Андрей Быстров - Лезвие вечности Страница 21

– Две недели назад. Как раз перед его отъездом в Ниццу.

– И как он? Усы еще не сбрил?

В голосе Слейда зазвучало искреннее недоумение.

– Михаил Игнатьевич, боюсь, вы неправильно меня поняли. Я имею в виду Анатолия Рыбина, моего старинного друга. А он сроду усов не носил.

– Ах этот… Который ездит на девяносто девятой цвета мокрого асфальта?

– Да нет же! – Недоуменные интонации усилились. – На белом «понтиаке». У него еще собака Альма, догиня…

– Теперь понял, – произнес Костров дружелюбнее. – Значит, он рассказал вам обо мне…

– Он и Леня Верницкий.

Услышав о Верницком, Костров еще больше успокоился. Конечно, стопроцентной гарантии нет, но как же знакомиться с новыми покупателями, если шарахаться от всех и каждого, рассудил Михаил Игнатьевич. Жаль, сейчас нет ни Верницкого, ни Рыбина, позвонить бы им… Ну да ладно, примем дополнительные меры предосторожности.

– Хорошо, Владимир Геннадьевич, – сказал Костров. – Вы где живете?

– Шоссе Энтузиастов, между Войтовича и Авиамоторной. У Рогожского кладбища.

– Тогда давайте встретимся через час у метро «Площадь Ильича», согласны?

– Разве ее не переименовали? Я-то на метро не езжу, все на машине…

– Да шут их знает… Я ведь тоже не езжу. От них всего можно ожидать. Но вы поняли где?

– Конечно, Михаил Игнатьевич. Я согласен.

– Как я вас узнаю?

– У меня бежевый «Опель-Кадет».

– Договорились.

* * *

Костров сразу заметил машину Слейда, но подходить не спешил. Он рассматривал англичанина издали добрых пятнадцать минут, прежде чем пришел к выводу: вызывает доверие, опасности, скорее всего, не представляет. Хотя, с другой стороны, если бы мошенники не вызывали доверия… Эх, знать бы, где упасть, соломку подстелил.

Костров решительно подошел к «Опель-Кадету» и наклонился к открытому окну.

– Владимир Геннадьевич?

– Михаил Игнатьевич? – Слейд бросил взгляд на левую руку Кострова – не хватало фаланг двух пальцев. – Рад знакомству. Садитесь в машину…

После получасовой беседы, в течение которой Костров окончательно убедился, что Мищенко отлично знает и Рыбина, и Верницкого, Слейд перешел в наступление.

– Меня главным образом интересует эпоха Нового царства, – сказал он. – Вы располагаете чем-либо из этого периода?

– Да, кое-что есть, – ответил Костров, уже проникшийся симпатией к собеседнику (симпатия симпатией, но и номер машины он запомнил). – Но, как вы понимаете, весьма и весьма недешево…

Слейд весело рассмеялся.

– Право же, Михаил Игнатьевич, этим вы меня не испугаете. На прошлой неделе я заплатил десять тысяч долларов за египетскую вазу.

«Ого, – мысленно восхитился Костров. – Крупная рыба, если не врет. К цене каждой вещи будем приписывать справа ноль».

– Может быть, поедем ко мне и посмотрим? – предложил Михаил Игнатьевич.

– Охотно, – улыбнулся Слейд. – Показывайте дорогу.

– Вон там моя машина. Поезжайте за мной. Машина Кострова, а за ней «Опель-Кадет» влились в транспортный поток. Следом покатила неприметная «лада».

28

Темнота невыносимо раздражала Бориса Градова. Это раздражение было сильнее, чем тревога и страх. Мысленно слившись с героем «Колодца и маятника», он измерял каземат шагами. Семь шагов в длину, пять в ширину. Удалось нащупать деревянный стол, кровать (к изумлению Бориса, с постельным бельем!), два табурета.

Сидя на кровати, Борис предавался невеселым размыш­лениям. Персонаж из пьесы Чехова прокомментировал бы ситуацию словами: «Мы попали в ЗАПИНДЮ». Вот именно – в «запиндю», да еще в какую… Кто эти люди? Чего они добиваются? Впрочем, ответ на второй вопрос ясен: им нужен пароль к секретному файлу. Как только тюремщики убедятся, что пароль пленнику не известен, они избавятся от Бориса, как от хлама, обузы. Так, может, не стоит их разочаровывать? Торговаться, пытаться выиграть время? Но с таким, как горилла Алик, не особенно поторгуешься.

Напряженные раздумья Бориса были прерваны – вспыхнул яркий свет. Градов зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что на ощупь определил размещение предметов в камере в общем правильно. Только в углу стоял еще маленький металлический столик и возле него – удобное кресло.

Дверь отворилась, и в камеру вошел пожилой человек, уставившийся на Бориса необычайно проницательным взглядом. Градов не отводил глаз. Так продолжалось с минуту, после чего вошедший притворил за собой дверь, сел в кресло и сказал:

– Здравствуйте, Борис Михайлович. Меня зовут Генрих Рудольфович Бек. Не вижу смысла прятаться за чужим именем, потому что мы либо расстанемся друзьями, либо вы вообще отсюда не выйдете.

