Даниил Аксенов - Проект «Справедливость» Страница 21

Вскоре мы оказались в большой длинной комнате, уставленной прозрачными шкафами, напоминающими прямоугольные кубы льда. Казалось, что в каждом шкафу навеки замерзла гигантская рыба, но приглядевшись, я понял, что это вовсе не рыбы.

- Вот, - сказал губернатор, показывая платком на шкафы. - Вгляните. Скоро там будет и ваше второе тело.

Я подошел к ближайшему 'куску льда'. Сквозь прозрачную оболочку было видно, как спокойно, словно расслабленно, стоит обнаженный человек внутри. Впрочем, человеком это было назвать трудно, учитывая необычно темный цвет кожи.

- Кто это? - спросил я. - И что значит 'второе тело'?

Мой голос звучал подозрительно спокойно. Может быть за последние дни я утратил возможность сильно удивляться?

- Это - один из моих учеников, - произнес губернатор, с одобрением глядя на темную фигуру. - Я дал ему второе тело, чтобы защитить. Его сейчас очень трудно убить, глубокие сильные раны быстро затягиваются, а утраченные конечности вырастают. Всему причиной второе тело. Вы разбираетесь в земной физике, сударь?

Вопрос о физике я почему-то ожидал меньше всего.

- Не очень хорошо, монсеньор.

- Тогда буду краток. Ваши физики сказали бы, что, скорее, это не тело, а антитело. Оно состоит из частиц, противоположных тем, из которых состоите вы. Между ними есть связь, которая не зависит от расстояний. Когда вы обретете второе тело, то почти любое повреждение, которое могло убить бы вас, будет быстро 'заращено'. Второе тело всегда стремится достроить первое по своему подобию, хотя мелкие изменения допустимы. Конечно, всему есть предел. Если повреждения слишком велики или вы, например, полностью сгорите в огне, то восстановление будет невозможно. Надеюсь, до этого не дойдет.

У меня уже давно крутился на языке очень важный вопрос. Однако проклятый барьер мешал его задать. Вопрос был слишком прямолинеен для Лима. Но сейчас я вдруг почувствовал, что путы не столь жестки. То ли запрет на мгновение ослаб, то ли случилось еще что-то, но мне удалось воспользоваться ситуацией.

- Кто вы такой, монсеньор?! - вдруг выпалил я. - Кто вы, черт возьми, такой?!

- Мы подходим к этому, сударь, - улыбнулся губернатор. - Думаю, вам скоро все станет ясно. Но лучше, если вы докопаетесь до истины сами, без моей помощи. То, что я скажу, будет лишь словами, а то, что вы поймете самостоятельно, станет очень важным. Вы прочувствуете правду! Ту правду, которую так любите. Для этого я не буду давать вам никаких особенных поручений, не прикажу кого-нибудь убить по выходу из старого города. Нет! Вы - особенный ученик. И если я давал сложные задания другим, то вам скажу мое единственное условие: вы откроете детективное агентство. На Земле и в Лиме, но для начала можно только на Земле. Это все, чего я хочу от вас.

Есть вещи, которые переполняют чашу терпения. Я наконец сумел задать прямой и ясный вопрос, но получил на него весьма необычный ответ.

- Детективное агентство? При чем тут детективное агентство? - я в этот момент уже не пытался скрывать раздражение в голосе. - Кого мне ловить? Жуликов? Уличать чужих жен в изменах?

Губернатор подошел к другому прозрачному кубу и постучал по нему пальцем. Раздался звук, будто небольшой молоток бил по толстому стеклу.

- Этот мой ученик мертв, - сказал хозяин ратуши, рассматривая темное тело. - Обитатели Лима убили его. Если вы подойдете поближе и вглядитесь, то увидите, что тело распалось на мельчайшую пыль. Оно просто кажется целым. У меня было двенадцать учеников, из них живы лишь трое. Вы будете тринадцатым.

Я пока не хотел никуда подходить, а стоял на месте, ожидая ответов на свои вопросы. Трое из двенадцати - слишком маленький процент выживших.

- Вы полагаете, что взаимоотношения Земли и Лима ограничиваются Привратником? - спросил губернатор, не оборачиваясь ко мне, а все еще рассматривая труп, если, конечно, это можно было назвать трупом. - Нет, все гораздо шире, только мало кто может об этом рассказать. Вы поймете сами. А когда поймете, то… я уже упоминал о том, что считаю вас бомбой замедленного действия.

- Я бы хотел узнать что-то конкретное! - теперь уже я почти вспылил. - Почему мне нужно выслушивать намеки?! Я чуть не сдох, выполняя эти самые 'упражнения' и согласился выслушать вас, прежде чем принимать какие-то решения. Но ничего не слышу! Мне трудно задавать прямые вопросы о Лиме, я и так изворачиваюсь изо всех сил, чтобы спросить хоть что-то. А тут намеки, намеки, намеки! Сколько можно?! Ответьте прямо, кто ваши враги и что нужно от меня!

