Учитель - Владимир Комаров Страница 21

И это было ровно до тех пор, пока я не свернул в наш двор и не увидел сидящую на скамейке у нашего подъезда Леру. Она плакала.

Глава 8

Она сидела на скамейке, освещенной ярким придомовым прожектором и, спрятав ладошками лицо, тихонько, стараясь не проронить ни единого звука, плакала. Изящные плечи сотрясались в рыданиях. Сквозь плотно сжатые пальцы протекали упорные слезинки.

– Лера, Лерочка, – я бросился к ней, присел напротив. – Что случилось?

Она чуть раскрыла пальцы, рассматривая меня:

– Ничего не случилось, – сквозь слезы, в нос, произнесла она. – Отстань от меня, Морозов!

Я быстро окинул ее взглядом, пытаясь понять что случилось. Стройные ножки, покрытые первым нежным весенним загаром, чуть прикрывала короткая юбочка «гармошкой» – последний писк моды этого сезона. Тонкая маечка на бретельках открывала голые плечи, по которым ленивыми волнами рассыпались ее русые волосы. Одета модно и аккуратно. Наверняка собиралась тусить где-нибудь всю ночь в клубе. Однако сидит на скамейке и плачет.

– Лера! Ты же знаешь, что не отстану. Проще сказать, – я схватил ее за запястье, пытаясь увести правую ладошку от лица.

Она, в начале немного посопротивлявшись, всё же в итоге сдалась и опустила руки вниз.

– Ну, доволен?

На левой половине лица Леры черным пятном расплывался здоровенный синяк.

– Нагляделся? – вновь срываясь на слезы, громким шепотом бросила она мне в лицо. – А теперь уходи! Видеть тебя не хочу!

– Валерия, да подожди ты! Кто тебя обидел? Почему? – я был шокирован не меньше ее. Я знал эту девочку с малых лет. Вместе жили в одном подъезде, вместе росли, вместе испытали первую любовь и первый робкий поцелуй. И хоть мы теперь раздельно, но моя любовь к ней всё так же пылает в груди. И мне больно видеть девушку в таком состоянии.

– Да какая разница, Морозов! Ты его не знаешь, – негромко произнесла она. Она, опершись локтями в колени, сидела низко склонив голову, так, что волосы полностью скрывали ее лицо. И только капельки слез, не прекращая падали на сухой асфальт. Кап, кап, кап.

Я сел рядом, обняв ее за плечи. Она, поначалу дернувшись, попыталась скинуть руку, но быстро прекратила попытки.

– Лер, давай в полицию обратимся. Он же тебя избил! Это же статья! – я потянулся к карману, в котором лежал телефон.

– Не смей! Тебе жить надоело? Он нас тут рядом и закопает, и плевать ему на полицию. И вообще – отвали. Я тебе уже давно сказала – не лезь в мою жизнь!

Она поднялась со скамейки и. стуча каблуками, пошла в подъезд.

А я остался сидеть. В очередной раз мое сердце, мои чувства втоптали в грязь. И я совершенно ничего не мог с этим поделать.

Чувствуя себя оплёванным, поплелся домой. Пошвыркал чаю, закинул в загрузочную емкость конструктора очередную порцию нужных материалов и лег спать.

Утро было обыденным.

Мама совершенно противным голосом разбудила «засоню героя-учителя», накормила вкуснейшими бутербродами с кофе и, торжественно вручив портфель, выпнула из квартиры.

Я, совершив легкий спринт, принесший мне очередные 20 очков опыта, смог без потерь прорваться в автобус и даже занять вполне себе неплохое место у окна. Стоячее, естественно.

А вот в школе всё изменилось.

Крыльцо встретило меня потрясающей пустотой. Это было так непривычно, что я даже заволновался – не опоздал ли? Но, глянув на часы, успокоился. Времени до первого звонка еще было целый вагон! Целых двадцать пять минут. Где вечно гогочущие старшеклассники?

Открыл дверь и на меня уставился мигающий красным глаз видео-камеры. Дальше за толстым, видимо пуленепробиваемым стеклом, вместо убитой бабушки-вахтерши сидел суровый росгвардеец в «полном параде». То есть каска с забралом, бронежилет, на руках и ногах – чешуйчатая броня.

Он, тщательным образом изучив мой пропуск, нажал на кнопку, и только тогда решетчатая, во весь рост дверь, вместо прежней крутилки, раскрылась.

Вот было бы такое три дня назад и никаких жертв точно не было бы. А сейчас это похоже на махание кулаками после драки. Ну кому в голову придет снова нападать на ту же школу, в которой только что произошел шутинг? Да даже самому распоследнему идиоту не придет.

Вбежал по лестнице на второй этаж и наткнулся на ярко-зеленую ленту «Полиция. Не пересекать», опутавшую вход в учительскую. Закрутил головой, пытаясь понять, куда идти. Поймал пробегавшего мимо пятиклассника и после недолгих расспросов узнал новое «лежбище» своих коллег.

Открыл дверь и поймал волну тишины, распространявшуюся от меня до самой дальней стены. Пара десятков глаз теперь были устремлены в мою сторону.

Кто-то смотрел с радостью и узнаванием, кто-то с тревогой, некоторые с ожиданием. И только один человек смотрел на меня с восторгом. Ледокол.

Зинаида Ефремовна, сняв свои страшные очки, чуть подслеповато щурясь и радостно улыбаясь, схватила меня за плечи, развернув так, чтобы я стоял лицом перед учителями, как школьник вызванный к доске.

– Дорогой вы наш человечек! – торжественно, с придыханием начала свою речь завуч. – Вы, я не побоюсь этого слова – наш спаситель! Именно благодаря вам сохранили свои жизни множество учеников и учителей нашей школы. Да даже я жива только из-за ваших решительных действий! Валерий Валерьевич тоже жив и передает вам из больницы пламенный привет! И пусть нам запретили говорить и распространять информацию о вас, знайте, что мы всегда будем помнить о вашем подвиге! Ура!

Завуч яростно захлопала в ладоши, лыбясь в свои тридцать плюс два золотых зуба, оглядываясь назад, ища поддержку у присутствующих. В комнате раздались жиденькие аплодисменты.

– За заслуги в деле спасения, – продолжала Ледокол, переходя на жуткий канцеляризм, – комиссия Гороно, изучив полученное предложение, решила премировать вас, Дмитрий Сергеевич, денежным вознаграждением в виде двадцати пяти процентов от оклада! Ура!

Женщина вновь с энтузиазмом захлопала. Я же улыбаясь чуть не сдержал хохот. Аж двадцать пять процентов от оклада! За спасение жизни! Щедрость не знает границ!

Вы заработали авторитет у вышестоящего по званию. Получено 200 единиц опыта.

Ух, какие интересные способы заработка опыта!

В