Леонид Кудрявцев - Мир ведьмаков Страница 21

— Я хотел бы…

Юноша запнулся.

— Нет, — сказал Ларион. — Ничего не получится. Я не буду этого делать.

— Но ты даже не знаешь, кого я хотел бы оживить!

— А это должно иметь для меня большое значение?

— Наверное, нет. Однако я думаю, если ты услышишь…

— Уважаю честных людей, — сказал Ларион, — но желание твое исполнить не могу. Оживление кого бы то ни было потребует времени, которого у меня просто нет. Увы…

— У меня нет для этого собственного времени?

— Вполне возможно, оно есть…

— Вот как?

Охранник просиял так, словно ему дали медаль.

— …процентов на девяносто, точнее, от девяноста до девяноста девяти. Где-то в этом промежутке.

— Значит, я могу…

— Нет, — резко сказал Федоров. — Довольствуйся тем, что получил, и будь доволен.

— Но я ничего не получил!

— Разве? Подумай хорошенько на эту тему. А нам пора. Вот, кстати, и поворот, до которого ты обязан нас проводить. Ты должен здесь остановиться.

— Я могу заплатить за работу. У меня есть целых два слитка золота с банковской маркировкой. Все как положено. И ящик тушенки. Она великолепно сохранилась. И один очень интересный журнал. Он тебе понравится. Он кому угодно понравится. Ты понимаешь, о чем я, конечно.

— Пока, мне пора, парень, — сказал Ларион. — Может быть, вскоре я сюда вернусь. Тогда и поговорим. Ходу, Шестилап!

Кот ускорил бег, охранник остался позади. Оглянувшись немного погодя, Ларион увидел, что он так и стоит на повороте, смотрит ему вслед.

— Может, стоило узнать, кого он так жаждет поднять из земли? — спросил Шестилап.

— Думаю, отказать после этого было бы труднее, — сказал ему Федоров. — А согласиться, как ты понимаешь, я не мог. Надо уехать от города подальше.

— Боишься, что Щербак послал оставшегося головореза подстрелить тебя из засады?

— Не будет этого.

— Уверен?

— На сто процентов.

— Ну, как знаешь.

Кот сбавил ход, побежал медленно. Явно не желал торопиться. Это давало возможность слегка расслабиться, подумать.

Чем Федоров и занялся. Благо тем для размышлений накопилось немало, только успевай мозгами ворочать. К примеру, об Анне и ее мальчике. О том, что город Пушкино, видимо, выживет. С таким-то мэром. Интересно, как он сумел так пропесочить своего помощника, что тот стал словно шелковый? Снять или отдать под суд нетрудно. А вот вправить мозги и оставить на своем месте — еще надо уметь. Причем за пятнадцать минут, как и обещал. А жить мэру еще вроде бы долго и, значит, город будет в порядке. Шансы на это велики. От девяноста процентов и выше.

— Мне кажется, — сказал Шестилап, — если ты и в самом деле вернешься, тебя там будут ждать. И не только для того, чтобы всадить пулю в спину. Клиенты, между прочим.

— Я знаю, — согласился с ним Ларион. — Это и плохо, что будут ждать.

— Ага, значит, та самка тебя все же зацепила?

— Она не самка, она — женщина.

— Угу. Понятно. То есть, если я встречу кошку, которая мне понравится, ты будешь называть ее моей любимой женщиной?

Федоров улыбнулся.

Умеет все-таки поддеть, усатый.

Он вдруг подумал, что дома, мимо которых они едут, кажутся совершенно нереальными декорациями к сюрреалистическому спектаклю. Пустые, полуразрушенные, бетонные коробки. Между ними дорога, покрытая потрескавшимся асфальтом, сквозь который там и тут, взломав его, уже успели прорасти тоненькие деревца. Тишина, запустенье и какая странная, высасывающая эмоции пустота, словно пытающаяся исподтишка навалиться, задавить, сделать своей частью. Стоит только слегка расслабиться, потерять бдительность, как это и случится.

«Может, — подумал Ларион, — так и есть? Кто знает, вдруг, после того как ведьмы меня поглотили, я уже живу совсем в другом мире, который лишь притворяется мне знакомым, маскируется под него? Наступит день и эта маскировка спадет, а я увижу его истинный облик. И что, ужаснусь? Есть ли возможность напугать чем-то необычным человека, обладающего талантом ведьмака?» Вопрос, ответ на который ему было бы забавно знать.

— Мне кажется, надо было согласиться, — сказал Шестилап.

— О чем ты?

— Ну, оживил бы кого-нибудь, ублажил клиентов. Кто мог помешать тебе цапнуть золото и ехать дальше, прихватив… гм, женщину вместе с ее котенком. Кто тебе мешал так сделать? Нам же случалось оживлять людей сразу после смерти? Если кого-то убили час назад, то найти желающего пожертвовать ради этого собственными десятью часами — раз плюнуть.

