Юрий Бурносов - Новая Сибирь Страница 21

— Можем подкинуть одно охотничье ружье, — принял решение Антон, надеясь, что Фрэнсис и Лариса не будут против.

— Дело, — кивнул Николай. — Что взамен хочешь?

— Одежду детскую. На первый-второй год жизни.

— У них ребенок родился, — пояснил Николай. — Федор, сходи к своей, у вас, поди, такого барахла полно с двоими-то.

Молчаливо сидевший до этого в углу тощий Федор поднялся и вышел, тихонько прикрыв дверь.

— Если ты не против, Антон, я завтра утром с тобой схожу, — предложил Николай. — Заберу ружье, заодно и с друзьями твоими познакомлюсь. Почитай, по соседству теперь живем.

— Мы не решили, что делать станем, — напомнил Евтеич.

— А что делать? По ситуации будем смотреть. Человек нам рассказал, предупредил. Если еще раз к нам заявятся городские, спросим по всей строгости: как у них там, чего от нас хотят на самом деле, не замыслили ли пакость. Про людоедство тоже спросим, соврут — сообразим, не маленькие. Предлагаю на этом заседание закончить и перейти к банкету, — Николай потер руки и потянулся к жареным перепелкам, которых женщины наготовили по такому случаю.

— Стоп, — сказал Антон. Хозяин дома недовольно покосился на него. — Вы что, ничего не поняли? Они ведь могут прийти в любой момент. И не три безоружных человека на велосипедах, а десять или двадцать. Пока вы тут жрете самогон и перепелками закусываете.

Антон встал со своего стула, держа в руках «Сайгу». На всякий случай он не оставлял карабин, как бы дружелюбно ни выглядели деревенские.

— Э, э! — крикнул Артур, тоже привставая.

Напряглись и остальные.

— Вам нужно сделать вот что, — не обращая внимания на армянина, продолжал Антон, глядя прямо на замершего Николая. — Прямо сейчас выставить часового. Часовые должны дежурить круглосуточно, просматривать все подходы к деревне, поэтому лучше выставить даже двух часовых. Придумайте какую-то схему на случай, если явятся гости. Я не знаю — ловушки, неприятные сюрпризы… Места, куда могут спрятаться дети и женщины, если начнется перестрелка или драка. Это же не шутки, вы серьезные мужики, в армии, наверное, почти все служили, а я вам тут объясняю, что нужно делать… Вы знаете, кем я работал в той, старой жизни? Клоуном. У меня был вот такущий нос, рожа размалевана, я прыгал, смешно падал, кривлялся… И я вас, взрослых людей, сейчас учу, как спасать свои семьи. Хотите — пропадайте, черт с вами. По ситуации они будут смотреть, ага…

Антон поискал, что бы еще добавить к своей неожиданной тираде, махнул рукой, налил себе полстакана самогонки и выпил. Выдохнул сивуху, занюхал рукавом.

Общество потрясенно молчало.

— Правда, что ли, клоуном был? — осторожно спросил, наконец армянин Артур.

— Нет, вру, — мрачно сказал Антон и плюхнулся на жалобно скрипнувший стул.

Николай все-таки взял перепелку и положил себе на тарелку. После чего обвел присутствующих взглядом и сказал:

— Артур, ты больно шустрый сегодня, бери-ка Семена — и на пост. Ты вроде в погранцах служил, разберешься. Ружье мое возьмите — знаешь, где лежит.

— Есть, — четко ответил армянин и ушел вместе с еще одним мужиком.

— Доволен? — поинтересовался Николай. — Клоун, видали… Сроду бы не подумал. Раскомандовался тут, как генерал. Может, все-таки врешь?

Антон сунул Николаю «Сайгу», вышел на центр комнаты.

— Ля-ля-ля, вот и я! — противным писклявым голоском заверещал он и сделал обратное сальто. Каблуки ботинок с грохотом впечатались в пол, Антон раскинул руки в стороны и поклонился.

Мужики зааплодировали.

— Да-а… — задумчиво протянул Евтеич. — Чему жизнь людей учит-то, как меняет.

Антона положили на продавленном, пахнущем мышами диванчике в доме Николая. Сам хозяин заливисто храпел в соседней комнате, а ему не спалось. Хотя и выпил-то вроде немало, пусть даже под хорошую закуску.

На душе было неспокойно. Хрюкинцы — Антон упорно продолжал их так называть — жили дружно, хозяйственно, но слишком уж спокойно. Проблем с едой нет, никто не донимает, мужики и бабы все рукастые, обиходить себя в состоянии… Но это все до поры, пока, как говорится, жареный петух не клюнет в известное место. Да, припугнул их Антон, выставили охрану. А надолго ли? Постоят неделю-другую, потом плюнут. Это, конечно, их дело, хрюкинское, но жалко ведь хороших людей. Хотя и жалости на всех по нынешним временам не хватит.

Антон повернулся на другой бок, поправил набитую пером битой дикой птицы подушку.

