Дэн Абнетт - Первый и Единственный Страница 21

— Сила Императора… — прочел он. — Закончи.

— В Человечестве, как сила Человечества в Императоре. Проповеди Себастиана Тора, том двадцать третий, глава шестьдесят вторая.

Бонифаций двинул свое кресло выше, взял новую книгу.

— Смысл войны?..

— В победе! — немедленно ответил Гаунт. — Мемуары лорда-генерала Греша, глава девятая.

— Как узнать мне, в чем долг мой пред моим Императором?

— Ибо всем, что дано мне, я обязан Золотому Трону, и вечным служением моим долг мой пред Ним будет оплачен, — парировал Гаунт, — «Небеса Желанные» инквизитора Рейвенора, том… третий?

Бонифаций спустился вниз и вновь оказался лицом к лицу с Гаунтом.

— Если быть точным, том второй.

Гаунт увидел прямо перед собой изорванный край плоти, где начиналась бионическая маска искусственного лица, и внутренне содрогнулся, хотя изо всех сил старался не показывать этого.

— Ты хочешь что-нибудь спросить?

— Да. Как погиб мой отец? Мне никто не рассказывает, даже дя… генерал Дерций.

— Зачем тебе это, мальчик?

— Я познакомился с мальчиком по имени Бленнер. Он знает, как умерли его родители. Его отец пал в бою с Великим Врагом на Футарке, а мать убила себя из любви к нему.

— Это он тебе сказал?

— Да, магистр.

— Родители послушника Бленнера погибли во время вирусной бомбардировки его планеты, зараженной генокрадами. Бленнер тогда гостил у своих родственников на другой планете. У тети, если я не ошибаюсь. Его отец был чиновником Администратума. У Бленнера богатое воображение.

— А то, что он стрелял боевыми патронами на стрельбище? Его за это наказали?

— Послушник Бленнер был пойман, когда писал непотребства о старшем наставнике в уборной. За это он и был наказан. Я гляжу, ты улыбаешься, Гаунт. Почему?

— Просто так, магистр.

Долгая тишина, только потрескивает энергополе в кресле магистра.

— Как погиб мой отец, верховный магистр? — повторил Ибрам Гаунт.

— Это секретная информация. — Бонифаций громко захлопнул информационный планшет.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Город Крация, Пирит

Имперский Шпиль был самым настоящим архитектурным чудом. Во всяком случае, так решил полковник Колм Корбек. Железный каркас возносился на три тысячи метров над Крацией, старейшим городом Пирита. Четыре тысячелетия назад его возвели здесь во славу Императора. Или, скорее, во славу инженерного искусства колчеданцев. По сравнению с ним казались карликами и зубчатые бастионы Адептус Арбайтес, и даже башни-близнецы здешнего собора Экклезиархии. В безоблачные дни город превращался в огромные солнечные часы, а Шпиль служил им стрелкой. Точное время можно было узнать по тому, на каких улицах была тень.

Жаль, в тот раз выдался не солнечный денек. В Крации стояла зима. Низкое, пасмурное небо застыло пустым экраном ненастроенного панорамоскопа. Серый свинец туч неспешно опадал хлопьями снега. Крыши и башни старого серого города медленно белели. Холодная белизна покрывала резные барельефы, кованую сталь водосточных труб и медь карнизов, оседала на пожарных лестницах и под стрельчатыми арками окон.

Но в глубине лабиринта улиц было тепло. Аллеи и площади города, скрытые навесами из мутного стекла и вязи железной резьбы, постоянно обогревались. На глубине нескольких километров старинные обогревательные турбины питали горячим воздухом теплотоки под тротуарами. Над первыми этажами мерцала пленка низкоэнергетического защитного поля, не пропускавшего вниз ни снег, ни дождь.

Колм Корбек, в танитском офицерском кителе нараспашку, устроился в одной из местных закусочных. Полковник отхлебнул пива и беззаботно откинулся на чугунную спинку стула. На Пирите любили чугун и делали из него все подряд. Даже пиво, если судить по вкусу.

Первый раз за много месяцев приятная слабость разлилась по телу. Кошмар под названием Фортис Бинари наконец остался в прошлом. Грязь, паразиты, артобстрелы… Ночами отголоски пережитого пробирались в его сны, и он вскакивал с постели под пригрезившийся грохот орудий. Но этот стул, пиво, тепло безопасных улиц… Полковник снова чувствовал себя живым.

Неожиданно на него упала тень, казавшаяся еще больше Имперского Шпиля.

— Мы идем? — спросил рядовой Браг.

Корбек чуть повернул голову, чтобы увидеть безмятежное лицо силача.

— Рановато еще. Говорят, ночью здесь расцветает веселая жизнь. Но для этого еще чересчур светло.

