Владимир Колышкин - Железная матка Страница 21

   Но вот однажды один дотошный малый, копаясь в старинных электронных файлах, наталкивается на упоминание о неких секретных разработках, которые велись до войны. В конце концов, выяснилось следующее.

   Где-то в подземельях на территории Москвы (теперь известно, что - вблизи станции метро "ВДНХ") находилась тайная биологическая лаборатория, фигурировавшая в секретных отчетах под N 6, или просто "шестерка". Она была создана в рамках тайной, суперсекретной правительственной программы "Феникс", с неофициальным подзаголовком - "Новые мамлюки". Суть проекта и причины его возникновения заключались в следующем:

   Российское правительство, обеспокоенное катастрофическим вымиранием русского народа, в обход международных законов, тайно приняло решение о программе "по выравниванию отрицательной демографической кривой путем клонирования людей". Программа предусматривала выращивание индивидов от эмбриона до взрослой особи, с последующим воспитанием оной в специальных элитных учреждениях. Предполагалось создавать закрытые лицеи класса "А". Лицеисты должны были находиться на полном гособеспечении, воспитываться в духе преданности России, обучаться наукам, ремеслам, военному делу. Все лицеисты, обладающие отменным здоровьем (а на это их и программировали), обязаны были пройти военную службу в элитных войсках, в том числе - в так называемой президентской гвардии.

   Таков был проект. Но его осуществление началось слишком поздно. Гром грянул, а мужик перекреститься не успел. В связи с природными катаклизмами по всей Земле началось новое переселение народов, беспрецедентное по своим масштабам. А может, прецеденты были, в эпоху Ноя, но люди запамятовали...

   Когда карантин подходил к концу, неразлучную троицу посетил врач. Это был дородный лысый мужчина с рыжими, тронутыми сединой бакенбардами и очками на носу, формой и цветом напоминавшем спелую клубнику. От него остро разило лекарственным запахом, от которого Сахмада временами начинало подташнивать. Врач еще раз осмотрел каждого, осторожно трогая их тела своими чистыми розовыми пальцами, после чего вынес окончательный вердикт о состоянии здоровья пациентов. В организме Ивана не выявлено никаких отклонений. Он может быть выписан немедленно. Данилычу был показан постельный режим еще какое-то время, необходимое для того, чтобы поправить больное сердце. Что касается Сахмада, то у него выявились затемнения в легких. Открытых очагов, к счастью, не было, туберкулез находится только в начальной стадии, однако, юноше придется пройти интенсивный курс лечения. Это, впрочем, не означало суровой изоляции пациента. Юноше не возбранялось свободно передвигаться по кораблю и вступать в контакт с людьми при том, однако, условии, что он, юноша, аккуратно будет посещать терапевтические сеансы и не забывать принимать лекарства.

   - Вот так, брат, - сказал Иван после ухода доктора, кладя парню на плечо тяжелую руку, - ты спас наше племя от вымирания. А мы спасли от вымирания тебя. Теперь мы квиты.

   Данилыч засмеялся, но схватился за сердце, с серым лицом лег на койку.

   - Мне бы на палубу, на свежий воздух, на солнышко, - пожаловался старик, когда друзья в тревоге склонились над ним.

   - Вот малость поправишься, - заверил Иван, - и воздухом подышим, и на солнышке позагораем...

   Сахмад легко уловил некоторую фальшивость этих заверений. Данилыч был плох. Кожа на изможденном лице старика имела вид грубой самаркандской бумаги, с кофейными пятнами, складками, патиной морщинок, которые оставило на ней время. Веснушки по всему черепу, похожие на проказу, узкая козлиная бородка, цвета старого снега, согбенные плечи - все это, вместе взятое, сразу наводило на мысль, что дни этого человека сочтены.

   - И хорошо бы увидеть Москву. Тогда бы я точно выздоровел...

   - Нельзя тебе, отец, в Москву, - жёстче ответил Иван. - Сам знаешь, за кражу осла у них полагается казнь и довольно мучительная.

   - Знаю... - простонал старец, раздражаясь от тайной зависти старого больного человека к молодым и здоровым, - но уж лучше там, чем загибаться здесь... в железной коробке. Эх, Ваня, Ваня! Что ж ты хвастал, что живете вы хорошо да вольно... Какая уж тут воля?.. Загнали вас под воду, как каких-нибудь крыс!.. Скажи Ваня, как так получилось, что мы, занимавшие одну шестую часть света, тысячу лет строившие свое государство, в результате оказались просто донным мусором?

   Иван стиснул зубы до скрипа, потемнел ликом, но не произнес ни слова.

