав. Весь ее прошлый жизненный опыт не подразумевал тех отчаянных, злых, бесчеловечных способов, которые считались порядком вещей в клоаке древнего мегаполиса.

Она пыталась идти по грязи, не испачкавшись в ней, творить добро там, где алчность и злоба смешивались в тяжких судорогах выживания, она создала для себя хрупкий и светлый мир, ускользала в него при первой же возможности.

Вот что поразило ее в Тернове. Илья шел навстречу смертельной опасности с холодной решимостью, но в отношении гибридов, сервов, людей он не испытывал злобы. Он воспринимал их как данность, такими, какие они есть.

Почему?

Катя не знала ответа. Душа Тернова была для нее полной загадкой и одновременно магнитом, который тянул к себе, заставляя за несколько секунд прожить всю гамму чувств, от предвкушения безоблачного счастья, до глубокого отчаяния…

И он ушел своей дорогой, даже не захотел проститься…

Горечь становилась все сильнее. «Я безразлична ему? Или Дайл надавил на Илью, заставил его уехать до рассвета?»

Мир необратимо менялся в эти мгновения, словно вся прошлая жизнь отдалилась, подернулась дымкой, за которую, быть может, уже и не заглянешь, не вернешься туда, где так тщательно оберегала себя от опрометчивых поступков, прислушивалась к голосу разума, позволяя лишь светлым эмоциям касаться души, влиять на поступки.

Громко хлопнула дверь.

Дайл подошел к машине, протянул ей крохотный кодон на тонкой цепочке.

– «Гессель» не выдержит. Возьми второй «Кугуар» из гаража, – он был мрачен. – Экипировка, оружие – все в грузовом отсеке.

Катя смахнула слезу, дрожащими пальцами взяла кодон активации.

– Я еду одна!

– Катенька, ты совершаешь ошибку!

– Но это мое решение! – Она спрыгнула с высокой подножки «Гесселя». – Дай мне совершить мои собственные ошибки, отец! Иначе я больше никогда сюда не вернусь!

Отец… Слово обожгло, на миг лишило сил, ведь она никогда не называла его иначе, как «Дайл»…

Катя уже открыла ворота, завела двигатель «Кугуара».

Он не решился встать на ее пути. Однажды Дайл совершил подобное, и это стоило двух лет разлуки, полного отчуждения.

Она отчаянно хотела жить.

Жить, любить, совершать ошибки.

Быть человеком.

Езжай… – он махнул рукой и отвернулся, не в силах смотреть вслед удаляющемуся «Кугуару».

Стек оказался абсолютно прав. За полтора часа «Кугуар» преодолел около сотни километров, и на пути не встретилось серьезных опасностей.

– Как в старые добрые времена, – произнес Пилигрим. – Помнится, весь путь до «Европы» занимал пять-шесть часов.

– Помолчал бы, накличешь беды, – недовольно отозвался Вандал.

Стек дремал. Тернов же никак не мог расслабиться. При отключенных имплантах его снедало постоянное чувство тревоги, словно он ослеп и оглох.

Бороться с неприятными ощущениями приходилось постоянно. Раньше Илья особо не задумывался, насколько серьезные и, как казалось сейчас – необратимые изменения психики вызвала «избыточная» имплантация.

Полученный от Стека расширитель сознания он подключил к стандартному гнезду основного импланта, но особого эффекта не ощутил. Функции микрочипа позволяли сканировать сферу радиусом в десять метров, поддерживать связь в рамках локальной сети группы и не более того.

Заметив, как Тернов в очередной раз поморщился, Сашка-Пилигрим беззлобно усмехнулся:

– Не буди лихо, пусть себе дремлет.

– Что за «лихо»? – насторожился Илья.

– Выражение такое, – отозвался Вандал. – Мы никого не тревожим, и к нам не лезут.

Тернова такая позиция откровенно напрягала, хотя логику диггеров он понимал. После многих веков автономного режима сканеры у большинства обитателей подземелий «битые», а у некоторых и вовсе отсутствуют. Но оставался один-два процента механизмов, которые нельзя вот так просто взять и сбросить со счетов. Среди сервов и гибридов наверняка найдутся экземпляры, сохранившие полную функциональность.

– «Кугуар» отлично защищен, – словно отвечая мыслям Тернова, заметил Вандал. – Иначе мы не ввязались бы в это дело.

– Действительно – редкая модель?

– Уникальная. Дайл – мастер своего дела. Не понимаю, чем ты ему приглянулся?

– Не знаю, – Илья не хотел говорить о Кате.

– Сашка, притормози! – Стек, как оказалось, не дремал.

«Кугуар» преодолевал один из обвалов. Свод тоннеля рухнул, гора плотно спрессованных обломков преградила путь, и Пилигриму пришлось вести машину по оползню, сформированному дождевыми водами.