— А по-моему, скучно, как в могиле, — кисло протянул Браг.

— Ты лучше скажи спасибо, что нас кинули на Пирит, а не на Гаспедин. Я слышал, там, кроме ульев, мусора и пустошей, вообще ничего нет.

Тем временем, подчиняясь заданному циклу, на перекрестках и под навесами начали зажигаться электролампы, хотя было еще светло.

— Мы тут поговорили… — начал Браг.

— «Мы» — это кто?

— Ну… Ларкс, я… и Варл. И еще Блейн, — замялся здоровяк. — Мы тут слышали про один кабак. Говорят, хорошее место.

— Отлично.

— Да, вот только…

— Что? — спросил Корбек, уже зная, что стоит за этим «только».

— Он в холодной зоне, — закончил Браг.

Корбек встал из-за стола. О стеклянную крышку звякнули местные монеты, упавшие возле пустой кружки.

— Рядовой, вы прекрасно знаете, что нам запрещено выходить в холодную зону. — Полковник старался говорить мягче. — Наш полк расквартирован в этом городе на четырехдневный отдых. И у нас есть некоторые ограничения. Мы должны вести себя максимально спокойно, чтобы не тревожить жизнь граждан этого древнего и прославленного места. Мы можем пользоваться строго определенными пивными, клубами, игорными домами и борделями. И еще одно — всем служащим Имперской Гвардии запрещено покидать теплую зону. Холодная зона объявлена вне закона.

— Ну да… — кивнул Браг. — Но тут по всему городу бродит пятьсот тысяч гвардейцев. Все космопорты и трамвайные станции ими забиты. И каждый из них пару месяцев назад был еще в самом фесовом пекле. Вы и правда думаете, что они все будут вести себя тихо?

Корбек задумчиво сжал губы. И вздохнул.

— Нет, Браг. Думаю, не будут. Говори, где там ваше хорошее место. Ну, вот это, о котором ты сейчас сказал. У меня есть еще кое-какие дела. А потом встретимся с вами там. Смотрите не напортачьте без меня.

Отель «Полюс Империал», находившийся близ контор Администратума, был одной из лучших гостиниц во всей верхней Крации. Здесь, среди зеркал прокуренного гостиничного бара, комиссар Вайном Бленнер описывал гибель вражеского линкора «Истребляющий». Это было настоящее театральное действо. Комиссар сопровождал рассказ оживленной жестикуляцией, изображал голосом всевозможные звуки, прибегал к помощи зажженной сигары и колечек дыма.

Собравшиеся за столом офицеры смеялись и подбадривали рассказчика удивленными возгласами.

Только Ибрам Гаунт смотрел на него, не проронив ни слова. Он часто хранил молчание в таких ситуациях. Многих это ставило в тупик.

Бленнер всегда был фантазером, со времен Схолы Прогениум. Гаунт давно ждал случая встретиться с ним снова. Для него Бленнер был чем-то вроде старого приятеля. За эти годы погибло и навсегда пропало столько друзей, а он совсем не изменился. И это вносило немного спокойствия в душу Гаунта.

А еще Бленнер был жутким хвастуном. Пригретый жизнью, он постепенно стал слабым и самодовольным. Последние несколько лет он служил с Третьим Грейгорийским. Грей были хорошими, усердными солдатами. К тому же редкий полк мог похвастаться такой же преданностью Императору. Служба с ними напрочь избаловала Бленнера.

Тем временем рассказчик подозвал официанта и заказал еще партию спиртного для благодарных слушателей. Взгляд Гаунта отправился блуждать по залу, пестревшему униформой офицеров Имперской Гвардии всех возможных полков. Здесь они могли отдохнуть и пообщаться. Дальнюю стену занимало огромное полотно в позолоченной раме — написанная маслом картина изображала шагающих в бой имперских титанов. Под ней Гаунт поймал отблеск хромированной стали и заметил цвет формы — фиолетовый. Янтийские Патриции. «Избранники Императора» — так их называли.

Среди офицеров полка выделялась высокая, мощная фигура. Лицо этого человека, изрезанное шрамами кислотных ожогов, Гаунт знал лучше, чем хотел бы. Полковник Дрейкер Фленс.

На мгновение их взгляды встретились. В глазах обоих было не больше дружелюбия, чем в наводящихся друг на друга прицелах тяжелых орудий. Гаунт ругнулся про себя. Знал бы он, что янтийские офицеры живут в этом же отеле, — выбрал бы какой-нибудь другой. Очередная перепалка с ними — последнее, чего он хотел сейчас.

— Комиссар Гаунт?

Он обернулся. Возле его кресла вырос швейцар в форме отеля, склонив голову. Взгляд, пусть и услужливый, но свысока.