Школотрон (СИ) - Эмм Влад Страница 21

Реально старуха в черном балахоне, с капюшоном, правда, без костлявые рук и косы. Мы ждали очкастую дамочку, похожую на укуренного суслика. А вместо нее было… это.

Все замерли, вытаращив глаза и открыв рты. Смерть прошла на середину класса, скинула капюшон и превратилась в мужика лет пятидесяти с вытянутым шрамированным лицом. Несмотря на возраст, дядька имел роскошные черные волосы, завязанные в хвост на затылке.

Из-под рукава балахона торчала кружевная рубашка или что это, не пойму… Также был маникюр чёрного цвета. Да уж, темный властелин с голубыми замашками. Я слегка усмехнулся.

Мужик повел бровью, грозно на меня посмотрев. Остальные сидели тихо. Хотя других учителей все стебали, высмеивая малейшие особенности. Видно, крендель был странным типом. Ладно, посмотрим, что там за птица.

— Приветствую. Я Герман Граф, если кто ещё помнит. Эксперт по глубинным свойствам магических проявлений, — сказал мужик, смотря, как бы на всех, но при этом ни на кого.

Вопреки ожиданиям, голос его был хриплым, как у старого каптёра.

Одноклассники переглянулись, все были очень растерянными. Да что стало с толпой обалдуев, готовых закидать дерьмом самого Иисуса! Здесь явно что-то не так.

Интересно, граф — это фамилия или титул? Что за особенность у этого дяди? Пока думал над этим, сзади послышался шепот:

— Ха, что за вдова алкаша? Че все так приуныли? — говорил парень, который был новеньким, присоединился к нам месяц назад.

— Молчи, дурик. Он чернокнижник. В командировке был, в другом мире! Такое может мутить, — послышался шепот в ответ.

— Ага, минет горловой.

Последние слова были сказаны тихо, я едва разобрал. Потом шутник все ж заткнулся. А вот Герман вытянул шею, повернул голову, как зверь, почуявший свежую дичь.

Глава 11

Мужик немного прищурился, втянул носом воздух (блин, точно как зверь), потом громко сказал:

— Тарасов, скажи это всем.

По классу прокатился всеобщий «ааххх». Казалось, я физически чуял страх одноклассников. Да и самому стало жутко… смешно. Что за детский сад, в самом деле? Пусть брюнетка только попробует сунуться. Намотаю волосы на кулак и сделаю то же, что с той негритянкой в притоне. Короче, не важно.

— Я ничего не говорил, господин Герман, — с испугом выдохнул недавний шутник.

— Есть страны, где за ложь до сих пор отрезают пальцы, — усмехнулась брюнетка.

Черт, Герман слышал тех пацанов! Хотя, это никак невозможно. Стоя у доски, даже с отличным слухом, можно различить только шелест, шорох, но никак не слова.

— Эээ, понятно. Жалко, — простонал Тарасов. Казалось, он тупо умрет.

— Жалко чего? Твоей опороченной чести или чужих пальцев? — спросил учитель. — Я делаю горлом только одно — передаю информацию неразумным слюнтяям, которые могут лишь ржать, словно кони и вставлять в полости тела предметы. Не так ли, Тарасов?

— Что, я не. Вы чего?! — пропищал несчастный шутник.

— Вы не… А вот глупая статья из всесети. Там было описано, сказано как это приятно. Вы попробовали раз. И теперь у вас внутри побывали все продолговатые предметы в доме. А ваша мама считает, что вы читаете в ванной… Но на деле. Ай, ай, ай, как не стыдно.

На последних словах Герман хищно улыбнулся, показав ряд ровных белых зубов.

— Хах, хах, хах, — громко заржал Санин, наш местный мамкин шутник. В тишине его смех звучал как-то зловеще.

— Это что, Тарас типа педик? Аха ха ооохохо. Твою мать.

— Нет, — резко сказал учитель. — Он не испытывает влечения к своему полу. Просто любит глубокие ощущения, и не более.

После этих слов Тарасов подорвался с места и пулей бросился к выходу. Я заметил, что он покраснел, вроде бы даже заплакал.

— А вот некоторые улыбчивые дамы, — продолжил учитель, глядя на девок с передней парты.

— Мы не… мы молчим. Вы ошиблись, — тихо пролепетали те.