— Вон как заговорил, — пробормотал Ларион. — Почти как мэр этого городка. То есть точь в точь как он. А что после меня останется — до балды? Хоть потоп?

— Конечно. Ты видел, чтобы в природе кто-нибудь заботился о будущем? Да никто. Увидел добычу, съел ее и пошел дальше, ни о чем не заботясь. Природа за тебя подумает.

— Ну и люди так же, — сказал Федоров. — За что едва не получили по голове. Уверен: появление ведьм предотвратило какую-нибудь техногенную катастрофу. Их приход сократил население Земли и она не случилась. Людей стало так мало, что воды и воздуха теперь хватает на всех. Природа вздохнула свободно и усиленно восстанавливается.

— Нее-е… — сказал Шестилап. — Все не так. Люди думали о будущем, причем их варианты шли вразрез с планами природы. За что и налетели. Природа, она вроде бы неспособна мыслить, но у нее все схвачено. А люди хотели создать собственную, независимую от нее среду. И влипли. Кстати, ты уверен, что ведьмы — это всякие там жуткие инопланетяне, а не некий механизм, запущенный природой для того, чтобы избавиться от людей?

— Кто его знает, — ответил Ларион.

— Ну а если так рассуждать, то кто ты сам, ведьмак? Часть этого механизма. И если ты пока ничего плохого для людей не сделал, это ничего не значит. Рано или поздно ты осознаешь свою сущность — и вот тогда…

— Наверное, не осознаю.

— Потому что у тебя есть некие принципы. Благодаря которым ты и сейчас ушел из города, оставив, между прочим, там любимую женщину.

— Возможно.

— А для чего существуют принципы?

— Ну, философ?

— Для того, чтобы ограждать нас от неправильных действий, не давать нам их совершить. А раз так — значит, действия, запрещаемые принципами, реально возможны. Ты просто еще не очень это осознал. И вот когда поймешь…

— Погоди, — вполголоса сказал Ларион. — Что-то не то. Помолчи.

Стоило коту замолчать, как они этот звук и услышали. Нечто похожее на отдаленный барабанный бой. Такое ощущение, словно навстречу по дороге движется отряд пионеров. Хотя, если подумать, в голову приходит и еще одно объяснение.

— Глянем? — спросил Федоров.

— Обязательно, — ответил Шестилап.

Теперь он мчался вперед на предельной скорости почти бесшумно. Это, кстати, было одним из преимуществ ездовых котов. Цоканье копыт слышно издалека, а вот верхом на коте можно очень быстро и, самое главное, бесшумно подобраться к кому угодно. Частенько это цены не имеет. Как сейчас, например.

Неужели барабанный бой означает именно то, о чем он подумал?

Дома кончились, начался парк, границы которого были обозначены сложенными из кирпича столбиками. Кажется, некогда их вроде бы даже венчали каменные шары. От них, понятное дело, остались лишь воспоминания. Шестилап запетлял между деревьями. Теперь лишь успевай уворачиваться от сучьев, вовремя убирай голову. Потом деревья кончились кот остановился, да так резко, что Ларион едва не кувыркнулся через его голову. Удержался, сел поудобнее в седле, глянул на открывшуюся картину.

Кот вынес его на обрыв, под которым внизу, наискосок, а потом круто поднимаясь на холм, проходила дорога к городу. По этой дороге тянулась длинная колонна. Впереди, как и положено, ехали десятка полтора воинов, одетых как попало, но вооруженных лучшим образом. У всех были автоматы, а двое даже могли похвастаться ручными пулеметами. Если они у них были не для понту — значит, в патронах компашка не нуждалась.

Впрочем, главное было даже не в них, а в тех, кто шел за ними. Много их было, очень много. Виднелись всадники на собаках, гигантских, со свирепыми хищными мордами, на двухголовых лошадях, и еще на каких-то странных существах, смахивающих на четырехногих кур, которых Ларион до сего момента даже не видел (а попутешествовал он за последние десять лет немало). Но, гораздо больше он удивился не им, а тому, что в колонне ехали целых три боевых машины пехоты. Ревя моторами, изрыгающими сизый дым, они месили траками дорогу.

Значит, у них и бензин есть, почти с уважением подумал Ларион. Богатые ребята, очень богатые, если могут себе позволить его вот так жечь.

Он еще раз окинул взглядом боевые машины, обратил внимание, что корпуса у них поблескивают, нет ни следа ржавчины. Да и пушечки на башнях вроде бы имели вид вполне действующих.

Барабаны. Ну, с ними все было просто. Чуть ли не в голове колонны ехала крытая повозка, в которую были запряжены те самые до сего момента не виданные четырехногие курицы. На повозке было укреплено знамя, на котором скалил зубы трехглазый череп. А на самой ее крыше, которая, видимо, была так прочна, что выдерживала большой вес, сидели три то ли карлика, то ли подростка, и без устали колотили в огромные барабаны.