Как там Фрэнсис и Лариса? Волнуются, небось, как он добрался, что делает. Не съел ли кто по пути… «А ведь это уже не друзья, — подумал Антон. — Это семья». Не в том общепринятом смысле, как раньше, но все равно — семья. Слишком дороги они стали друг другу. И Кирила Кирилыч-джуниор им с Фрэнсисом как сын, получается. Вот только как оно дальше будет развиваться? Неужели Лариса так никого и не выберет? Или природа свое возьмет? Полгода без мужика, наверное, не критично для женщины, да и Антон вот живой, не помер, однако…

Развить мысль у Антона не получилось, потому что в окно кто-то тревожно забарабанил. Тут же прекратился храп Николая, забухали шаги, и хозяин сунулся в дверной проем:

— Слыхал?

— Слыхал, — отозвался Антон, уже нашаривающий стоявшие рядом с диванчиком ботинки.

Николай подошел к окну и отворил створку.

— Это я, Семен! — послышалось с улицы. — Там… там возле шоссе в кустах трещало чего-то и огонек… ну, как будто курит кто-то… Армян остался, а я сюда сразу.

— Стой тут, мы выйдем.

Николай нетерпеливо дождался, пока Антон завяжет шнурки — сам он был в резиновых сапогах — и возьмет карабин. Они осторожно вышли во двор, потом на улочку. Темно, хоть глаз коли…

— Факел взять? У меня есть, на смоле, — сказал Николай.

— Мы с факелом как мишени будем. Пусть лучше глаза привыкнут.

На них наткнулся выскочивший из-за угла Семен.

— Тьфу ты… Трещат, говоришь?

— Так точно!

— А ты сразу бежать?

— Так я ж не знаю, чего делать! Вот пришел доложить.

— Докладчик…

— Давайте-ка туда, посмотрим, кто там трещит да курит, — предложил Антон. — Только аккуратно, не шумим. Не нравится мне все это.

— Как будто мне нравится, — сердито буркнул Николай.

Они вместе с пыхтящим Семеном двинулись обратно, периодически вполголоса окликая Артура. Но долго звать армянина не пришлось — все тот же Семен обо что-то споткнулся, грохнулся и с ужасом произнес:

— Тут человек лежит… Мертвый вроде, кровища кругом…

— Блин… — Николай чиркнул спичкой, прикрывая ее сложенной ковшиком ладонью. Огонек высветил раскинувшего руки в стороны Артура с перерезанным горлом. — Вот и оставил ты армяна.

— Да я же… — начал было Семен, но Антон перебил его, сам пугаясь своих слов:

— Тихо. Они здесь. Они уже в деревне.

Судя по происходящему, городские выбрали метод тихого проникновения. Оно и правильно — точное количество жителей деревни им неизвестно, но расположение домов и место жительства того же Николая, который здесь вроде как главный, велосипедисты пронюхали. Чем устраивать дневной налет, проще пробраться в ночи, без шума и пыли прикончить лидера или лидеров, а остальных поставить перед фактом. Или вообще перебить всех к чертовой матери на мясо, а потом подъедет обоз и заберет добычу. Скорее всего, велосипедисты вообще были разведгруппой более крупного отряда, высланной вперед. А теперь пришло время диверсантов.

«Грамотно, ничего не скажешь», — оценил Антон. И самое печальное, что он оказался в самой гуще событий. Что бы ему вчера уйти, а?

— Что бы тебе вчера уйти, Антон… — словно читая мысли, тихо сказал Николай. — Влип, как жаба в деготь.

— Ты в своем доме с ними в прошлый раз говорил? — спросил Антон.

— В своем, как с тобой.

— Давай обратно. Там явно гости, тебя резать пришли.

Николай спорить не стал. Послав Семена к Евтеичу и вернувшись к дому, они прислушались. Тишина.

— Погодь, — шепнул Николай, пошарил под крыльцом и вытащил что-то тяжелое.

— Пешня, — пояснил он. — Лед колоть. По башке тоже можно.

— Сейчас они поймут, что дома никого, и выйдут, — прошипел Антон. — Ждем.

Внутри что-то стукнуло, покатилась посуда. Все же нападавшие были непрофессионалами: сначала курили на подходах к объекту, теперь вот шумят. Оно и понятно, вряд ли эта Новая Сибирь навербовала где-то настоящих спецназовцев. Те как раз в свои стаи сбились, у них взаимовыручка налажена.

Заскрипели половицы в сенцах.

— Не стреляй, — сказал Николай. — Я сам.

Тень, появившаяся в дверном проеме, была лишь немногим чернее окружавшей ее темноты, но этого хватило Николаю, чтобы с размаху запустить в нее пешней. Тень со сдавленным воплем и грохотом улетела обратно, а Николай бросился за ней.

Очередная зажженная спичка отразилась в вытаращенных глазах молодого парня с редкой светлой щетиной на щеках и подбородке. Парень силился вдохнуть, но не мог.