Теперь губернатор посмотрел на меня и укоризненно покачал головой.

- Я прощаю вашу грубость, сударь, но запомните: человек, вступивший на путь мщения должен быть всегда спокоен и вежлив, иначе ничего не получится. Вы же собираетесь отомстить мне, не так ли? Пусть. Я бы хотел сейчас объяснить, в чем ваша роль, но опасаюсь, что во время допроса в Лиме вы обо всем расскажете. Вас будут допрашивать после того, как вы выйдете отсюда. Догадываетесь об этом? Я не могу многое говорить прямо, и тем более не могу вам врать. Пообещайте, что при допросе утаите некоторые вещи, и я вам расскажу, что к чему. Как утаить - научу, врать не придется. Согласны? Да, еще в качестве жеста доброй воли разрешу вам написать письмо к родным. Напишете, что с вами все в порядке, что задерживаетесь на некоторое время, но обязательно вернетесь. Письмо я сумею передать.

- Согласен! - я уже хотел узнать хоть что-то, моя голова шла кругом. - Согласен! Говорите наконец!

Губернатор кивнул и пошел вдоль стеклянных шкафов, приглядываясь к их содержимому с таким видом, словно встречал старых знакомых. С потолка по-прежнему падал солнечный свет, играя на гранях прозрачных кубов. У некоторых 'темных' людей освещенными оказывалось лицо и даже глаза. Когда их глаза блестели, то чудилось, будто они смотрят на меня, подбадривая или порицая.

- Я здесь уже давно, сударь, и моя борьба обречена, - голос губернатора доносился из другого конца зала, гулко отскакивая от белых стен. - Если повезет, то смогу чужими руками убить приближенных моих врагов. Если очень повезет, то прикончу даже титулованную особу. Опять-таки чужими руками. Этого мало, бесконечно мало. Я хочу, чтобы было по-другому. И вы, честный храбрец с магическим даром, такое редкое существо, что готов сделать на вас самую крупную ставку. Я научу вас даже тому, чему не учил других, ничего не потребую взамен, а предоставлю событиям идти своим чередом. Вы знаете из земной истории, что даже несколько честных людей способны развалить империю? С этим делом справится и один, если будет занимать подходящий пост. Империи вообще редко выдерживают правду. Я дам вам этот пост и буду наблюдать за вашей деятельностью в Лиме. Вы станете убийцей магов.

Я уселся на холодный пол и приложил пылающий лоб к ближайшему стеклянному кубу. Недавно я был затравленным беглецом, потом едва не превратился в труп, а сейчас из меня хотят сделать убийцу. Конечно, губернатора я бы убил, почти не задумываясь, моя ненависть к нему превосходила все разумные пределы, но остальных-то зачем? Что мне сделали маги? Губернатор говорит, что не собирается меня заставлять убивать, но ведь научит это делать! Вряд ли такое существо станет учить понапрасну. Ему точно известно, что я узнаю нечто, после чего захочу убивать.

- Я отказываюсь, монсеньор! - мой голос был крепок и решителен. - Мне не нравится быть убийцей ни магов, ни людей, ни кого-либо еще. Не буду у вас ничему учиться!

- Некоторые люди пытаются подражать улиткам и черепахам, прячась в скорлупу или панцирь, - пожал плечами губернатор. - Им кажется, что если закрыть глаза и заткнуть уши, то все будет хорошо, а если не будет, то постепенно изменится к лучшему. Проблема в том, что у людей нет панциря, сударь. И когда вы притворяетесь, что он есть, то смотритесь несерьезно. Не хотите узнать, как правильно держать шпагу? Если бы это знало большинство людей, то Земля бы выглядела по-другому.

Глава 10

Шесть месяцев спустя я снова был в Лиме. Нет смысла рассказывать, как прошло это время. Плохо прошло. На моем лице теперь был тонкий шрам, идущий от левой брови к виску, след от шпаги губернатора. Изменилась и моя походка, став более упругой, взгляд обрел уверенность и пронзительность. Я сейчас не любил свое лицо, может быть, еще не успев привыкнуть к новому жесткому выражению. Даже мои русые волосы отчего-то ощутимо потемнели.

Одет я тоже был непривычно: черный сюртук, белая рубашка и черный платок на шее вместе галстука. Платок был застегнут бриллиантовой брошью. Я размахивал резной деревянной толстой тростью, на всем протяжении украшенной орнаментом. В левой руке был кожаный саквояж. Трость металлическим наконечником выстукивала мерную дробь о мостовую Лима, а я неторопливо шел, посматривая по сторонам, пытаясь найти изменения, произошедшие за время моего отсутствия. Изменений не было, точнее, были, но лишь внутри меня.