– В представлениях нет нужды, – парировал Градов. – Я узнал вас, видел по телевизору, кажется в благотворительной программе. Господин Бек, владелец того и сего, друг бедноты, покровитель детишек-сирот… Знаете, мне очень хочется увидеть вас по телевизору еще раз. В программе «Человек и закон»…

Бек слушал, чуть покачивая головой, с интересом и даже будто бы с удовольствием.

– Господин Градов, – произнес он, немного помолчав, – вы понимаете, что нам необходим пароль к файлу. Вы дадите нам его, но чуть позже, а сейчас я пришел не за этим. Представьте, сгораю от любопытства. Кто вы, собственно, такой?

– Борис Градов, ди-джей «Золотого века», начинающий писатель.

– О да… Ваш опус я читал. Впечатляющий камуфляж.

– Камуфляж? В каком смысле?

– Сами понимаете. Да и вся ваша жизнь – камуфляж. Что вы, например, скажете об этом? – В руках Бека появился вырванный из ежедневника Бориса листок. Генрих Рудольфович прочел вслух: – «Двенадцатого мая, в шестнадцать сорок пять – встреча с Юргеном. Документы Шернера». Кто такой Юрген? О каких документах идет речь?

Борис тяжело вздохнул, словно учитель арифметики, вынужденный вколачивать в голову дебила таблицу умножения.

– Вы же ознакомились с моим романом. Юрген – правая рука главного злодея. Документы Шернера – поименные списки организации Ледяного Паука…

– Хватит! – оборвал Бек. – Не прикидывайтесь дурачком! Дурачку не под силу спланировать похищение компьютера Калужского, спланировать так, чтобы это было принято за рядовую уголовщину. А как чисто ликвидированы исполнители!

У Бориса глаза на лоб полезли. Вот какой я, оказывается, крутой…

– Однако не думаю, – продолжал Бек, – чтобы вы организовали все это в одиночку. Такое невозможно представить… Ваши связи, Градов, – вот что меня интересует.

– Но если вы уверены, что я не один, – проговорил Градов, – почему вам не пришло в голову и другое? Ведь пароль к файлу могу знать не я, а, скажем, мои шефы в Бонне.

– В Бонне?

– Это так, к примеру.

Генрих Рудольфович отметил про себя «Бонн» – он почитывал Фрейда и знал кое-что о симптоматических ого­ворках.

– Нет, – холодно улыбнулся Бек, – не проходит.

– Почему?

– Потому что вы не могли не удостовериться, что это ИМЕННО ТОТ файл.

– Логично, – кивнул Борис. – Генрих Рудольфович, давайте закончим роман вместе. У вас детективный склад ума.

– Спасибо за лестное предложение, – усмехнулся Бек. – Почему бы и нет? Засядем где-нибудь на вилле, на Лазурном Берегу… Но сначала – пароль и ваши связи.

– Мне нужно все обдумать, – заявил Борис.

– Что тут обдумывать? Альтернатива вам известна.

– Не советую, – угрожающе проговорил Градов.

– Что? – Брови всесильного магната приподнялись.

– У вас все в порядке со слухом? Я сказал – не советую. Вместе с тем я готов подумать, как помочь вам выбраться из этой ужасно неприятной для вас истории.

– Для меня? – Бек был ошеломлен. Он не помнил, когда в последний раз с ним разговаривали в подобном тоне. Может, в школе? Да и то в начальных классах… Черт, либо этот Градов – наглец каких поискать, либо (что намного вероятнее, учитывая ход событий!) за ним немалая сила… Но какая? Кропотливейшие изыскания службы безопасности Бека ни к чему не привели. «Надо продвигаться осторожнее, в потемках недолго и шею свернуть», – подумал Генрих Рудольфович.

– Да, для вас, – подтвердил Градов. – Но не паникуйте. Может статься, мы и выработаем приемлемые формы сотрудничества. А пока предварительные условия…

– Какие?

– Немедленного освобождения не требую, вы верно подметили, что я не дурак. Но из подвала переведите меня куда-нибудь наверх. Пусть решетки, замки, охрана – но свет и комфорт. Телевизор, магнитофон, бритва «Браун». Получше кормить, бутылка сухого вина в день – обязательно. Я люблю сигареты «Честерфилд»… И верните очки.

В глазах Бека вспыхнули зловещие огоньки.

– Хорошо, Борис Михайлович. Все, о чем вы просите, будет вам предоставлено.

Бек вышел. Охранник запер дверь. Шагая по коридору, Генрих Рудольфович улыбался. Да, он обеспечит Градову свет и комфорт. Но, если выяснится, что уважаемый Борис Михайлович – прыщ на ровном месте, он умрет не сразу. Он заплатит страшную цену за каждую выпитую им бутылку вина…