Один в поле – не один - Иван Солин Страница 21

от такого авантюристов прямо-таки градом ударов дубинами и уколов копьями с примитивными каменными да костяными наконечниками. Но всё же, потеряв троих своих убитыми и столько же раненными, они отхлынули. Однако умудрились оставить на земле одного из бледнокожих. Захлебывающегося собственной кровью от шального и уже в последний момент просто на удачу нанесенного укола копьем Ганса Доброго. Которого ошалевшая от такого Инга Красивая тут же, позабыв обо всем, кинулась оплакивать.

Именно так. Ринулась не перевязывать, не поддержать напоследок теплыми словами да обещанием отомстить или, там, позаботиться о чем-то важном, а прям выть во всё горло над ещё не отошедшим любовником.

В свою очередь Вита Недотрога, с ушибленным вражеской дубиной плечом и оцарапанной копьем шеей, зарычала словно дикая кошка и кинулась осыпать порой даже смертоносными ударами явно неожидавших такого поворота гоблинов, которые попытались было повторить атаку. А потому, стушевавшись, они кинулись во все стороны от этой сумасшедшей.

Вот только в этот момент обошедший авантюристов отряд из ещё пяти гоблинов ударил им в спину. И, казалось бы, многоопытный Тиль Белоголовый упустил их, будучи чрезмерно увлечен своей смертоносной прям пляской, ведь это именно он, не получив и царапины, отнял жизни двоих буроухих в первой атаке. Короче говоря, Ланц получил дубиной по затылку и следом копьем под коленку. А дальше его всей толпой просто замесили и истыкали, уже беспомощно сжавшегося на земле.

Курт Патлатый, сначала было сдёрнувший, как ни странно, но всё же вернулся. И, подгадав момент словно невозмутимый охотник на тигра посредством приманки, в спины переколол увлеченно терзающих Белоголового гоблинов. Удивительно методично и холоднокровно он сам расправился с пятеркой ушастых, да ещё и добив прочих подранков, пока неистовствовавшая Недотрога где-то там гоняла оставшуюся ещё на ногах примерно четверку из первой дюжины.

Эти голозадые, но в бусах из мелких косточек да клыков, ушастые парни были, конечно, уважаемыми в своей среде отважными охотниками, однако решили, наплевав на всё, благоразумно сбежать подальше от сумасшедших круглоухих. Которые мало того что не пожелали спокойно себе умереть, так еще и принялись настолько ожесточенно сопротивляться, что даже спустили с привязи эту свою шумную длинноногую ведьму с ее рассыпавшимися и теперь развевавшимися на бегу черными патлами аж до пояса. В общем, не во вкусе она коротышек. Разве что сварить её как следует, тогда можно и посмотреть.

— Что случилось? — с плетью висящей левой рукой, пока правой зажимала рану на шее, спросила ещё и хромая теперь только что вернувшаяся после своей безумной погони Вита уж точно Недотрога. Попробуй такую тронь.

— Только мы остались, — несколько даже с расслабленным видом отрезая уши, отвлекся на неё совершенно целый и невредимый Курт пока ещё Патлатый, но с такой эффективностью, пожалуй, недолго ему носить такое прозвище.

На что, окинув расфокусированным взглядом то месиво, что некогда было Ланцем, а также бледного Майера, который из лужи собственной крови стеклянными глазами на запрокинутой голове взирал куда-то в небо, ну и напоследок Фармер, от подозрительно четкого укола в спину завалившуюся прямо на своего аналогично бездыханного возлюбленного, Браух пошатнулась и, видно исчерпав запас сил, потеряла-таки сознание.

— Где я? — спустя некоторое время прийдя в себя, спросила перевязанная каким-то порванным на лоскуты тряпьем Вита. — Почему я связана?

— Ты очнулась... королева? — с насмешкой произнеся последнее слово, заботливо поинтересовался тот самый классный тихоня, которого теперь и не узнать — настолько изменилось его поведение. Но он продолжил. — Не переживай, моя хорошая. Ты будешь жить. У нас, если помнишь, иммунитет всем на зависть. В посаде, вон, полно калек, которые после всяких жутких ран, так и не сдохнув от сепсиса, остались вполне себе живы. Диву просто даешься. Так что не обращай внимания на эти грязные тряпки, лапочка. Главное — кровь остановить, и... А что это ты так на меня смотришь?

— Я тебя не узнаю, Курт. Почему? Зачем? Это ведь ты ударил в спину Ингу? Её рана была явно от меча. Ведь так?

— Надо же, а ты не просто супер красотка, но ещё и прям умничка. Ах, как же приятно будет превращать тебя в нечто жалкое и уродливое. Сколько удовольствия я получу измарав тебя, такой идеал. Как ты думаешь, моя замечательная, если продать тебя лобастым, то они тупо сожрут или всё же превратят тебя в игрушку для утех? Ох, как меня заводит мысль о том, что тебя, скулящую о пощаде, будут драть всем племенем какие-нибудь вонючие монстры. А потом ты станешь, не зная даже от кого, вынашивать их безобразных детенышей. Которые, когда подрастут, из-за твоих материнских чувств, инстинкты ж как-никак, так вот, ещё больше тогда станут уязвлять и ранить тебя своим незавидным положением, будучи лишь жалкими рабами в племени, прислуживая чистокровным членам. А те, в свою очередь, с презрением станут помыкать твоими ненаглядными уродцами, возможно даже принудив тебя однажды совокупляться с ними, например, для выведения расы рабов. Ох, какой взгляд! Сколько гнева и ненависти в нём. Ну же, посмотри ещё раз на меня так, моя прелесть. Я хочу запомнить, какой ты была, прежде чем начну ломать тебя, в итоге превратив в готовую на всё грязную потаскуху с угодливым взглядом. Ну что же ты? А, дрянь? Ты ведь, словно бы и не замечая, даже презрительным взглядом никогда не удостаивала таких как я. Зато теперь, ух! А совсем скоро ты, наша гордая королева, будешь молить меня, обезумев от голода, чтоб я спустил не на лицо тебе, хе-хе, своих питательных калорий, а в рот. Да и вообще, скоро вы все, твари, познаете, что такое быть избранными мною, беспощадным, для моего возмездия! Сначала ты, гордая Вита Браух, а потом и эта дрянь, легкомысленная Рита Штайн, что любит всем морочить голову. Ведь когда я вернусь единственным выжившим героем, она по-любому уже оголодает до такой степени, что непременно подастся в бордель. И тогда я стану покупать её, чтобы на моих глазах её толпой пользовали наиболее жалкие и опустившиеся уроды из самых низов, утоляя мою жажду мести за то, что не замечала меня, ха-ха-ха, презренного!

— Ты — больной! Мерзкий урод!

— Кто ж спорит. А ты — скоро станешь игрушкой для такого вот больного урода. Наслаждайся этой мыслью.

Однако нарушить возрастной рейтинг произведения не позволил вдруг показавшийся отряд из десятка щитоносцев под командованием небезызвестного Лина Абеля по прозвищу Командор. Они как раз возвращались из своей первой вылазки