— Так вот, — Герман снова вернулся к Санину. — С Тарасовым все в порядке. Психологическое состояние чуть испорчено, но это совсем не критично. Он же не плачет ночами, как девочка. Не так ли, мой друг?

— Эй, а кто плачет? Хи, хи, вы про кого хоть сейчас? — воскликнул Санин.

— Не про кого. Не буду указывать пальцем. Просто скажу всему классу, что служит причиной истерик этого несчастного человека.

— Ооо, не… Давайте начнем. Урок надо это, — простонал Санин, чуть не провалившись под пол.

Если сказать, что все офигели, это не сказать ничего. Вроде ничего не случилось, но я понял, что нахожусь в морге. Будто у меня одного билось сердце, а остальные все передохли.

Конечно, ржать над мужиком лучше не стоит. Он мог залезть в голову, как я понял. Не надо с этим шутить.

Но и кланяться перед чернявым нет смысла. Видал покруче и не прогнулся. Тоже мне, неформал престарелый.

Думая об этом, я посмотрел в окно, почесал щеку. Потом пожал плечами, что-то кости сегодня хрустели. В общем, спокойно тупил на уроке, как это бывает всегда.

В очередной раз, осмотрев класс, Герман почуял неладное. Странно, когда тебя испугались. Человек двадцать сразу! Но один мелкий поц смотрит по сторонам, как ни в чем не бывало. Это не может не раздражать, тем более, если ты чернокнижник.

Герман остановился на мне, долго щурился и пыхтел. Мужик сделал пару шагов, рассматривая меня, словно картину в музее.

— Что-то не так, ученик? — тихо прошипел он.

— Не, все норм, — бросил в ответ.

— Ты ведешь себя плохо.

— Как именно плохо? Просто сижу и молчу?

Герман подошел еще ближе. Я уставился на него. Да уж, мужика потрепало. Похоже, его рожей кто-то точил ножи.

— Хмм, кто ты такой? Знатный род? Мощный дар? — пропел Граф.

— Не, просто двинутый капи… ученик нашей доблестной школы, — спокойно пожал плечами.

Герман снова прищурился; я ощутил, что меня тупо насилуют. Только не в задницу, нет. В голову, прямо в мозг. Что-то странное проникло мне в череп и рылось там, доставляя ощутимое неудобство.

Ясно в чем дело. Хочет выпытать мои тайны. Да ради бога, насрать! Только трахать мозги (в прямом смысле слова) не стоит.

Решив так, я будто взял его силу, сделал ей болевой, и культурно выбросил из башки. Иначе даже не описать. Стало немного тошнить, в висках что-то стучало. А Герман вдруг закашлялся, на мгновение потеряв маску крутого дяди.

Мужик понял что обломался. Он резко вернул прежний образ, никто не заметил промашки, конечно же, кроме меня.

Надо отдать должную черному. Он особо-то не смутился. Даже наоборот улыбнулся, подмигнул мне и загадочно произнёс:

— Твоя башка тоже может взорваться. Будь осторожнее с этим.

Так, что за башка, какой взрыв? Может, это метафора или загадка? При всем классе спрашивать глупо. Может после занятий? А вдруг, ему надо чтоб я побегал?

Ладно, плевать, если что сам расскажет. Мне и так круто живется. Расшифровкой странных посланий займусь как-нибудь в другой раз.

Я открыл рот, чтобы что-то ответить. А Герман лишь хмыкнул, резко подходя к доске. Наконец-то начался урок, который мало чем отличался от кучи других уроков.

Дальше тянулся учебный день. Я усвоил кое-что новое, забыл что-то старое. Короче, все как всегда. Хорошо, хоть можно пойти домой после этой чертовой пытки.

А… нет, я ж наказан. Несмотря на кажущуюся легкость, вечерние работы начинали бесить. Всерьез думал о том, чтобы смыться, послав всех и вся в жопу.

Но, не желая быть слишком двинутым, пока что спокойно остался. Каждый день таскал мусор, стриг траву, мыл фасад школы. В общем, занимался легкой, но нудной работой, которая в целом не напрягала.

Исключением была мясорубка. Однажды нас послали в столовую помыть мясорубку. Казалось бы, что тут такого?

Только чертова штука была не похожа на коробок с лазерными лучами, который стоял в сороковые у моей мамы.

Вместо небольшого прибора, на кухне была мощная печь (иначе даже не скажешь). Она была размером с машину, имела широкий вход, расположенный в метре над полом.