   14

   После вынужденного заточения Ивану захотелось размяться. И вообще ему требовалось "восстановить форму". Находясь на задании, он подзапустил занятия "физкультурой". Иван привел Сахмада в спортивный зал. Здесь было тепло, светло, все ходили босиком по лакированному деревянному полу. Юноша впервые увидел столько великолепно сложенных, пышущих здоровьем людей. Кроме мужчин здесь были юноши, девушки и даже дети. Все они были светловолосы и голубоглазые в большинстве. Самое странное, что они находились вместе, причем девочки не закрывали лиц. Это шокировало. Мало того, все были одеты в более чем легкие одежды. Какое бесстыдство!

   В спортзале каждый занимался разными видами упражнений. Одни поднимали тяжелые спортивные снаряды, другие крутили педали, третьи бегали на месте по движущейся ленте, иные просто боролись или бились на деревянных мечах.

   Иван без церемоний представил Сахмада его сверстникам, после чего удалился. Пошел поднимать тяжести, лежа на специальном помосте.

   - Ты что ли турок? - спросил Сахмада один довольно крепкий парнишка.

   - Нет. Я - курд. А ты вурус?

   - Я - русский! - гордо заявил парнишка, сверкая ясными глазами. - А ты басурман.

   - А ты гяур. Неверный.

   - Нет, я верный! Это ты неверный!

   Мальчики сцепились, стали бороться, пыхтя от напряжения.

   Тяжелая металлическая дверь спортзала отворилась, и вбежал мужчина среднего роста, плотный, плечистый, головастый и глазастый. Можно сказать, пронзительно глазастый. Это был боцман. Он сунул в рот свою дудку, висевшую у него на шее на металлической цепочке, и дунул в нее. Пронзительные звуки лихорадочно завибрировали под низким сводом зала. Дерущаяся в кругу зрителей парочка мальчишек распалась. Боцман, вытягиваясь в струнку и вращая глазами, объявил зычным командным голосом:

   - Капитан в зале!

   Все бросили свои занятия и встали по стойке смирно. И вот, через высокий порог ступив, появился новый человек. Небольшого росту, коренастый, одет он был в снежно-белую военно-морскую форму с ослепительными золотыми погонами и золотыми же шевронами на рукавах. Со всей этой пышностью в одежде резко контрастировала скромная орденская планка, украшавшая его грудь. Белая фуражка с золотым крабом придавала его рябому, бледно-загорелому, обветренному и обмороженному лицу царственный вид. У человека была манера двигаться величаво, говорить мало, смотреть благожелательно. И смотреть как бы свысока, даже если тот, на кого направлялся его взгляд, был выше ростом.

   Сахмад оцепенел от страха и почтения. Нутром он чуял, что этот величавый человек является высшим иерархом на корабле. Власть его здесь сравнима с властью московского эмира. Он волен казнить и миловать. И никто ему не посмеет перечить.

   Он устремил на юношу строгий, до глубины души проникающий взгляд своих рысьих глаз, покрутил рыжими усами и возгласил:

   - Так вот ти какой, герой наш...

   И голос, и облик великого человека, и необычная обстановка - все это подействовало на Сахмада так сильно, что он, не поняв ни слова, затрепетал от какого-то безотчетного страха и горько заплакал.

   - Э-э-э... Ну, что такое, джигит?.. Герои нэ плачут, - изрек величественный человек и, грузно, по-волчьи, всем корпусом, повернувшись к Ивану, спросил: - Он панимает наш изык?

   Немного понимает, Отец-капитан. Его учил Данилыч.

   - А-а, это тот старец. Ну-ну... Как он себя чувствует?

   - Неважно, Отец-капитан. Сердце.

   Величественный человек сочувственно кивнул, осторожно приложил руку к груди, будто проверяя, хорошо ли бьется сердце у него самого, убедившись, что бьется, обратился к новичку:

   - Тибя как зовут?

   Тут уж Сахмад не оплошал, четко доложил: "Сахмад Исмаил-бек!"

   - Маладэц, - удовлетворенно произнес ослепительный человек. Полез в карман кителя, вынул оранжевый плод, будто с ветки сорвал, и вручил его юноше. - Бэри. Настоящий грузинский мандарин. Кушай витамины. Это аванс...

   Сахмад не был знатоком мандариновых сортов, как Осама, но сорт "аванс" ему приглянулся. Пронзительный цитрусовый запах, казалось, прошиб потолок спортивного зала.

   - Ладно, нэ будем дэтям мешать. А ви сматрите! - Отец-капитан поднял перст, и все благоговейно воззрились на него, словно оттуда сейчас брызнет божественный свет. - Нэ абижяйте его.